Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год
Из пяти заложенных на валу раскопов самым удачным был первый. Даже верхний культурный слой оказался щедрым на находки. Мы стали обладателями тонкостенных, украшенных узкими налепными валиками горшков, пролежавших в земле девять веков.
Наконец мы добрались до гумусно-углистого наслоения на дне котлована полуземляночного жилища. По всей видимости, в нем и обитали древние металлурги. Эта бронзолитейная мастерская, вероятно, пострадала от пожара, о чем красноречиво говорили остатки многочисленных вещей, которые не успели спасти.
— Идите сюда, — позвала Лена, с поистине женским терпением и аккуратностью расчищавшая скопление крупных черепков в углу жилища, где слой углистой массы был наиболее толстым. — Что это?
Она смела кисточкой последние песчинки с покрытого ярко-зеленой патиной предмета дугообразной формы. Все работавшие на раскопе собрались вокруг Лены. Осторожно, так, чтобы остался в земле четкий отпечаток, извлекли находку из слоя. Это была бронзовая ручка ножа, но из ее утолщенного, более изогнутого конца торчал проржавевший кусок железного клинка.
— Биметаллические ножи и кинжалы делали в самом начале железного века, когда железа было мало и его очень ценили, — рожал плечами Альберт. — Но такие вещи известны только на Кавказе, в Южной Сибири... ...»
— Во всяком случае, это, вероятно, самое раннее изделие из железа в Арктике, — добавляю я, еще не зная, что жилище будет датировано XVIII веком до нашей эры. — И надо признать, оно сработано искусными мастерами. Они не только хорошо владели навыками литья бронзы, но и стали первыми, известными теперь нам в Заполярье кузнецами. Здесь, где когда-то слились культуры двух народов...
Мое предположение не было голословным. Находки, добытые при раскопках стоянки Пясина IV-А недалеко от Усть-Половинки, подтверждали мою догадку.
Потомки «байкитцев», людей, впервые поселившихся на Половинке, встретили на Пясине людей с другой культурой, возникшей также в III тысячелетии до нашей эры, но далеко к востоку, в бассейне реки Лены. Эту культуру археологи именуют ымыяхтахской. О ней я уже упоминал, говоря о бронзолитейной мастерской на востоке Таймыра, на реке Хёте. Оказавшись соседями, люди разного происхождения и носители разных культурных традиций не могли жить без взаимных контактов. По-видимому, между ними заключались и браки. Обычаи, традиции стали переплетаться, дополнять друг друга. Об этом говорит и найденный на Пясине IV-А горшок, который был украшен в верхней части «линейно-накольчатым» узором, обычным для «байкитцев», а нижнюю опоясывали напоминающие поверхность вафли косо-решетчатые отпечатки, какие типичны для посуды ымыяхтахской культуры. Ее изготовляли при помощи лопаточек с нарезками, которыми обивали горшки, отчего образовывался вафельный узор. Таким образом, горшок с Пясины IV-А сочетал в себе традиции двух культур и свидетельствовал об их слиянии.
Замечательно, что вместе с этим горшком был найден небольшой тигелек для плавки бронзы. Он полностью подобен толстостенным, овальным по форме тиглям бронзолитейщиков Усть-Половинки и отличается лишь меньшими размерами. Тигли, подобные найденным на Пясине, встречаются в культурах эпохи бронзы Западной Сибири. Следовательно, вместе с другими западносибирскими культурными традициями потомки «байкитцев» восприняли и западносибирские навыки бронзового литья.
Находки с Пясины IV-А позволили связать генетической цепочкой культуру первых поселенцев Усть-Половинки — «байкитцев» и культуру поселившихся там позднее мастеров-бронзолитейщиков. К последней были отнесены материалы еще с целого ряда стоянок, открытых в верхнем и среднем течении Пясины, и поэтому она была названа «пясинской».
После находки остатков ножа азарт поиска заставил всех ускорить темп работы. Чаще всего попадались обломки толстостенных глиняных тиглей и капли бронзы, рассеянные почти по всему полу. «Выныривали» и фрагменты кругло-донных горшков, украшенных в верхней части рядами отпечатков гребенчатого штампа или линиями наколов отступающей палочки. Несколько поясков ямок, нанесенных после основного орнамента, делали эти горшки сходными с некоторыми типами горшков из раскопок в районах Западной Сибири. Но эти горшки, кроме того, имели признаки, которые сближали их с ымыяхтахской, восточносибирской посудой: примесь в глине шерсти, отпечатки на поверхности от оббивания сосудов лопаточкой с нарезками. Сочетание в этих горшках различных по происхождению признаков позволяло предполагать, что изготовившие их люди унаследовали традиции разных по своим истокам культур.
