На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева
– Да, намекни ему, что, если резервация опустеет, мы будем знать, кого брать за шкирку. Вы как, Тимофей Александрович?
– Да, похоже, другого варианта нет.
– Попробую выйти на него с другого конца. Наверняка за ним что-то тянется.
– Попробуйте, Коля. И если удастся, вытащите этого парня. Действительно, жалко.
– Попробую. Но шансов мало.
Браун вёл машину молча с неподвижным лицом, но Золотарёв заметил, что он нервничает, и успокоился: если Браун и знает русский, то не настолько, чтобы отследить весь разговор.
У него хватило сил дойти до Принца и отвязать его. А сесть в седло не смог. Так и стоял, держась за седло обеими руками и уткнувшись лицом в скрипучую кожу. Неужели… неужели обошлось? Поиграли, как кошка с мышью, и отпустили. Живи пока.
Эркин постоял, сдерживая рвущееся наружу рыдание, и резко мотнул головой. Всё. Надо ехать. Андрей там психует.
Он тяжело, как в первый раз, влез в седло. И Принц сам, не дожидаясь посыла, пошёл вперёд. Быстрее, быстрее… Выбравшись из леса, Эркин пустил Принца галопом. Сумеречный остывающий воздух ударил в лицо.
Он бросил поводья и скакал, не глядя, не видя ничего и не думая ни о чём. Чувствуя одно. Отпустили. Живой. Слышите, живой! И когда наперерез ему из лощины вылетел всадник и обрушился на него, выбив из седла, он только на земле понял, что это Андрей, свалившийся вместе с ним.
– Да кончай ты меня тискать! – вывернулся наконец Эркин и вскочил на ноги.
– Чертяка краснокожая, – Андрей встал, счастливо бессмысленно ругаясь. – Я испсиховался весь, а он себе променад устроил.
– Про… что? – спросил Эркин, заправляя выбившуюся рубашку.
– Нуу… прогулка, что ли.
– Понял. Нет, просто… вырубился чего-то.
– Я и вижу. Глаза открыты, поводья брошены, морда тупая…
– У кого морда тупая?
– Ну не у Принца же.
На этот раз Андрей от затрещины увернулся.
– Хорош, – одобрил Эркин. – Где… эти?
– Джонатан с Фредди? На стоянке ждут. Сказали, что отпустили тебя, я Бобби ухватил и навстречу…
– Ждут, значит, – Эркин вздохнул. – Ладно, поехали. А вы что, с дерева следили?
– У Джонатана бинокль. Мощный. Я у этого гада все волосы пересчитать мог.
– Я бы ему зубы пересчитал, – мечтательно вздохнул Эркин, влезая в седло. – Ладно, раз хозяин ждёт, поехали.
Когда они подъехали к стоянке, уже темнело. Спешились, расседлали и отпустили лошадей, и не спеша подошли к костру.
И вроде всё как обычно. Ну, задержался Джонатан у них на ночь. Ну и что?
Эркин непривычно тяжело опустился на землю. Сел и Андрей.
– Выпейте, – Джонатан налил им в кружки из своей бутылки.
Парни замотали головами, но Джонатан не слушая подвинул к ним кружки.
– Пейте. Один из-под пули выскочил, другой… – Джонатан покосился на Андрея и хмыкнул. – Другой своего хлебнул. И мы с вами заодно выпьем. Пейте.
Эркин взял кружку, нерешительно глотнул и закашлялся. Но под взглядом Джонатана допил до конца.
– Сейчас поедите, – Джонатан говорил не допускающим возражений тоном, – и ещё выпьете.
– Зачем? – тупо спросил Андрей.
– Чтоб спалось лучше. Ты б на себя посмотрел, каким ты был, когда Эркина там мордовали.
– Меня не били, сэр, – Эркин торопливо ел, стараясь заглушить бушевавший внутри огонь.
– А что с тобой делали?
– Меня немного спрашивали, я немного молчал. Вот и всё, сэр.
Джонатан рассмеялся.
