Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год
Довольно странной может показаться и фраза под картой: «На островах оставлены с оригинальной карты все нумеры, а копирована сия карта с копии». Может создаться впечатление, что найденная карта — это копия с копии. Но вспомним, однако, что М. В. Ломоносов «оригинальной картой» называл карту, составленную самими участниками плавания Степана Глотова, а ее копией — копию, которую прислал в Петербург Ф. И. Соймонов. Так что фразу на карте можно понять так, что на ней «новые острова» копировались по соймоновской копии...
— И все-таки, видимо,— говорит Борис Петрович Полевой,— находку надо считать ранним, черновым вариантом второй полярной карты М. В. Ломоносова. Есть на ней некоторые ошибки, они заставляют думать о том, что беловой экземпляр, тот, что послал ученый Екатерине II, был значительно точнее, совершеннее. Значит, перед историками остается задача — найти этот беловой экземпляр или копию с него — ту, что императрица послала, как мы знаем, Ф. И. Соймонову...
Как бы то ни было, интереснейшее открытие сделал ленинградский исследователь! И тем более поразительно, что карта, найденная им, и прежде не раз попадалась на глаза историкам, работавшим в библиотеке Академии наук в Ленинграде, только никак не могли они заподозрить, что имеют дело со второй полярной картой, от которой, как считалось, никаких следов не осталось.
Ну а что дает открытие Б. П. Полевого историкам и географам? Немало. Старая карта позволяет проследить эволюцию географических взглядов великого ученого. Нанеся на карту множество новых островов, он отказался от бытовавших в ту пору неверных, иногда фантастических представлений о географических объектах в районе Северной Америки. Михаил Васильевич попытался наметить новые контуры северо-западных берегов Америки...
Впрочем, не будь даже этого, новая находка все равно оказалась бы бесценной: еще одна крупица громадного научного наследия великого русского ученого, в многообразной деятельности которого достойное место занимала и географическая наука. Сколько еще таких крупиц будет собрано исследователями?
...Идут сегодня Северным морским путем караваны судов, которые ведут мощные ледоколы «Сибирь», «Россия», «Ленин». Когда-то, больше двух веков назад, морские караваны мысленно проводил по своей карте Михаил Васильевич Ломоносов.
Владимир Малов
Доброе утро, господин Андерсен!
Много лет с постоянной радостью я работаю над иллюстрациями к сказкам Андерсена. С годами облик удивительного сказочника стал для меня более отчетливым, приобрел ясность. И постепенно передо мной возникла жизнь Андерсена — жизнь человека, пребывавшего в ежедневном удивлении перед окружающим миром. Читая сказки, я полюбил Данию — страну, в которой нет гор, нет лесов, зато много островов, моря и белокурых датчан, а в столице Копенгагене больше башен, шпилей и колоколен, чем домов.
Я решил поехать в Копенгаген, чтобы посмотреть на эти здания, пройти по старым каменным мостовым, кое-где еще сохранившимся, ступить на плиты тротуаров, по которым ходил Андерсен. И конечно, побывать на острове Фюн в городе Оденсе, где родился великий сказочник.
Наш паром уткнулся в причал Гедзера, раскрыл свой гигантский зев, и мы плавно въехали на датскую землю.
Поезд пролетает над проливом, отделяющим остров Фальстер от острова Зеландия, на котором расположен Копенгаген.
А вот и сама столица.
Огородно-садовые участки с крохотными чистенькими дачками в одно окошечко и с обязательным флагштоком, на который в праздничные дни датчане поднимают национальный флаг.
Заводы, трубы, многолюдные улицы, каналы, площади с тяжеловесными конными статуями, велосипедисты, ухоженные парки, ярко-красные пиджаки спешащих почтальонов, реклама... А вон и знаменитые копенгагенские башни. Батюшки, сколько их!
Въезжаем в крытый вокзал. Приехали.
В Данию нас пригласила Королевская академия искусств, и поэтому мы тут же отправились во дворец Шарлоттенборг. Он смотрит на романтическую старинную гавань Нюхавн. На набережной выстроились, плотно прижавшись друг к другу, разноцветные дома XVIII—XIX веков. Они веселы не только раскраской, но еще и потому, что чуть не в каждом на первом этаже или в подвале нашли место моряцкие пивные, бары, таверны...
У причалов стоят пропахшие морем и рыбой старые шхуны с резными бушпритами, ржавыми якорями, спущенными рыжими парусами и высокими мачтами...
Брожу по старым кварталам столицы. Здесь царство антикварных магазинов. Я никак не предполагал, что в одном городе может уместиться такое множество больших и крохотных, процветающих и прогорающих магазинов, торгующих настоящими старинными и ловко подделанными под старину вещами.
