Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева
— Седой, да на хрена нам, когда и с кем голозадые воевали?
Он улыбнулся.
— Читай, знания лишними не бывают.
И только утихомирились, и втянулись в работу, а сам он взялся перечитать биологию — совсем перезабыл всё, а парням для кругозора нужно обязательно — как надзиратель загремел замком. Особо прятаться не нужно: всё же им велели «заниматься теорией», но Зима сразу метнулся выключить радио, а он встал и шагнул к двери, чтобы, как и положено Старшему, встретить вошедшего и, если надо, заслонить парней. Но никто не вошёл, а надзиратель рявкнул им.
— На выход, волосатики. Живо!
Зачем? Почему? Вопросов задавать не полагается, они и не задавали. А молча, оставив всё как есть, вышли в коридор и встали на обыск. Их обыскали, закрыли и опечатали дверь их мастерской. И последовал новый приказ.
— Руки за спину! Вперёд марш!
Впервые они шли по коридору в рабочее время. И удивлённые лица встречных и выглядывающих из открытых дверей людей сказали ему, что те, свободные, и не подозревали о работающих рядом с ними рабах. Их провели к ведущей в рабскую казарму лестнице.
— Вниз, волосатики. Бегом!
Бегом так бегом, но спешить нечего, тем более что гул чугунных ступенек под подошвами грубых рабских ботинок забивает голоса.
— Седой, не на торги нас? — встревожено спросил Чалый.
— Тады бы в казарме оставили, — возразил Зима.
— А ну как… — Чеграш не договорил, видно, пришедшая ему в голову мысль показалась слишком страшной.
Внизу, в холле, их уже ждал надзиратель и, не слушая доклада, дубинкой показал им на дверь во двор. Это что ещё за новости?! Раз в декаду им давали выходной. Работали до обеда, потом обед, выдача фишек и сигарет и до ужина свободный выход во двор. Для работающих в цехах и мастерских — единственная возможность увидеть небо и подышать свежим, насколько он свеж среди заводских корпусов, воздухом, а заодно размяться, побегать, потолкаться и даже, если надзиратель попадётся хороший, погорланить и поиграть. Но сейчас, с утра и всего через два дня после выходного… Или и впрямь их сейчас посадят в машину и на торги, и вот она, вся цена обещания Конструктора, что их больше продавать не будут.
Их и в самом деле ждала машина. Но не «серый коршун», а маленький автобус, который в дни его молодости называли «рафиком» по названию выпускавшей их и давным-давно разорившейся фирмы. Но переоборудованный: окна затемнены, салон отделён от водителя глухой перегородкой, а дверь снабжена дополнительным внешним запором. Это была первая странность. Вторая — им не надели наручников. А третья — стекло оказалось с зеркальной тонировкой! Их загнали в машину, закрыли за ними дверцу и повезли. Но они видели — куда! Кто сел рядом с водителем, они не видели: переборка была глухая металлическая. Парни наскоро её ощупали в поисках мембраны, ничего не нашли, но рисковать не стали и молчали всю дорогу вмёртвую. Да и не до разговоров им было: ведь за окнами такое… Парни впервые в жизни, а он впервые за столько рабских лет могли сидеть у окон, смотреть и видеть… городские кварталы, ограду какого-то парка, едущие рядом, обгоняющие их и отстающие машины… Седой почувствовал, как на глаза набегают слёзы, и сердито смахнул их. Тут такая возможность, а он плакать вздумал. Парни азартно толкали друг друга, молча тыкая пальцами в самое, на их взгляд, интересное. Кивком он согласился с ними, что обсудят увиденное потом.
Город быстро остался позади, и теперь их везли среди неправдоподобно яркой зелени лугов и рощ. Теперь зашмыгали носами и парни. Все они были поселковыми, и столько уже годов заводские цеха, казармы в подвалах, бетонные и асфальтовые заводские дворы да отстойники… Он тоже тосковал по небу, зелени, земле, но он — потомственный горожанин, ему это переносить легче.
Рафик резко повернул, мелькнула будочка часового и поднятый шлагбаум, дорога сразу стала пустынной, и к ней вплотную подступил лес. И он начал догадываться, куда их везут. Неужели полигон? Высказать свою догадку вслух он не рискнул, побоялся ошибиться.
Рафик сильно затрясло, дорога стала совсем узкой, ветви деревьев царапали стекла, парни даже испугались в первый момент, а потом стали смеяться над своим страхом. Они ещё смеялись, когда рафик остановился, лязгнул запор и им скомандовали:
— Выходите.
Он первым, а за ним парни, сразу ставшие серьёзными, вышли из машины.
Рафик стоял на опушке леса. Рядом две большие легковые машины, тоже с тонированными стёклами, зелёный армейский автобус, два глухих армейских фургона, ещё какие-то машины. Между машинами бегали и суетились военные. И почти все, увидев их, как бы спотыкались на мгновение, но тут же продолжали бежать по каким-то своим делам. Он глубоко, так, что даже заболело в груди, вдохнул наполненный лесными запахами воздух. Рядом так же жадно и быстро, торопясь успеть, дышали парни.
— Приехали? Отлично!
Главный конструктор коротким кивком одновременно приветствовал их и отправил обратно в машину вытянувшегося для рапорта надзирателя, который, оказывается, ехал с ними.
— Идите за мной, — распорядился Конструктор…
…Седой улыбнулся воспоминанию. Их появление на полигоне оказалось шоком для многих. И в первую очередь для военной комиссии. Кто-то из этих погонников попытался пошутить, что, дескать, мишени доставлены, можно начинать. Но остальные шутку не поддержали, а парни… парни — молодцы. Если и испугались, то вида не показали. Им указали место, с которого они могли наблюдать испытания своего «изделия», и даже дали бинокли.
Наверху вздохнул и повернулся на другой бок Зима. Чего-то он сегодня не пошёл к своей, а от Гири его девчонка уже убежала, и Гиря спит, похрапывая совсем по-мужски. А хорошо тогда было. И что «изделие» вполне впечатлило комиссию, и что парни увидели всё нужное и наглядно поняли, чем же они занимаются, и как проверяют «изделия», и что на обсуждении держались уверенно, не робели, и что потом на банкет-фуршете, который накрыли прямо там, им тоже, правда, отдельно и без вина, накрыли маленький столик. Так что они и выпили сладкой газировки, и поели хороших бутербродов. А Конструктор подвёл к ним начальника приёмной комиссии, и тот выражал удовлетворение. И столик их был возле леса, и парни смогли отойти в лес будто по нужде, прикоснуться к деревьям, подышать лесным воздухом. Да всё это хорошо и здорово, но главное… главным было, что к ним подошёл сержант из команды стрелков и поблагодарил их за то, что защита от песка и пыли с умом
