Мир империи землян 3. Объединение - Сергей Николаевич Спящий
-Так что же: обрекать детей на жизнь в ужасном мире только чтобы наши собственные страдания в нём были не напрасны? -возразила Дора. -Какой-то замкнутый круг получается.
-За кругом тебе надо идти к индуистам, -рассержено ответил священник и спросил: -Ты знаешь откуда берутся детские души?
Неожиданный вопрос застал Дору врасплох.
-Из бездны несуществования, -продолжил священник, хотя она не была уверена, что эта официальная позиция церкви. -Несуществование. Небытие. Это даже не смерть, ведь чтобы умереть надо сначала жить.
Зажигая искорку новой жизни, мать вытаскивает из небытия новую детскую душу. Она, мать – единственный шанс детской душе получить возможность существовать. Из небытия перейти в бытьё. И величайшей несправедливостью было бы лишить новую душу такого счастья. И величайшим лицемерием было бы прикрываться в таком решении якобы заботой о благе нерождённого ребёнка, своим нежеланием приводить его в наш скорбный мир. Каким бы он ни был, этот мир, бытьё в нём стократно и тысячекратно лучше небытия.
Вот тот духовный совет от меня, который ты просила.
-Но, -попыталась было возразить Дора, однако священник оставался непреклонен. -Дальше решай сама. Ты просила совета – я дал его. Теперь решай дальше сама.
Показывая, что всё сказал, он отвернулся. Дора немного постояла, рассматривая написанные яркими красками иконы с золотыми нимбами и спокойными лицами святых.
Хотела бы она решать сама – не пошла бы церковь.
Священник-протестант сразу разложил бы всё по полочкам, а этот то про бытие, то про небытие. И, в итоге, вроде подталкивает, но не говорит прямо. И вся ответственность на ней.
В задумчивости Дора вернулась на свой этаж. На вопрос коллеги, где была, ответила, что гуляла в парке и даже прошлась босиком по настоящей траве.
-Повезло тебе, -позавидовала подруга. -Когда мы с девочками последний раз ходили, то там все лимиты были выбраны и ходить по траве никого не пускали. Говорили, что травяному покрову надо дать время на восстановление.
…
Его звали Билли. Билли Мичиган. Да-да, прямо как название штата. Оно ещё дословно переводится с языка индейцев как «большое озеро».
На самом деле довольно распространённая фамилия в тех местах, где он вырос. Здесь, в Финиксе, его фамилия оказалась редкой и необычной. Может быть отчасти благодаря именно ей, Майкл Редворд и назначил Билли ответственным за юго-восточную колонну. Так-то молодой Мичиган был тем ещё красавчиком – голубоглазый, светловолосый, улыбчивый парень с крепкими руками и сильными ногами. А ещё необычная, для этих мест, фамилия. Женщин привлекала его внешность. Мужчин – его харизма и какая-то искренняя открытость. Поэтому своё назначение «лейтенантом», как и пост ответственного за юго-восточную колонну демонстрантов Билли заслужил вполне справедливо.
Лейтенанты – это они сами себя так называли. Майкл Редворд получил неофициальное прозвище «капитан», а его ближайшие помощники, соответственно – лейтенанты.
Самому Редворду это не нравилось. Он неоднократно подчёркивал исключительно мирный характер их движения и открашивался от любых попыток его милитаризировать.
-Власти готовы слушать только исключительно мирное народное волеизлияние, неоднократно повторял он. -Здесь, в самой демократической стране, можно сказать колебали демократии в современном её понимании, мы должны действовать только законными методами и так будет правильно. Если достаточное количество простых людей открыто и ясно выскажет свои пожелания, то власть обязательно нас услышит и учтёт наше общее мнение. Ведь именно так работает демократия. В этом её смысл.
Майкл искренне верил в американскую демократию. Бывший рядовой член коммунистической партии соединённых штатов Америки в городе Финиксе. По крайней мере до тех пор, как американскую компартию окончательно не запретили, руководителей посадили по надуманным обвинениям, а тех, кто попроще – разогнали. Это произошло ещё за несколько лет до начала войны вторжения, где-то между концом второй и началом третьей торговой войны с Китаем. Редворд какое-то время помыкался, работая то там, то здесь. Он был хорошим электромонтёром, поэтому без работы не сидел. Удивительно как за всё это время Майкл сохранил искреннюю убеждённость по отдельным вопросам, но может быть как раз из-за его искренней веры за ним и шли другие люди.
Война вторжения изменила всё и затронула абсолютно всех. Финиксу ещё относительно повезло. Но и в него прибывали беженцы из захваченных тварями территорий. Чем дальше, тем больше. Работы было много, но готовых трудиться за пару центов в день, за кусок хлеба и место для ночлега – ещё больше. Народное недовольство жёстко подавлено властями. Впрочем, их сложно было в этом обвинять так как изначально людей на улицу вывели бандиты, вместо внятных требований начали с погромов и закономерно отхватили по зубам. В условиях объявленного президентом военного положения ничего другого произойти и не могло. Это было очевидно. Странно, что организаторы беспорядков не понимали такой простой вещи. А может быть и понимали, и случившаяся бойня как раз играла им на руку. По крайней мере самые активные и харизматичные лидеры рабочих как раз и погибли в перестрелке с введёнными в город армейскими частями, а все подстрекатели куда-то разом исчезли. После этого всё сделалось ещё хуже. Рабочие потеряли право увольняться иначе как с разрешения работодателя даже если он являлся частным лицом, а не государством. Требование повысить заработную плату или соблюдать жалкие остатки от и так не слишком лояльного к рабочему человеку американского трудового кодекса и вовсе могли классифицироваться чуть ли не как измена со всеми вытекающими из этого последствиями.
Какое-то время механизм угнетения работал, но недовольство конденсировалось и вот-вот готово прорваться. Второй раз оно вылилось в движение мирного протеста. Что-то среднее между итальянской забастовкой, когда рабочий строго следует всем инструкциям, но в результате, вместо рабочего процесса, получается сплошная профанация. И философией непротивления Ганди, когда пострадавшая сторона, в ответ на удар, подставляет вторую щёку, но не соглашается выполнять незаконные требования. И лицом нового движения стал Майкл Редворд – коренной житель Финикса, потомственный рабочий, электромонтёр, бывший член американской компартии, обаятельный, харизматичный, уверенный в собственной правоте, но может быть слишком наивный в чём-то человек.
Билл познакомился с Майклом на одной из его лекций, которые тот давал для рабочих. Он как сейчас помнил: тесное помещение, набившийся без меры народ. Толкотня в темноте, освещено только место лектора. Гудят натруженные за день руки и после скудного ужина недовольно ворчит живот
