Бывшие. Соври, что любишь - Даша Черничная
Хорошо, что у нас в школе есть охрана и даму быстро выпроводили в кабинет завуча, где с женщиной была проведена беседа.
Я так и не узнала, что именно она хотела мне сказать.
На моих уроках дети ведут себя относительно нормально, но не переставая бросают косые взгляды и шушукаются.
На одном из уроков я не выдержала и отпустила детей раньше, хотя делать это запрещено.
Так продолжалось неделю. Сын за это время сильно скатился по учебе, закрылся в себе, поник. В борьбе показатели тоже упали. С тренером я поговорила, объяснила все как есть.
Он тоже был шокирован и не поверил в то, что Лешка способен на воровство.
Я не знаю почему, но Глеб — чуть ли не единственный человек в стенах школы, который рядом с Лешей, на его стороне.
Он окончательно пересел к нему, выказывая незримую поддержку, всюду ходит за Лешей.
— Ульяна Романовна, зайдите к Анне Сергеевне, — говорит одна из учительниц, окидывая меня высокомерным взглядом.
Да, педагогический состав очень жесток, хотя, наоборот, должны оказывать поддержку ученикам. Про себя я вообще молчу, на себя плевать.
Поднимаюсь и иду к директрисе. По дороге нервное напряжение усиливается до предела. Неужели случилось что-то еще?!
Стучусь, прохожу в кабинет.
— Садитесь, Ульяна Романовна.
Опускаюсь на стул, выдерживаю тяжелый взгляд Анны Сергеевны.
— Вы подумали над моим предложением касательно смены школы?
Так вот оно что. Значит, директриса нацелена выпроводить нас отсюда как можно скорее.
— Подумала. Вынуждена отказаться.
Анна Сергеевна снимает очки и бросает их на стол. Нервничает, мой ответ ей не нравится.
— Ульяна, ты же понимаешь, что жизни тебе и твоему сыну тут не дадут! Его просто начнут травить, не дай бог, дело дойдет до членовредительства.
Она просто хочет переложить ответственность. Ведь если что-то действительно случится, на школу можно и в суд подать, и тогда все эти спонсоры уйдут в закат, а бюджет перестанет распределяться в пользу школы с идеальной репутацией.
— За сына не боишься, Ульяна? — буравит меня взглядом, давит на больное.
Боюсь. Очень.
Но тут несколько иное. Уйди мы сейчас — слава об этой грязи дойдет до новой школы. Не сразу, так через месяц или год. Там может повториться то же самое, но теперь люди будут на сто процентов уверены, что Лешка виноват.
Нельзя поддаваться, мы гнемся, но не ломаемся под давлением общественности.
— Анна Сергеевна, мой сын благоразумный и замечательный мальчик, спокойный и добрый. Мы не будем покидать стены этой школы. За моим сыном нет вины, а уходить просто потому что он стал неугоден педагогическому составу, мы не намерены. А вам, вместо того чтобы давить на нас, неплохо было бы устроить служебное расследование и поднять данные с камер. В классах их нет, но в коридорах есть. Камера как раз направлена на вход, часть класса видна. Вы запросили видео с камер? Сделали хоть, что-то чтобы разобраться?
Директриса быстро собирается, надевает очки.
— Нет, но...
Грубо перебиваю ее:
— Также, вместо того, чтобы выгонять нас, неплохо было бы провести с детьми беседу. На тему травли и воровства. Вы что-то предприняли?
— Как раз планировала.
Планировала она, ага. Как же.
Вытурить она нас планировала, вот и все.
— Мы с Лешей не уйдем. Школа близко к дому, ему тут все знакомо. Так что хватит манипулировать нами, Анна Сергеевна. Лучше заняться делами школы и воспитанием детей.
Я знаю, что рискую. Сильно. Но меня все достало! Я заколебалась получать только упреки. Поддержка, помощь?! Нет, не слышала.
Даже если Леша и украл, почему никто не провел с ним беседу, не спросил, почему он это сделал? Где психолог? Участие директора?
— У вас все? — спрашиваю холодно.
Директриса хмыкает, явно неприятно шокированная моим отпором.
— У меня все, Ульяна Романовна, — цедит.
Я уже собираюсь уйти, даже поднимаюсь с места, как дверь распахивается и входит Максим.
— Анна Сергеевна, вы просили заехать, — говорит, не отрывая взгляда от телефона.
— Добрый день, — здороваюсь первая.
Максим поднимает взгляд, замирает, увидев меня.
— Добрый, — произносит уже не так строго.
Мы не двигаемся, смотрим друг на друга, но длится это недолго, потому что с улицы слышен крик и возня.
Директриса спешит к окну, мы с Максимом тоже.
В школьном дворе драка. Человек пять, мальчишки. Среди дерущихся я узнаю Лешку и Глеба…
— Спокойный и добрый мальчик, да, Ульяна Романовна? — чуть ли не выплевывает директриса.
Глава 19
Ульяна
Втроем мы спешим вниз, к выходу на задний двор школы. Максим первый, я за ним, в самом конце болтается Анна Сергеевна, которая, очевидно, не привыкла к подобным марафонам.
Во дворе уже собралась толпа, все школьники. Из учителей или охраны не видно никого.
Потасовка нешуточная. По ощущения, пока мы бежали, к драке присоединились еще парочка мальчишек. Среди них я по-прежнему не могу разобрать никого, кроме собственного сына и Глеба. Они страшно всклокочены, одежда порвана.
— Разошлись, пацаны! — громко кричит Никонов, но там такая заварушка, что никто не слышит и внимания не обращает.
Максим без раздумий врезается в эту гущу, принимается оттягивать мальчишек друг от друга. Я тоже спешу туда, расталкиваю детей плечами.
Хотя какие они дети?! Маленькие мужики.
Толпа что-то кричит, тут же верещит директриса, наконец появляется охрана.
По ощущениям, за какую-то секунду во дворе собралась едва не вся школа.
Охранник кидается на помощь — мальчишки продолжают драться и толкать друг друга, а вдвоем с Максимом эту потасовку остановить мы не можем, ребята попросту нас не видят.
Несколько раз мне чувствительно прилетает локтями в ребра, на ноги больно наступают.
В какой-то момент меня грубо толкают. Олег Резник. Я узнаю его. Делает он это не специально — я стояла у него за спиной, и он меня не видел.
Я лечу вниз, на асфальт. Вскрикиваю, потому что от удара о землю разливается тупая боль по бедру и локтю. Юбка трещит по швам и расходится, благо ничего критичного не видно, но оголена я достаточно.
Драка прекращается, все замирают и поворачивают голову в мою сторону. Шок. Ученик ударил училку прилюдно.
Максим выпускает какого-то школьника и спешит ко мне на помощь.
— Ты как? — спрашивает тихо и ставит на ноги, как
