Не брак, а так - Алина Ланская
— Как скажешь, — покладисто ответила Софья Андреевна. А Герман громко фыркнул, но комментировать не стал.
Дом оказался именно таким, как и рассказывала свекровь, только еще лучше. Все новое и красивое — от ложек и полотенец до массивных кроватей. Спален было три, одна хозяйская, одна с веселенькими детскими обоями и еще одна гостевая.
— Здесь потрясающе! — честно призналась Алиса. — Спасибо вам большое!
На красивом ухоженном лице свекрови появилась доброжелательная улыбка:
— Все для вас, дорогие дети! Обустраивайтесь, отдыхайте. А как соберетесь, приходите к нам на ужин!
Буквально через полчаса после ухода матери, Герман засобирался в город.
— Слушай, я в гостевой комнате поселюсь, — заявил он Алисе, которая разбирала свой чемодан в спальне. — Хорошо, что ты сама здесь убираться будешь, не нужно никому знать, что мы не спим вместе. И еще, я отъеду… по делам. Скорее всего, останусь на ночь в городе.
И не дождавшись от Алисы ответа, ушел. А она, закончив приводить в порядок вещи и обойдя еще два раза свое новое жилище, устроилась в беседке и вытащила мобильный.
В нем оказалось два непрочитанных сообщения от Сабурова.
“Привет! Ты уже прилетала? Все ок?”
И еще через час: “Ответь, пожалуйста, я волнуюсь”
Алиса улыбнулась и стала быстро набирать текст. С Игнатом они переписывались уже неделю. Отправляли друг другу мемчики, болтали о каких-то пустяках. По мелочи, но каждый день. Алиса прекрасно помнила, что сказал ей Герман на свадьбе, помнила и реакцию Сабурова. Поэтому старалась быть осторожной. Воспитание не позволяло ей послать его лесом, к тому же с Игнатом было легко. Намного проще и приятнее, чем с Германом, даже когда он притворялся влюбленным.
Она старалась не увлекаться, но каждый раз ждала от Игната сообщения. И радовалась, когда он сразу отвечал. Ей не приходилось выпрашивать внимание к себе. Эту неделю Игнат был к ней намного ближе, чем Литвинов.
Мужу она, конечно, ничего не рассказывала, он бы снова стал над ней насмехаться. Зачем?! Но все-таки Алиса старалась не слишком откровенничать с Игнатом, больше его слушала, чем писала сама.
“Ты в городе? Может сходим кофе попьем в обед? Чисто по-дружески?”
Алиса лишь головой покачала. Встречаться с ним она не собиралась. Да и как это будет выглядеть со стороны?
Тонкий обиженный голосок внутри пропищал: “То есть Герман может тебе открыто изменять направо и налево, а ты даже выпить кофе не имеешь право с нормальным человеком?”
И все же Алиса написала: “Наверное, я буду занята в ближайшее время”.
Вранье. Она это знала. И Сабуров тоже.
“Я наберу? Или твой Отелло рядом?”
Алиса сначала не поняла, а потом расхохоталась так, что минуты три не могла успокоиться. Смеялась до слез, до истерики, до боли в животе.
Отелло! Герман? Герман! А может Игнат не ей это написал, а какой-то другой девушке?! Представить себе ревнивого Литвинова было невозможно при всем воображении.
Немного успокоившись, Алиса сообразила, что Сабуров все еще ждет ее ответа.
“Конечно! Я одна”
Он позвонил тут же. И без долгих предисловий и обмена любезностями, сказал то, что Алиса сама бы никогда не осмелилась бы спросить.
— Я хотел это при личной встрече сказать, но понял, что не надо больше тянуть, — раздался в динамике хрипловатый голос Игната. — Алис, не знаю, что именно тебе натрепал про меня твой муж, но это все бредятина. Когда-то он увел у меня девушку, которую я любил, но мы были подростками. Я сюда не мстить ему приехал и уж точно не стал бы это делать через тебя. Ты… ты такая светлая и чистая… Я же помню, как ты на Литвина в школе смотрела, он тебя не замечал, а я запомнил. Потому что на меня так никто и никогда не смотрел. Гера не стоит твоего мизинца! И никогда не будет стоить. Ты уж извини, что я тебе такое говорю. Знаю, ты его любишь и все такое. Я чего хотел сказать… у тебя есть я. Если чего нужно, я рядом. Хорошо?
Алиса молчала. И тихо радовалась, что Сабуров не видит как по ее щекам текут слезы.
Глава 18
За прошедшие после возвращения две недели Алиса видела мужа от силы раз пять. В эти дни он оставался ночевать в коттедже. Разумеется, в гостевой спальне. А утром, наскоро перехватив приготовленный женой завтрак, спешил обратно в город.
От свекрови Алиса знала, что Герман теперь работал вместе со своим отцом, заседал в правлении девелоперской компании, кроме этого Аркадий Литвинов доверил сыну еще и юридический департамент.
Вот только старший Литвинов каждый вечер приезжал домой к восьми вечера, а Герман… Алиса не спрашивала, да он ей и не ответил бы.
Между ними установилось что-то типа равнодушного соседства. Они не ссорились, почти не общались. Да и когда? Хотя кое-что запомнилось.
Однажды Герман приехал домой в обед, Алиса как раз развешивала свои новые платья в гардеробную. Она так увлеклась этим приятным занятием, что радостно напевала какую-то незатейливую песенку, пританцовывая.
Софья Андреевна решительно взялась за гардероб своей невестки, и вот уже три дня подряд Алиса только и делала, что раздевалась, одевалась, мерила, выбирала, качала головой и соглашалась. Ноги болели от нагрузки, каждый день они проходили километров по пять, не меньше. Кто бы мог подумать, что выбор одежды может быть таким энергозатратным занятием. И увлекательным. Не такая у нее уж и убогая фигура, просто нужно выбирать А-силуэт, вертикальные линии, акцентировать внимание на ногах и груди, а вовсе не на животе.
А еще свекровь настояла на том, чтобы немного укоротить тонкие русые волосы Алисы и сделать красивое длинное каре.
И вот сейчас Алиса кружилась в особенно понравившимся ей ярко-голубом платье под цвет глаз. И пела.
За спиной раздались громкие хлопки. Алиса в страхе обернулась: она ведь была одна дома! И увидела Германа. Насмешливо улыбаясь, он стоял, прислонившись к косяку двери и наблюдал за Алисой. Которая конечно же сразу смутилась.
— Мило! — соизволил прокомментировать Литвинов. — Маме мой респект.
И ушел.
Каждый раз, когда Алиса видела Германа, сердце болезненно сжималось, в него мгновенно впивались десятки тонких игл. Все внутри замирало, покрывалось ледяной алой коркой. Алису словно накрывало студеной волной, девушка превращалась в замороженный столб, не в состоянии сдвинуться с места. Даже сделать нормальный вдох и то было невозможно.
Алиса ненавидела себя за это,
