Письма из Терра Арссе - Татьяна Миненкова
Солнечные лучи, ознаменовавшие начало нового дня, медленно, но неуклонно ползли по светло-коричневому одеялу. Оно было настолько чистым, до хруста, что я впервые задумался, о том, кто же следит за порядком в доме Эмираты? И поскольку никогда не видел хозяйку дома за выполнением каких-то бытовых обязанностей, пришел к выводу, что всем этим занимается какой-нибудь домовой, а возможно, и не один.
Тэт все еще спала, лежа на спине, закинув голову назад, подняв над ней обе руки и сцепив указательные и средние пальцы. Такая поза позволяла мне беспрепятственно ее разглядывать, отпечатывая в памяти ее ресницы, отбрасывающие на щеки темные тени, вздернутый нос и губы, все еще малиновые от выпитого вчера вина. Эта картинка тоже станет воспоминанием, которое будет терзать меня по возвращению в Терра Вива.
А может и не будет. Кольцо-то теперь у меня. Интересно, когда теперь пройдет наше притяжение? Вчера Следующая сказала о том, что тоже испытывает что-то подобное и мысль о том, что я страдаю не один, меня несказанно обрадовала.
Луч добрался до шеи Тэт, остановился на подбородке и коснулся губ и их уголки нервно дернулись. Дрогнули ресницы.
Наверное, я должен был ее разбудить, но почему-то мне совсем этого не хотелось. Нравилось лежать в теплой комнате, под чистым, пахнущим свежестью, одеялом, ощущать уют и спокойствие, не думая о том, как недолго продлится эта приятная, во всех отношениях, передышка.
Солнце подобралось к щекам Следующей, и она резко открыла глаза и несколько раз моргнула, соображая, где она, собственно, находится.
Интересно, как она ощущала себя после эликсира забвения? Как вспоминала о том, что произошло перед тем, как она его выпила и обнаруживала отсутствие воспоминаний?
Тэт резко села на кровати, но, схватившись за голову, со стоном упала обратно на подушки.
— Доброе утро, — усмехнулся я и продолжил за ней наблюдать.
В Нарог Палласе я очаровал множество вивианских красоток, а дело нередко заканчивалось совместно проведенными ночами. И меня никогда не смущали правила этикета или чье-то испорченное реноме. Однако ни с одной из них, я не просыпался в одной постели. Учитывая, что я жил в королевском дворце, о подобном не могло быть и речи.
Ситуация была для меня новой и интересной. Особенно, с учетом того, что между нами ничего не было, если не считать вчерашних уговоров и обещаний. Поэтому я продолжил свое наблюдение за Следующей как за диковинной неведомой зверушкой.
Не рискуя больше вставать, девушка лежа помассировала виски и снова простонала.
— Не такое уж и доброе… почему так жутко болит голова?
Ее состояние после ночных винных посиделок не оказалось для меня новостью.
— Это называется «похмелье», но, наверное, будущих королей такому не учили, — любезно просветил ее я.
— Оно излечимо?
Тэт повернулась ко мне, не убирая руку ото лба, и сфокусировала на мне, затуманенный от головной боли, взгляд.
— Разве что еще одной дозой алкоголя, — усмехнулся я, а она поморщилась.
— Нет уж. Напомни мне, пожалуйста, больше никогда не пить.
— Напомню. Если только ты снова не решишь меня забыть. Ты же все еще зачем-то носишь с собой Эликсир забвения.
— Не решу, — буркнула она и, отвернувшись от меня, прикрыла веки, продолжив массировать длинными пальцами виски и ерошить, и без того спутанные ото сна, темные волосы. — А эликсир мне нужен … на всякий случай.
В отличие от просидевших полжизни взаперти, королевских особ, я был знаком с похмельем не понаслышке и прекрасно понимал, что моя собеседница сейчас чувствует. Тем приятнее было ее изводить:
— Отлично. Тогда — собирайся, через час выезжаем. Я отправляюсь за Кристальным гладиусом, а ты вчера планировала ехать со мной.
После этого заявления я легко поднялся с кровати и отправился умываться, а Тэт, издав еще один стон, так и осталась в комнате.
Она спустилась лишь тогда, когда я уже допивал шиповниковый чай с медом и съел пять огромных ароматных гренок. Бледная, со спутанными волосами и покрасневшими глазами, Тэт оглядела присутствующих. Эмирата добродушно улыбнулась и, пожелав страдалице доброго утра, предложила ей свой знаменитый травяной чай.
Я прекрасно знал, что от горячего напитка похмелье Следующей сразу пройдет, но решил оставить это для нее приятным сюрпризом. Ну и полюбоваться ее страданиями. Все еще винил ее за историю с кольцом, хотя и понимал, что не стоило.
Действительно, после нескольких глотков Тэт стало значительно лучше. Она улыбнулась и поблагодарила видящую за заботу.
— Пожалуйста, — вернула улыбку Мира. — Тебе сегодня понадобится много сил, путь до Бар-Эбира может занять целый день. Не передумала ехать?
Следующая сначала осторожно глянула на меня, чтобы удостовериться в том, что я действительно беру ее с собой, но я невозмутимо жевал гренку.
— Не передумала, — ухватила она с тарелки пышный сырник. — Но, если к моменту отъезда Дэя из Терра Арссе, моя магия так и не проснется, я вернусь к вам.
После этого Тэт тоже принялась жевать, а я задумался над тем, что же она будет делать, если вернется к Мире. Но тут же нахмурился, напомнив себе, что ее дальнейшая судьба не должна меня волновать.
Завтрак прошел в приятной и дружеской атмосфере, мы шутили, смеялись, обсуждали какие-то, ничего не значащие, события. Даже Рус, как ни странно, был в превосходном расположении духа и то и дело вставлял добродушно-колкие комментарии. Под конец к нам присоединился Люциус, чтобы, с присущей ему язвительностью и сарказмом, поведать пару историй о моем путешествии по Терра Арссе.
Но всему хорошему суждено было когда-нибудь закончиться. Подошла к концу и моя краткая передышка в гонке за мечом. Пора было собираться в путь.
Мы с Тэт попрощались с Мирой, Русом и Люциусом, загрузили Праду, взяв с собой провизии на ближайшие пару дней, оделись потеплее и выехали в сторону Бар-Эбирского хребта, в одной из пещер которого, меня уже заждался Кристальный гладиус
Цветные сны и силуэт у окна
Стасилия Рейн Ана Вива Терра Вива. Нарог Паллас
♫ The Hit House — Radium
Следующие двое суток выпали из моей жизни. Я лежала в каком-то болезненном бреду, изредка просыпаясь, чтобы выпить воды и снова провалиться в спасительное беспамятство.
В краткие минуты пробуждений передо мной мелькали обеспокоенные лица дворцовых лекарей и, иногда, матери. Они дежурили у моей кровати, прикладывали свои прохладные руки к моему горячему от жара лбу и подавали один за другим горькие эликсиры.
Что-то говорили, но слова доносились до меня будто сквозь слой воды, каким-то неясным
