Вожатый… - Кирилл Борисович Килунин
*
Течение Ирени, кажется уже поумерившее свой пыл, снова стало стремительным, то тут, то там возникали буруны и водяные воронки. Проходя уже со всем отрядом, снявшимся со стоянки, одно нехорошее место на стремнине, заросшее коричневыми водорослями, мы увидели в воде мертвого теленка. Не знаю, зачем он полез в воду, но его ноги опутали бурые водоросли и утянули на глубину. После этого случая мои пираты перестали снимать спас-жилеты, убеждая, что в них не жарко и вовсе ничего не чешется. Не снимали их даже на берегу, говорили, что так теплее. А снимали только тогда, когда ложились спать.
А я спас-жилет на сплаве вообще не одевал, вот такой вот дурак.
А все потому что, Илья не носил спас-жилет. И я не носил, чтобы не казаться смешным и поэтому два раза за этот поход чуть не утонул.
Первый раз, это когда я развалился на кате и сказал, что все, теперь ваша очередь грести. Пролежал так минут двадцать, пока пираты не налетели на торочащее из воды бревно, кат не перевернули, но уронили в воду весла, четыре штуки. Конечно, я за ними нырял. Первые три нашел быстро, они попали на мелководье и поблескивали под водой алюминиевыми бочинами, а четвертое никак не мог достать, под водой справа – серая муть, и вот когда в очередной раз, я занырнул поглубже, вдруг осознал что не могу нащупать дно, совсем, его просто нет. И тогда я запаниковал, нахлебавшись воды. Это уже потом после сплава бывалые иренеходцы объяснили, что эта река не простая, есть глубины – метров по десять – пятнадцать, а может еще больше, если под водой карстовые пещеры, куда тебя спокойно может затянуть, если вот так – будешь нырять, пытаться нащупать дно.
В общем, четвертое весло я так и не нашел, возместил потом его потерю незабвенному завхозу, Людмиле Октябрьровне пятью банками отличной белорусской сгущенки.
Второй раз мне пришлось тонуть, на следующее утро, уже после того как к вечеру мы стали на ночевку на одном каменистом берегу, и пол ночи пытались вбить колышки, плюнув, закрепили палатки камнями, связав их между собою тросиками. Т так наш лагерь стал похож на лагерь американских поселенцев времен покорения дикого Запада. Палатки стояли кругом, посреди – горел костер и мы рядом с ним.
Мои пираты – близнецы татарчатки умудрились в потемках грохнуть коробку с банками, в которых был персиковый компот. И впотьмах, под мой затихающий бубнеж, в волю наелись из разбитых банок этого замечательного – вкуснейшего продукта. И только утром мы разглядели, что наш берег весь густо усыпан коровьими какашками. Но моих героев даже не пронесло, зато эти орлы разглядели, что на противоположном берегу, метрах в пятидесяти весь склон и далее лесистый холм, на котором приютилась древняя церквушка, усыпан крупнейшей земляникой, больше похожей на садовую клубнику по своим размерам.
Те, кто постарше, предложили снарядить на противоположный берег кат.
– Нефиг, плывите так, – рассердился Илья. – Смотрите, какие там по берегу камни, продырявим посудину, кто будет клеить.
Плыть так старшакам было влом. А все из-за очень быстрого течения, которое в этом узком месте, кажется, стало еще сильнее.
А мелочь поплыла, вернее, решила поплыть.
– Не пущу! – теперь возмутился я.
Они застонали.
И мы решили плыть вместе.
На тот берег мы переплавились относительно хорошо. Конечно, нас снесло вниз по течению метров на сто. Но наполненные юношеским энтузиазмом, и желанием халявного сладкого, мелкие, справились, я тоже.
А вот обратно, все было не так, налопавшись ягод на берегу, мелюзга, среди коих два близнеца брата, Василиска, хвостик Ксю и еще пара товарищей, добыли где-то в кустах шиповника одноразовые картонные стаканы для кока–колы, и плыли, наполнив их ягодами до краев. Без помощи рук им плылось очень плохо. Я как мог, подталкивал их в спины, направляя к берегу. Но силы заканчивались. Хорошо, что с берега наше бедственное положение заметили старшаки, Алеся и Надежа, они зашли в воду и проплыв метров двадцать вытащили всех мелких, но не меня. Я плыл очень долго, чувствуя, что уже не могу. Уже у берега, мне помог выбраться на сушу Денис, делал я это ползком.
*
За первые дни наших странствий мы уже основательно вымотались, и поэтому Илья предложил побыть еще на этом берегу, дневать и ночевать, а выходить завтра днем. Все были за, даже не смотря, на то, что, берег каменистый, зато здесь были очень красивые и певучи сосны, они гудели от ветра, так шумит южное море в раковине рапана, если ее крепко прижать к правому уху.
*
Вечером у костра мы устроили ребятам посвящение в туристы. Они у нас, с завязанными глазами проходили специально созданные «страшные» препятствия, которые мы, конечно же, убирали с тропы, как только завязывали им глаза. Искали ночью в лесу хворост без света, хотя тут не было леса, одни сосны и достаточно ровная местность, все усыпано хвоей, ни ям, ни оврагов. Смотрели на Великую северную звезду в рукав камуфлы, в который в самый ответственный момент с радостным: Вай! – заливал целое ведро речной воды инструктор Илья.
Сидя у уютно потрескивающего и плюющегося искрами костра, мы весело смеялись, рассказывали анекдоты, и пили крепкий чай с печеньем, так как уже съели все запасы шоколадных конфет.
Наутро набралась целая группа желающих посетить противоположный берег и отведать лесной клубнички, любители клубнички, блин!
Как и в прошлый раз, туда мы переправились без проблем, налопались ягод, собрали с собой, и тут на берегу появился монах.
*
Монах лет шестидесяти, в своей развевающейся на ветру черной рясе, с длинным носом и острыми глазами был похож на старого мудрого ворона.
– Давай покормим твоих чад. Исть хотите? – спрашивает он у ребят.
– Да дружно отвечают те, – хотя только час назад завтракали гречневой кашей и салатом из огурцов.
– Сегодня у нас на обед щи из крапивы, овсянка с лесной малиной, и медовый кисель, будите, чада.
– Ага! – гогочут мои пираты и иже с ними.
Проследуем в трапезную, – улыбается в ответ монах, похожий на черного ворона.
Мои облизывали ложки в компании еще двух служителей бога, в деревянном пристрое, больше похожем на сарай, где стояла новенькая кирпичная печка неизвестной мне конструкции, как будто не едали ничего вкуснее, а я вдруг отказался, решил посмотреть храм.
Он был старый и облезлый снаружи, с выщербленными кирпичами, обвалившейся штукатуркой, но с целыми, кажется еще дореволюционными витражами. А внутри…. обитель, наполненная солнечным светом и небесной прохладой. Я замер меж золотых теней, создаваемых витражами чувствуя настоящую благодать, гляди в глаза и на лики святых. Из них всех к своему стыду опознал только Спасителя и Богородицу, подошел к
