Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев
— Что я должен — так это отработать по стандартной ставке одну тысячу восемьсот восемьдесят семь целковых и пять грошей. Я не обязан оплачивать доставку на место и не нуждаюсь в подъёмных.
Клерк фыркнул.
— Хорошо, это убираем. — Он вновь защёлкал костяшками. — Итого минус три месяца.
— Ещё раз повторяю: я не собираюсь продавать себя в рабство ни на два с половиной года, ни на два, ни даже на год. Я отработаю свой долг, на этом всё!
— Вы же не думаете, будто вам станут платить за время плавания⁈
Я ответил широченной ухмылкой.
— Готов биться об заклад, по соглашению со школой какая-никакая денежка мне всё же причитается. Но даже если нет, я точно достигну пика адепта, а ещё имею неплохие шансы стать аколитом, что приведёт к немалому повышению причитающегося мне денежного довольствия. Так зачем самому себе надевать ярмо на шею, скажите на милость?
Дядечка откинулся на спинку стула и махнул рукой.
— Свободен, молодой человек!
Но я хоть и поднялся с табурета, в комнате всё же задержался.
— Могу я досрочно закрыть свой долг?
Клерка так и передёрнуло.
— Можешь, но в этом случае будет удержан штраф в размере десятой части платежа.
— Благодарю, — кивнул я и вышел за дверь.
Прямо у крыльца наткнулся на Беляну и предупредил её касательно заведённых тут порядков, затем дошёл до толковавших о войне с антиподами босяков, переговорил и с ними. Здесь же крутился ушлый молодчик, призывавший всех и каждого застраховать свою жизнь, но я не стал его слушать и расположился рядом с сидевшим в теньке Дарьяном. Паренёк был бледен и обливался потом, но дуба давать покуда вроде бы не собирался.
— Худо? — спросил я, откидываясь спиной на стену.
— Ага… — хрипло выдохнул тот.
Я и сам ощущал себя не лучшим образом, а потому впустую молоть языком воздух не стал и обратился к внутреннему зрению. Вид не успевших окончательно сформироваться узловых точек не порадовал, а когда попытался сжать их своей волей, дабы уплотнить и укрепить, то враз пошла кругом голова. Увы и ах, энергии во мне сейчас не было ни на грош.
Разместили нас в длинном полутёмном помещении, сплошь заставленном двухъярусными кроватями. Всех достоинств — там было самую малость прохладней, нежели на улице, а вот недостатков хватало с избытком. Я насчитал таковых ровно девять. Точнее — девятерых.
— Эй, Лучезар! Мы тут гадаем, чего это боярина в ученики не взяли! — решил для начала поглумиться надо мной Долян и — напрасно.
Я своего шанса не упустил и ударил в ответ по больному месту.
— Зато насчёт тебя, Долян, всё ясно! Ты ж мало того, что за трусость из школы вылетел и шваль свою за собой потянул, так ещё и нормальным босякам дорогу в ученики закрыл!
Новику и без того не терпелось пустить в ход кулаки, а тут его и вовсе подкинуло.
— Да ты…
Крепыш ринулся вперёд, но сразу же замер на месте и даже малость подался назад. Ну да — заполучить в брюхо пядь стали радости мало, а кому как не Новику знать, что я блефовать не расположен. И да — точно бы скальпелем пырнул, сомневаться и колебаться не стал.
Дальше ко мне подтянулись босяки, вслед за ними подошли Огнич и Зван. Даже Дарьян с койки поднялся. И расклад стал не таким уже паршивым.
Девятеро против семерых — это почти что на равных. А с учётом моего ножа на равных безо всяких «почти».
— Ты нам должен! — прорычал ухвативший суть моих слов Лоб. — Зассал на дуэли с дворянчиком пластаться, вот всех босяков трусами и выставил! Мы к торгашам в кабалу из-за тебя угодили!
Долян дураком не был и сразу сообразил, куда ветер дует. По итогам толковища он точно оказался бы должен решительно всем, поэтому пошёл ва-банк. Выдернул из-под рубахи болтавшийся на цепочке камушек, стиснул его в кулаке и прошипел:
— У меня здесь четверть таланта! Я сейчас от вас мокрого места не оставлю, уроды! — Меж его пальцев начало пробиваться оранжевое свечение, и предводитель школьных босяков оскалился. — Живо перо бросил!
Я вот так сразу с достойным ответом не нашёлся, а дальше от двери негромко прозвучало:
— Довольно!
Наставник Крас отлип от косяка, но и после этого повышать голоса не стал, как не попытался и надавить авторитетом.
— Здесь вам не школа! Устроите побоище, до конца жизни долги отрабатывать станете. Ваша жизнь, решайте сами.
Он вышел во двор, я спрятал нож, Долян убрал под рубаху наполненный небесной силой янтарный шарик. Вроде как краями разошлись. Пока. Надолго или нет — непонятно.
Ночь покажет.
Глава 5
11−4
Ужинали мы за столами под навесами вдоль одной из стен. Ели без аппетита, налегали на травяные отвары. Увы, всё выпитое, казалось, тут же выходило обратно с потом, и легче не становилось. Становилось лишь хуже.
Ощущал я себя собранной на скорую руку марионеткой, а Дарьян так и вовсе едва до койки добрёл. Подумалось, что с прожигом меридианов и формированием узлов мы откровенно поторопились, но нет, конечно же — нет. В столь бедной на энергию среде наши трофеи протухли бы не за день, так за седмицу. К тому же паршиво было не только мне с книжником — не лучшим образом чувствовали себя и остальные. Наставник Крас и тот потом обливался, словно в парной сидел, а не на открытом воздухе. И это ещё дневной жар спал, было лишь влажно и душно.
— Сегодняшняя ночь будет самой сложной! — во всеуслышание объявил умник-Пяст. — Дальше станет легче.
Станет, угу. Тем, кто до рассвета дотянет.
— Покараулю первое время, — предупредил я босяков.
Лоб кивнул.
— Ты давай это… того… Дремать начнёшь, меня буди, короче. Подменю. Не тяни до последнего.
— Договорились.
Мы заняли четыре двухъярусные кровати в одном из углов, уже перед самым отбоем туда подошли Огнич и Зван. Последнего аж потряхивало.
— Искорке не хватает небесной силы! — толковал он приятелю. — Она голодает! Ей плохо!
Фургонщик только хмурился и пожимал плечами. Я не утерпел и спросил:
— Искорка? Это что?
— Не что, а кто! — поджал губы Зван. — Это мой питомец. Паучиха.
— Она вылупилась уже, что ли? — удивился я.
