Крафтер (СИ) - Александр Сергеевич Сорокин
— Орден Клинков⁈ Зачем он вам, господин?
— Хочу вступить.
— Но…
— Что «но»?
— Это почетный орден, но его члены, как правило, долго не живут. — потупив взор, прошептал Григорий. — Слишком нужным и опасным делом они занимаются.
— Это не проблема. Я стану исключением. — бросил я. — Как пользоваться этой штукой?
Дворецкий участливо провел мне очередной инструктаж. Я быстро разобрался с этой новинкой и попросил старика назвать место, где можно найти Клинков.
— Координаты Ордена… — прошептал он, будто признавался в убийстве. — Севастополь, Весенняя улица, строение «1».
Я провёл пальцем по стеклу. Устройство завибрировало. Карта всплыла голограммами — дом отметился синей каплей, а штаб Клинков пылал кровавым рубцом.
— Очаровательно, — усмехнулся я, ощущая, как Плюм когтистой лапой тычется в висок.
За окном каркала ворона. Григорий подал кофе — густой, чёрный, с насыщенным ароматом. Я расправился с завтраком и отпил глоток, наблюдая, как пар клубится над чашкой, принимая формы забытых чудовищ. Где-то вдали гудел трактор — механический зверь, помогающий людям сажать пшеницу.
Плюм прыгнул на стол, превратившись в миниатюрного дракончика. Его глаза светились, как расплавленное золото.
— Готов к новой прогулке? — спросил я, сжимая в руке мякиш горячего хлеба.
Дракончик фыркнул, выпустив дымное колечко. Ответ был ясен: гулять — значит дышать. А мы оба давно не путешествовали. Все время, в основном, проводили в моей лаборатории.
Я отдал хлеб Плюму и обратился к Григорию:
— Гриша… Вот скажи мне. Неужели у меня нет никаких обновок поприличнее? Так-то я не привереда, но я вновь собираюсь в город. Не хочу казаться белой вороной.
— В город, за машиной? — с надеждой в голосе спросил старик.
— Конечно-конечно. — не моргнув и глазом, соврал я.
— Тогда пройдемте на второй этаж… — сказал дворецкий и зашаркал в сторону лестницы. Я направился следом.
Гардеробная встретила нас затхлостью. Воздух здесь был густ, как говяжий бульон. Пальцы скользнули по вешалкам, сдирая паутину — седые нити цеплялись за кожу.
Рубаха висела в углу, белая и одинокая. Грубый шёлк шуршал под пальцами, как змеиная чешуя. Пахло нафталином и чужой памятью — аромат старых писем, запечатанных сургучом. Я втянул воздух, ловя ноты далёких балов: пудра, вино, приглушённый смех за спиной. Ностальгия? Нет. Это был запах брошенной крепости.
Штаны оказались в сундуке, придавленные медными застёжками. Кожа, потёртая на бёдрах, ещё хранила тепло зверя — того, чью шкуру содрали зимней ночью под вой метели. Я примерил их, и старые швы застонали, принимая новую форму. Прочные. Как петля на шее предателя.
Плащ висел за чёрной шторой, словно тушка на крюке мясника. Серебряные нити на капюшоне мерцали тускло, как звёзды сквозь смог. Я накинул его на плечи. Он оказался тяжелее, чем я думал.
Григорий замер на пороге, держа в руках подсвечник с оплывшим воском. Его глаза скользнули по серебряным узорам, будто читая невидимый некролог.
— Выглядите… колоритно, — выдавил он, и слово упало на каменный пол с глухим звоном.
Я щёлкнул пальцами. Пряжка на поясе вспыхнула рубиновой искрой.
— Колорит — моё второе имя, — сказал я, и плащ взметнулся за спиной.
Я посмотрелся в зеркало. Плюм, свернувшись у ног в облике саблезубой ласки, щёлкнул когтями по паркету.
— Нравится? — спросил я, поправляя манжет с выцветшим гербом.
