Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова
«Все хорошо! Я осознал, как сильно ошибался!»
Вот так, безо всяких предисловий, начиналась эта записка.
«Я открылся Агнии Витольдовне! Как же мне стыдно и неловко за те мои детские подозрения! Только моя молодость и неопытность могут быть мне оправданием. Я все-все понимал превратно! Мучил себя, досаждал вам, учитель, своими детскими страхами. Все решилось. Нет, все решится в ближайшее время! Не знаю, прочли ли вы хоть одно из моих посланий, дорогой мастер Берг, но это письмо я пишу лишь затем, чтобы выразить вам свою безмерную признательность. Не было и нет в моей жизни человека более уважаемого, чем вы. И я не устану благодарить судьбу за то, что она подарила мне такого учителя! Спасибо! Навеки ваш, Л. Ступин».
Это было радостное, полное надежд и чаяний послание. Отчего же в таком случае Августу сделалось не по себе? Что задело заржавевшие струны в его душе? У парнишки все хорошо. Развеялся морок, на горизонте замаячили новые мечты. Что же не так? Отчего сердце сжимается и болит? Спросить бы у албасты. Вот только она не пришла. Даже приблудная кошка куда-то подевалась. Может обе они устали от его пьянства и уныния?
Тем утром Август снова смалодушничал – напился смертельно пьяным. Он пил так еще пять или шесть дней. Сбился со счета, почти перестал выныривать на поверхность из мутных вод беспамятства.
В себя его привела колкая боль в груди. Август очнулся на твердом полу маяка, растерзанный и разбитый собственными пороками. На груди его сидела кошка, впивалась острыми когтями в кожу, тарахтела, как паровой двигатель, смотрела прямо в глаза. Словно бы кошка что-то понимала в его жизни и в нем самом!
– Сгинь! – Август спихнул кошку на пол. На коже остались кровавые царапины от ее когтей. – Пошла отсюда! Убирайся!
Албасты не понравится то, как он обращается с ее любимицей, но ему плевать на албасты. Ему бы доползти до ведра с водой…
Ведро было пустым. По всему видать, запой его длился долго. По всему видать, придется выходить на божий свет. Выползать! Потому как держаться на ногах он сейчас не в силах. Ничего, он ползком, он не гордый!
Снаружи ярко светило солнце и Август, чтобы не ослепнуть от этой яркости, прикрыл глаза рукой. Он лежал на боку, подставив небритую щеку солнечным лучам, чувствуя свежий запах озерной воды, и размышлял о собственной ничтожности, о том, что если у него достанет сил доползти до озера, то ползти он будет все дальше и все глубже, до самого Нижнего мира. Пока не подохнет…
…В Нижний мир его не пустили. Августу хватило сил доползти до озера и хватило силы духа не останавливаться, когда в глотку вместо воздуха стала заливаться ледяная вода. Но его не пустили… В мерцающих водах озера самым краешком угасающего сознания он увидел слепых змей. Одна из них обвилась вокруг его шеи, сдавила и потянула. Август барахтался и отбивался, пытался разжать тугие змеиные кольца, пока серебряный мир сначала не потускнел, а потом и вовсе не исчез.
В себя он приходил с болью и мучениями, как после самого тяжкого похмелья. Вместе с кашлем из горла выливалась озерная вода, а щеку до крови царапала озерная галька.
– …Ты там никому не нужен. – Послышался над головой мелодичный голос.
– Так же, как и ты, – прохрипел он.
– Тебе рано, старик.
– Мне поздно, нежить.
– Не тебе решать. – Она присела рядом, почти ласково провела ладонью по его редким, слипшимся от воды кудрям. От ладони веяло могильным холодом.
– А кому? – Август не стал открывать глаз, втянул голову в плечи, чтобы ускользнуть от этой смертельной ласки. – Тебе?
– И не мне.
– Тогда зачем спасала? – Все-таки он открыл глаза. Стало интересно, что она скажет.
– Я не спасала. – Холод исчез вместе с той, кто его породила. Албасты отошла от Августа, уселась на большом черном валуне, подтянув колени к подбородку. – Тебе еще рано, вот и все.
– Устал я, – пожаловался он и попытался сесть. Получилось не с первого раза, но он мог быть упрямым. – Отпусти ты меня, нежить, – сказал с мольбой в голосе.
– Я и не держу.
– А кто тогда меня из озера вытянул? Зачем я тебе? Поиграться?
Она ничего не ответила, даже не глянула в его сторону. Сейчас она как никогда была похожа на девчонку, обыкновенную земную девчонку. Живую и славную. Вот только ему ли не знать, что она уже давно неживая. Нежить…
– Ты еще не завершил свой путь, старик, – заговорила наконец албасты. – Рисунок твоей жизни не закончен.
– А ты видела? – спросил Август, мотая головой.
– Я знаю. Сколько бы ты не убивал себя, у тебя ничего не получится, пока ты не пройдешь свой путь до конца. Уйти не получится. – Албасты обернулась, посмотрела на него черными дырами глаз. Эти черные дыры на девичьем лице выглядели чудовищно страшно, напоминая, что разговаривает он сейчас не с живым человеком, а с чудовищем.
– Я не ухожу. – Август и сам знал, что врет. То, что он пытался сделать, иначе, чем побегом, не назовешь. Он пытался сбежать из этой серой жизни, а жизнь его все никак не отпускала. – Мне просто нечего здесь больше делать, нежить.
– Ты просто боишься, старик.
– Тебя? – Август горько усмехнулся.
– Не меня и не за себя. Признай, что ты боишься за того мальчишку. Боишься, но тебе проще умереть самому, чем сделать хоть что-нибудь для другого.
– Они все мертвы, – сказал Август едва слышно. – Те, для кого я был готов жить, умерли. Я весьма