— Есть, — громко проговорил Альберт и протянул мне овальную бронзовую пластинку, которая с одной стороны имела выпуклый орнамент, напоминающий зрачок, и благодаря своей легкой изогнутости хорошо ложилась в глазницу. Мы так и решили, что это «глаз» и его сделали по заказу шамана. Дело в том, что шаманы ряда сибирских народов при камлании завешивали свои глаза специальной завесочкой и «видели» нашитыми на головной убор имитациями глаз. Однако такое изделие могло служить и для другой цели: существовал обычай хоронить умерших с лицами, закрытыми «масками», на которые нашивали бусы или иные изображения глаз...
Настал день, когда пришлось закончить работы на Усть-Половинке. Нам предстоял дальнейший путь. И вот снят лагерь и загружены лодки. Одна за другой они уходят вниз по Пясине. Мы продолжали путь по следам древних металлургов Таймыра.
Дальнейшее изучение материалов пясинской культуры, главными среди которых оставались добытые на Усть-Половинке, привело к любопытным выводам.
Время существования этой культуры определяется серией радиоуглеродных датировок IX—IV веков до нашей эры. Создавшие ее люди были охотниками на оленей и рыболовами. Жили они на Усть-Половинке в полуземлянках прямоугольной формы площадью двадцать-тридцать квадратных метров. В таком жилище могла обитать семья примерно из семи человек, а на поселении в целом, очевидно, проживало человек двадцать пять, включая детей. Возможно, здесь жили только зимой, занимаясь изготовлением изделий из металла.
Сопоставление анализов бронз, найденных при археологических раскопках, и анализов руд различных месторождений меди в Таймырском Заполярье позволило установить, что металлурги пясинской культуры добывали медь из руд месторождения Норильск-1 и из залежей самородной меди в пределах плато Хараелах. Чтобы добыть руду и выплавить из нее медь или отыскать медные самородки, пясинские мастера должны были совершать летом длительные походы. При раскопках мы обнаруживали кусочки вара, сохранившие следы использования их для заделывания швов берестяных и деревянных лодок, столь необходимых жителям пясинских берегов. Вероятно, они использовались и при походах за рудой. Ушедшие за ней должны были к осени возвратиться в свой поселок, чтобы охотой на оленей заготовить пропитание на зиму.
Изготовление бронзы требует употребления лигатур. Пясинские мастера использовали для этого мышьяк, сурьму, свинец и висмут. Если мышьяк и сурьму они могли получать из известных в низовьях Пясины руд, на реке Тарее, то свинец и висмут доставлялись из далеких краев — либо с Енисейского кряжа, либо с юга Центральной Сибири. Это говорит о существовании хорошо налаженных обменных связей среди бронзолитейщиков Сибири.
Но тигли и льячки пясинских мастеров очень похожи на те, которые употреблялись древними мастерами в Западной Сибири. Поддерживая связи с юго-западными районами, население Пясины не отставало от их обитателей в уровне развития металлургического производства. Они столь же рано, как и на юге Сибири, начали использовать железо, умели изготовлять технологически сложные изделия из бронзы, в частности, такие изготовляли кельты. В то же время они имели самостоятельные источники сырья. Если на основе найденных в жилищах Усть-Половинки тиглей и льячек подсчитать количество выплавленного в них металла, то напрашивается мысль о том, что часть изделий пясинцы использовали для обмена.
Археологи, специализирующиеся в изучении древней металлургии, выделили для эпохи бронзы на территории СССР несколько особых областей и центров, в которых добывался металл и было налажено производство бронзовых изделий. Теперь в этот реестр можно добавить еще одну — Таймырскую горно-металлургическую область с двумя очагами металлообработки. Один из них был основан пясинскими мастерами на западе Таймыра, другой связан с бронзолитейщиками ымыяхтахской культуры.
Почему же не смогло развиться бронзолитейное производство в последующие века, стать основным в хозяйстве жителей района Норильска, владевшими богатыми месторождениями меди? Обитатели этого края, будучи мастерами-металлургами, все же оставались охотниками и рыболовами. А такой присваивающий вид хозяйствования не мог высвободить из процесса добывания пищи большое количество людей, необходимое для расширенного производства металла. Только производящее хозяйство, скотоводство и земледелие, позволило в других-, более южных районах выделиться металлургам в особую группу, не занятую процессом непосредственного добывания продуктов питания. А оленеводство развилось на Таймыре до уровня производящего хозяйства очень поздно, когда местные потребности в металле в достаточной мере удовлетворялись русскими торговцами.
