Пария - Энтони Райан
– Во сне мне было видение, Элвин, – сказала она дрожащим шёпотом, широко раскрыв немигающие глаза. – Совершенно не такое, как остальные. Прежде, когда приходили Серафили, я чувствовала их присутствие, но никогда они не показывали мне своих лиц. А на этот раз… – На её губах мелькнул призрак улыбки. – Раньше я считала, что они чужды такой обыденности, как пол, ибо они настолько выше нас. Они преступили границы клеток, которые мы называем телами. Но Серафиль, явившаяся ко мне, была женщиной, и такой прекрасной. – Она растопырила пальцы, прикасаясь к своим шрамам. – С таким состраданием. Сегодня меня воссоздала благодать Серафили.
Чистая восторженность на её лице быстро сменилась решительностью, и её глаза уверенно прищурились.
– Люди должны узнать об этом. Я не могу лишать их этого знания.
– Королевские представители… – начал я, но она меня оборвала:
– В глазах Серафилей король не выше любого человека.
От такого спокойного признания в государственной измене я прикусил язык. Даже Сильда в самых радикальных проявлениях никогда не говорила ничего столь предосудительного. Я хотел было напомнить ей эдикты Совета светящих касательно возвышенного статуса и особого благословения королевской крови, но, судя по её решительному виду и по-прежнему немигающим глазам, это никак не повлияло бы на её твёрдость.
– Надо собрать роту, – сказал я, решив, что плоды может принести более практичный подход. – И уходить отсюда.
Эвадина наконец моргнула и ошеломлённо уставилась на меня.
– Куда?
– Туда, где королевским агентам сложно будет нас найти…
Она едко усмехнулась и покачала головой.
– Я не буду носиться по этому королевству, как загнанная мышь.
– Есть и другие королевства под властью Ковенанта. Другие короли с радостью примут ваши услуги, а особенно – полную роту ветеранов под вашими знамёнами.
– Нет. Моя миссия здесь. Теперь я вижу это. – Её взгляд стал мягче, и я почувствовал себя неловко, когда она подошла ко мне и взяла меня за руки. Мы были примерно одного роста, и её глаза напротив моих светились удивительной смесью доброты и командирской настойчивости.
– Я знаю, ты тоже это видишь, – сказала она. – Серафиль, которая мне явилась, в своей милости и мудрости многое мне явила. Я знаю, что наполняет твоё сердце, Элвин Писарь, несмотря на всю ложь, которой ты закрываешься, словно щитом. Я знаю, что ты выстрадал, и знаю, что ты сделал, чтобы сохранить мою жизнь.
Она наклонилась ко мне и опустила голову, так, что наши лбы соприкоснулись. Такая близость к настолько красивой женщине, и к тому же обнажённой, должна была пьянить. Я должен был притянуть её, прижать к себе, впиться губами в её губы. Но в тот миг я не чувствовал похоти. Я замер, а внутри бурлили замешательство и страх. Эвадина излечилась, но в то же время и изменилась. Её прежний пыл казался маленькой свечкой рядом с этим пламенем, и я знал, что если сейчас останусь с ней, то оно меня наверняка спалит.
Впрочем, отсутствие вожделения у меня явно никак не соответствовало настроению Эвадины, которая придвинулась ещё ближе.
– Есть многое, – сказала она, жарко дыша мне в лицо, – чего я себя лишала. Мне казалось это необходимым. Чтобы служить Ковенанту таким образом, мне приходилось избегать искушений, в которые попадается так много других людей. А теперь мне интересно…
Всякое могло бы случиться далее и, несомненно, значительно изменить многое из того, что последует в этом повествовании. Но так уж бывает с моментами огромной важности – их исход могут изменить ничтожнейшие события. На этот раз изменения явились в форме тихого стука в дверь, следом за которым раздался неловкий кашель. Тот факт, что даже по этому бессловесному покашливанию я узнал Суэйна, многое говорит об отличительных особенностях его голоса.
Эвадина со смехом вздохнула, пожала мне руки и отступила от меня.
– Ты был прав, – сказала она, направляясь в кровать. – Насчёт сбора роты, хотя мы никуда не пойдём. Будь добр, передай приказ сержанту и попроси Эйн принести мне какой-нибудь халат. И еды, если ей не трудно. Похоже, я весьма проголодалась.
***
Торию я нашёл в портовой таверне, где она играла в кости с какими-то моряками. Она проигрывала, как обычно, поскольку среди её многочисленных талантов не было везения в азартных играх. Как следствие, такие игры портили ей настроение и сушили горло. Поэтому, когда я вытащил её из круга, смотрела она слегка расфокусировано, зато на язык была остра как никогда.
– Отвали, лживый ослиный хуесос, – рявкнула она, выдёргивая свою руку из моей.
– Тебе хватит трезвости послушать? – спросил я. – Или мне окунуть тебя в лошадиное корыто?
Она насупилась, и на её лице отражались внутренние дебаты: ударить меня или прокричать ещё ругательств?
– Где твоя ведьма? – спросила она, озираясь. – Съеблась и бросила тебя?
– Да. – Это простое подтверждение маскировало глубокое сожаление. Исчезновение Ведьмы в Мешке из дома лорда обмена не заметил никто, и всё же она определённо покинула этот порт. Накидка и ранец, оставленные под присмотром Брюера, тоже исчезли, а часовые на воротах не видели никаких необычайно прекрасных светловолосых женщин.
Тория лишь для вида постаралась скрыть триумфальную ухмылку.
– А капитан?
– Полностью выздоровела и ещё решительнее, чем прежде, настроена на мученичество.
Ухмылка Тории сменилась усталой гримасой.
– То есть, надо полагать, ты снова захочешь маршировать подле неё, пока тебя не прибьют?
Я подошёл ближе и заговорил тихо:
– То есть, пришло время нам с тобой уёбывать отсюда. У тебя сохранился тот соверен?
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ
– Беррин Юрест? – Капитан Дин Фауд в широкой улыбке оскалил впечатляюще белую стену зубов. Хотя тёмная кожа выдавала в нём чужеземца, по-альбермайнски он говорил, растягивая гласные, как жители южного побережья, и вдобавок чересчур экспрессивно выражал эмоции обветренным бородатым лицом.
– А она ничего так, – отметил он, и его брови изогнулись от вожделения и от приятного воспоминания. – Свободная духом, и к тому же щедрая, особенно если есть книжки в подарок. Как там она?
– Горюет из-за потери библиотеки, – сказал я. – Последнее, что я видел.
– А-а, да. – Уголки рта Дина Фауда печально опустились. – Я слышал