– Ешьте. Завтра всё расскажете.
Фредди молча кивнул. Джонни решил правильно. Когда Эркин ушёл, на Эндрю смотреть было страшно. Весь белый, глаза в одну точку… Джонни лишний перегон бычкам устроил, чтобы Эндрю чем-то занят был. Если бы Эркина увезли… Ладно, обошлось и ладно.
Второй порции коньяка не понадобилось. Правда, Эркин попытался ещё собрать посуду, но Джонатан цыкнул, и упрямец сдался. Когда Эркин и Андрей легли и сразу заснули, Джонатан вылил остатки коньяка себе и Фредди.
– Ну, давай и мы отведём душу.
– Давай. Ну, денёк выдался…
– Ничего, – Джонатан негромко рассмеялся. – Что хорошо кончается, Фредди…
– Да. Будем надеяться, что на этом кончится.
– Думаешь, нет?
– Русские упрямы, – Фредди покачал кружку, прислушиваясь к плеску коньяка. – Но перерыв будет. Первый раунд за нами. Ты, кстати, понял, что там случилось? Эндрю ведь так и не смог рассказать.
– Это уже не так важно, Фредди. Да и, думаю, завтра, ну послезавтра ты всё узнаешь, – Джонатан смакуя отпил глоток. – Такой коньяк из такой кружки…
– Дал бы им чего попроще, – пожал плечами Фредди.
– Мне надо было их быстро уложить. А на простом они бы дольше продержались. И то… Если бы не залпом, да не на пустой желудок… – Джонатан поставил кружку. – Пошли, стадо посмотрим.
– Идём. Но думаю, тем сегодня не до нас.
– Хорошо бы, – усмехнулся Джонатан.
Они шли не спеша, прислушиваясь к малейшему шуму. Но шумы были обычными, ночными. Постояли на краю лощины.
– Парни понимают, из какого дерьма выскочили?
Фредди усмехнулся.
– Если б не понимали, ты бы их не поил. Не боишься, что Эркин запьёт?
– А ты? Ведь знаешь, что нет. Что же это за свист, Фредди, если из-за него русские стрельбу устроили? Ведь мы его слышали.
– Джонни, – Фредди закурил, и огонёк на мгновение высветил его лицо со странным, ещё не виденным Джонатаном выражением. – Парень шёл на смерть, лишь бы этого не узнали. Не спрашивай их.
– Я спрашиваю тебя.
– Я об этом думать не хочу, – отрезал Фредди. – Я мину не ковыряю. И тебе не советую.
– Последую доброму совету, – рассмеялся Джонатан. – Но честно, я не ждал, что они так быстро вырубятся.
– Они хлебнули страху, Джонни. Коньяку могло и не быть.
– Но лучше, что он нашёлся. Ладно, Фредди. Ещё недельку с ними протянешь?
Фредди пожал плечами.
– Теперь, думаю, да. Заночуешь у нас?
– Нет. Поеду. Мне этот русский не нравится.
– С ними был Браун.
– Браун трусливое дерьмо, Фредди. Ему можно кое-что напомнить. Думаю, он молчал.
– Ему есть что сказать русским?
– Я сам с ним поговорю. Обсужу некоторые моменты его биографии. Если бы он знал русский, можно было бы и из него кое-что вынуть и даже поиграть, но… Пусть молчит.
Фредди кивнул.
– А если русский припрётся сюда?
– В имение? Ради бога, Фредди. А к вам?.. Смотрите по обстоятельствам.
– Посмотрим, – согласился Фредди.
– Ну и ладно. Иди отдыхай. Сегодня, думаю, не полезут. Я поеду.
– Там коньяк остался, – усмехнувшись, напомнил Фредди.
– Оставь им на опохмелку утром.
– Разве что.
Фредди вернулся к костру. Сел и задумчиво повертел свою кружку. Посмотрел на парней. Они спали, постанывая и вздрагивая во сне. В неразборчивом сонном бормотании вдруг ясно прозвучало: «Не надо, мне и так больно, не надо». Кто это сказал, он