При большом желании здесь можно приобрести сверкающий медью водолазный скафандр, дамские остроносые туфли XIX века, мебель всех стилей, канотье, мореходные карты времен Христофора Колумба, рыцарские доспехи, оловянных солдатиков, гобелены, ботфорты со шпорами, детекторный приемник начала века, мамонтовую кость, цилиндры, седла... Откуда все это в таких количествах?
Антикварные магазины в большинстве случаев размещаются в подвальчиках. У входа в один из них я увидел каменного слона для цветов — точно такого, какой описан Андерсеном в сказке «Старый уличный фонарь».
Дворец Розенборг. Теперь это музей. Тут можно увидеть корону Христиана IV, сплошь усыпанную драгоценными камнями, а также прочие дорогостоящие вещички, без которых почему-то не могли жить короли и королевы.
В 1820 году пятнадцатилетний Ханс Андерсен, голодный, в рваных башмаках, частенько сиживал в этом парке на скамейке и обедал грошовой булкой.
В пригороде Копенгагена Клампенборге стоит старый дуб. Он знает всю историю Копенгагена, так как родился в XII веке и, следовательно, ровесник столицы. Окружность его ствола 9 метров 70 сантиметров, внутри дуб почти пустой, но крона еще внушительна.
Глядя на этот памятник природы, я вспомнил чудесную сказку «Огниво» и подумал, что только в таком дубе и могли происходить невероятные события, описанные в ней.
Едем в Северную Зеландию в гости к Херлуфу Бидструпу. Шоссе бежит вдоль берега моря. Вдали силуэт города Хельсингёр и очертания очень знакомого понаслышке замка Кронборг, который у нас — вслед за Шекспиром — зовется Эльсинором.
Пролив Зунд так узок, что на другой его стороне отчетливо видны освещенные солнцем дома города — уже не датского, а шведского.
В сказке «Хольгер-датчанин» Андерсен как раз описал этот замок и то место на берегу, где я сейчас нахожусь:
«Есть в Дании замок Кронборг; лежит он на самом берегу Ересунда, и мимо него ежедневно проходят сотни кораблей: и английские, и русские, и прусские. Все они приветствуют старый замок пушечными выстрелами: «Бум!» Из замка тоже отвечают: «Бум!» Это пушки говорят: «Здравия желаем!» — «Спасибо!»
Зимой корабли не ходят, море замерзает вплоть до шведского берега, и устанавливается настоящая дорога. На ней развеваются датские и шведские флаги, и шведы и датчане говорят друг другу: «Здравия желаем!», «Спасибо!», но уже не пушечными выстрелами, а просто дружески пожимая друг другу руки, и одни посылают на берег к другим за булками и кренделями — чужая еда всегда ведь слаще!»
Какими простыми и сердечными словами Андерсен сумел сказать о великом стремлении людей к миру и дружбе.
По обе стороны шоссе — ухоженные поля, рощи, огороды, хутора... Дорога приводит нас в деревню Лиллерёд.
Длинный старый деревенский дом, крытый соломой. Низкие потолки придают тихий уют. Посредине двора великолепный многолетний каштан в золотых листьях. Здесь живут Бидструпы, здесь работает Херлуф.
В сказке Андерсена «Обрывок жемчужной нити» бабушка рассказывает, каким долгим и сложным путешествием была поездка от Оденсе до Копенгагена. Долгие сборы, потом ночевки в городах и только через несколько утомительных дней прибытие в столицу. «Паровых машин тогда и в помине не было»,— говорила бабушка.
Ханс Кристиан Андерсен часто ездил этим же маршрутом из столицы в свой родной город — сперва дилижансами, потом поездом: Копенгаген, Роскилле, Соре, Слагельсе, Корсёр. Дальше баркасом через Большой Бельт до Нюборга, потом лошадьми до Оденсе.
А сейчас три часа отделяют Копенгаген от Оденсе. Поезд несется так стремительно, что не успеваешь оглядеться по сторонам, как ты уже в брюхе огромного белого парома, и, только переплывая пролив, приходишь в себя. Потом поезд опять несется — и вылезай, приехали, Оденсе!
Тихая заросшая речка Оденсе скромно течет среди современных коттеджей и многоэтажных красивых зданий. Около мостика на меня вдруг взглянул старый фахверковый домик, и все вокруг сразу преобразилось. Я почувствовал дыхание давно прошедших дней, увидел несуразную фигуру двенадцатилетнего мечтательного Ханса Андерсена, сидящего на берегу. Зашел в собор св. Кнуда, где Андерсен проходил конфирмацию, и послушал орган... Остановился около покосившегося здания бывшей «Школы для бедных» — здесь маленький Ханс учился...
