Иуда - Ульяна Соболева
Все. Момент утерян. Она слишком паникует, и надо отвезти обратно. Пока что нельзя перегибать. И у меня есть целая неделя. Прорвемся.
Когда слезает с мота, я все равно целую ее еще раз. Но она вырывается, испуганно озирается по сторонам. В следующий раз приеду на машине, чтоб окна были затонированы, и она не дергалась.
— Ляжешь в кровать…подумай обо мне перед сном. Обещай, что подумаешь.
— Отпусти.
— Обещай, и я отпущу.
— Обещаю.
Улыбнулась, и у меня дух захватило. Какая же охеренная у нее улыбка.
— Я напишу тебе. Ответишь.
Не вопрос. Утверждение.
Кивает, и я целую снова. Быстро, кусая за нижнюю губу. Смотрю, как уходит, хромает. А мне нравится. Черт мне реально нравится, как она хромает.
«Ты ее трахнешь и исчезнешь из ее жизни. Так что думай только об этом, Иуда, и о баблишке, которое получишь, когда порвешь ее целку».
Голос маман обжигает нервы, и я сажусь на мот, ревет мотор, прежде чем я срываюсь с места.
* * *
— Где ты была? Мы с отцом искали тебя!
— Я… Я с Настей гуляла. И…
— Давай, давай. Проходи. У нас гости. Папа приехал не один, с ним Николай Евгеньевич и его сын Назар.
По телу пробежала неприятная дрожь. Я не была готова, что это произойдет так быстро. Но отец принимал решения мгновенно. Он не любил долго ждать. Если что-то задумал, то это случается в ближайшее время. Выдохнула и одернула платье.
— Что с твоими губами? — мама дернула меня за рукав.
— Обветрились, наверное. На улице очень холодно сегодня.
— Не заметила ветра. Ты их облизывала, что ли?
Снова неприятный холодок и ощущение, что меня вот-вот разоблачат.
— Мама…что за Назар? Я не могу вот так. Слышишь? Прошу тебя.
— Отец уже решил. Давай сейчас не выяснять отношения. Это хорошие люди, Шороховы известные, богатые. Папа ведь предупреждал тебя.
— Я не пойду замуж и…
— Что у нас тут? Где была?
Голос отца заставил нас обеих вздрогнуть, и я выпрямилась, как струна, а мама слегка побледнела. Для меня не секрет, что она его смертельно боится. Ни для кого не секрет. Отца боится каждый, кто с ним общается…и я боюсь. Очень боюсь. Но не за себя… я просто знаю, что, если отец проведает про Диму, он может сделать с ним все что угодно.
— С Настей. Она уже идет к себе и переоденется.
— Давай. Побыстрее. Нина, пусть накрывают на стол.
Бросил на меня недовольный, изучающий взгляд и пошел вверх по лестнице.
— Быстро к себе, и чтоб через пять минут была в гостиной!
— Хорошо. Я быстро, обещаю.
— Не заставляй отца ждать, чтоб он не начал задавать вопросы. Поверь…а они у меня есть. Потому что твоя Настя искала тебя! Ты не отвечала на сотовый! Так что потом…потом мы будем с тобой разговаривать и очень серьезно!
Сердце забилось еще тревожнее. Черт! Надо было ее предупредить!
Я хочу им не понравиться. Хочу выглядеть намного хуже. Прилизала волосы в низкий хвост, смыла всю косметику. Надела самые закрытые и свободные вещи, можно сказать, бесформенные. Пусть увидит меня и… и ужаснется. И…Ужаснулась как раз таки я.
Назаром оказался полноватый мужчина лет на двенадцать старше меня. В очках, с залысинами и брюшком. Небольшие глазки, нос картошкой, на подбородке родинка. Его можно назвать приятным и даже симпатичным…Вот только в сравнении с моим Димоном он просто отстой, и меня тошнит от одной только мысли о том, что родители, и правда, думают меня сосватать за него. Одет в дорогие вещи, но совершенно безвкусно. Рядом с ним сидит его отец. Чем-то похож на моего… и я вспомнила, что несколько раз его уже видела. Выдохнула и вошла в комнату.
— Добрый вечер.
— Ооо, а вот и моя красавица. Моя Дианочка. Проходи, милая, садись за стол. Позволь представить — это Николай Евгеньевич, а это Назар. Его сын. Приехал из Англии несколько недель назад. Специалист в области права. Это моя дочь — Диана. Учится на психолога, на втором курсе. Отличница.
— И красавица!
Заключил Николай Евгеньевич, и я, нарочито сильно хромая, прошла к столу. Назар с интересом посмотрел на меня, а потом на отца. Кажется, моя хромота его совершенно не смутила. Он маслянисто улыбнулся и поправил очки. Я села напротив так называемого жениха. Засуетились слуги, наполняя наши тарелки.
Весь вечер родители наперебой рассказывали о нас. Его отец — о Назаре, а мой — обо мне. Они, как на рынке, нахваливали свой товар, а сам Назар улыбался мне и чокался со мной бокалом. В моем, конечно же, был компот. Пить мне нельзя. Родители против даже капли алкоголя, потому что женщина, которая выпила, не умеет себя контролировать.
— Так, давайте обсудим дату помолвки? — спросила мама и приподняла свой бокал с напитком, — Ради этого мы все здесь собрались.
— Да, будь жива сейчас мать Назара, она бы поддержала этот прекрасный вопрос, — улыбаясь, сказал Николай Евгеньевич. — Мой сын обязательно сделает официальное предложение Дианочке. Насчет дат мы еще поговорим, но тянуть нет смысла.
— Да-да. Конечно. Мы мечтаем о внуках. В этом доме давно не было детских голосов.
Запричитала мама, и у меня ком подступил к горлу, захотелось вырвать. Я выскочила из-за стола и побежала в ванную комнату. Умылась холодной водой.
— В чем дело? Ты бы хоть извинилась!
— Мама! Какая свадьба? Вы меня спросили? Мы что, в каменном веке? Я не стану ни за кого выходить замуж!
— Молчи! Потом с отцом поговорим! Каменный век! Ишь, какая умная! Умойся и вернись к столу, иначе отец…
— Что? Изобьет меня, как Лену!
— ЗАМОЛЧИ! Слышать тебя не хочу!
— ЕЕ ты тоже не хотела слышать и не услышишь больше никогда!
Звонкая пощечина заставила меня замолчать и прижать ладонь к щеке.
— Еще раз вспомнишь об этой…наркоманке, и я ударю тебя сама! Ремнем!
— Это наркоманка была твоей дочерью!
Лицо матери покрылось красными пятнами, и она поджала губы.
— У нас запрещено о ней говорить. Все. Больше слышать не хочу.
— Она была твоей дочерью! Мама…как ты так можешь?
Но она уже меня не слышала и вышла из ванной, оставив там совершенно одну. Когда я вернулась к столу, все обернулись в мою сторону.
— Дианочка устала, и у нее закружилась голова.
— Надеюсь, тебе уже лучше. — участливо спросил Назар, впервые подав голос, чтобы заговорить со мной. Голос у него довольно приятный. И именно эта приятность вызывает тошноту. Весь он какой-то прилизанный, правильный, хороший. А меня выкручивает, меня