Плюм демонстративно закатил глаза, а я посчитал это хорошим знаком. Еще немного покрутившись у зеркала, я окончательно убедился, что стал выглядеть приличнее.
Спустившись вниз, я сразу же направился к парадной двери. Дворецкий робко семенил за мной и не решался потревожить мои думы.
Двор встретил нас тишиной кладбища. Григорий остановился в дверях, руки крестом были сложены на животе — будто он уже похоронил свою машину.
Транспорта в округе не наблюдалось. Даже чахлой лошаденки не было. Но трёхколёсный велосипед притаился под бурьяном, как скелет в чулане. Ржавчина ковыряла рану на раме, сочась оранжевыми струпьями. Паутина окутала руль саваном, в котором копошились мелкие пауки.
— Идеально, — прошипел я, сдирая паутину голыми пальцами. — Это просто восхитительно!
Плюм, догадавшись, чего я хочу, прыгнул на сиденье, и его тело взорвалось ярким светом, окутывая раму велосипеда. Его косточки затрещали, перестраиваясь в шестерни — стальные, зубчатые, пылающие синевой холодного огня. Мотор заурчал, как разгневанный зверь. Я провёл ладонью по раме, и плоть металла затрепетала.
Колёса завыли, обвиваясь молниями. Каждая спица стала бритвой, рассекающей воздух с шипением раскалённой проволоки. Григорий отступил, прижав к груди серебряный оберег.
— Поехали! — рявкнул я, и Велоплюм сорвался с места огненной кометой.
Земля рванула навстречу. Двор растворился в серой мути, дома и деревья поплыли на периферии зрения. Ветер выл в ушах, а под колёсами трещали камни, высекая искры. Плюм-мотор рычал, выплёвывая сизый дым с запахом серы и черного перца.
Так-то лучше, — подумал я, ловя в зеркале заднего вида своё отражение. Глаза горели. Плащ бился на ветру чёрным стягом. Мимо проносились поля и холмы, дорога петляла, и я уже не мог видеть ошеломленное лицо своего дворецкого.
А Григорий тем временем стоял на крыльце и глядел в спину удаляющемуся хозяину. Он перевел взгляд на мешок с золотом и тяжко вздохнул:
— А ведь можно было просто заказать такси…
* * *
Кабинет Краева всегда пах железом и горькими орехами. Стекло окна, толстое, как броня танка, искажало мир снаружи, превращая улицу в аквариум с мутной жижей. Мужчина прислонился лбом к окну и пристально посмотрел на горизонт. К ордену клинков приближалась странная светящаяся точка, отдаленно напоминающая комету. Спустя секунду он разглядел, что это такое.
Велосипед врезался в парковку, как метеорит в болото. Колёса, пылающие голубым холодным пламенем, расплавили асфальт, оставив за собой рваные шрамы. Табличка «Только для членов ордена» согнулась пополам с хрустом раздавленного позвоночника.
Водителем столь странного транспорта оказался барон Морозов. С их первой встречи он изменился. Его одежда стала приличнее, а сам он выглядел трезвым и подтянутым.
— Сам приполз, — побагровев от гнева, буркнул Краев. — Еще и парковку испортил…
Краев щёлкнул языком, размышляя. В досье Морозова значилось: «Воскресший. Класс угрозы: ноль. Навыки: шарлатанство с элементами клоунады». Но портал он умудрился закрыть. А такое нельзя было сбрасывать со счетов. В последнее время рекрутов становилось все меньше, а план по набору нужно было закрывать.
— Интересно, сколько он продержится… — Краев провёл пальцем по стеклу, оставляя прозрачный след на окне. Вспомнились другие «избранные»: одни сгорали в первом портале, другие сходили с ума, глядя на клыки могущественных тварей.
За окном Морозов щёлкнул пальцами, и пряжка на его поясе вспыхнула рубиновой искоркой. Краев почувствовал, как старые шрамы на рёбрах
