Два фотографа - Татьяна Чоргорр
Анга усмехнулся:
— Мы со Зворгой бываем тут не каждый год и подолгу не задерживаемся. А всё равно челы считают наш островок "чёртовым местом".
— Я тоже не люблю твою болотную кочку, — встрял Зворга, — А уж бункер этот терпеть не могу. Пошли наверх.
— Любишь, не любишь, а как база сгодится.
Анга собрал огоньки у себя над головой, подхватил сумку с припасами для пикника и направился к дверному проёму. Лёгкие шаги нава отозвались под сводами едва слышным жутковатым шепотом. Зворга поспешил следом, Ромига чуть отстал. Время, густое и плотное, настоянное на древней магии, давило, как глубокая вода. Нав чуял в стенах артефакты, заложенные строителями дюжину тысячелетий назад. Заботливо подзаряженные Ангой, работающие. Чуял стационарный маячок для порталов, собственные магические пожитки в куче снаряжения, двух товарищей далеко наверху. "А ещё где-то здесь пропал Вельга..."
— Ромига, ты что, застрял?
— Догоняю!
Лестница с высокими ступенями, по которым даже длинноногому наву бежать удобнее, чем идти: теперь так не строят. А жилые комнаты Ромига, в некотором смысле, видел, когда Анга рассказывал об исчезнувшем друге. С тех пор тут мало что поменялось. Простая, но уютная обстановка как две капли воды походила на апартаменты Анги в Цитадели. Только стены украшало разнообразное охотничье оружие. Не работало украшением — терпеливо ждало, когда его возьмут в руки и применят. В комнатах было сухо и прохладно, как внизу. Камин с запасом дров тоже ждал, когда его разожгут. Однако планы у навов на сегодня были другие.
— На улицу — порталом, — предупредил Анга. — Из этой барсучьей норы есть обычный выход, но думаю, он ещё в снегу.
— Июнь на дворе, какой снег? — удивился Ромига. — Специально смотрел с утра погоду для этой местности: плюс двадцать, солнечно.
Старожилы не ответили. Выйдя из портала, построенного Ангой, трое навов оказались на макушке лесистого бугра. С дерева сорвалась большая птица, заполошно захлопала крыльями, улетела на соседний островок. Ветер принёс терпкий дух болота. Солнце сверкнуло в глаза, отражаясь от широких разводий, сквозя в ажур ветвей. В Городе давно уже настало лето, здесь же на корявых берёзках едва распускались листья. В тени, как предсказывал Анга, плотными пластами лежал по-весеннему ноздреватый, но девственно-чистый снег.
Сразу зазвенели, почуяв добычу, комары. Их собратья в окрестностях Города не зарятся на несъедобную навскую кровь. Ромига с любопытством наблюдал за крылатым кровососом, заходящим на посадку ему на руку. Комар с налёту воткнулся хоботком в кожу, только потом присел на серо-бело-полосатые лапки, изящно отставив заднюю. Ромига не убивал и не сгонял насекомое: наблюдал, что будет. Едва ощутимая боль и зуд — лишь повод для улыбки. Комар тщетно силился добыть из живого вкусную жидкость, а находил какую-то вязкую отраву. Вытащил хоботок, переполз на полдюйма в сторону, попробовал на новом месте. Ещё раз, с тем же результатом. На очередной попытке лапки насекомого подогнулись, комар завалился на бок, задёргался, будто танцевал новомодный человский танец брейк. Ромига прихлопнул страдальца, а заодно парочку других, прилетевших позже. Смахнул с лица и шеи десяток-другой их собратьев. С трудом вспомнил отпугивающее заклинание.
— Анга, тут всегда так?
— Комары? Пока толком не вылетели. А потом ещё мошка будет. Конец июня — начало июля мы только с артефактами ходим. "Короля москитов" в карман, и порядок. А то колдовать замаешься. Ты что, на севере не бывал никогда?
— Бывал, и гораздо севернее. Но зимой.
— А я тебя предупреждал! — рассмеялся Зворга.
Он шустро собирал сухие ветки, стаскивал в кучу на открытом, протаявшем от снега месте, где посреди светлых мхов чернела проплешина кострища. Рядом — пара брёвен, аккуратно уложенных на чурбачки. Всё это было, как заметил Ромига, надёжно спрятано под мороком. Их троих Анга тоже прикрыл сразу, как оказались на поверхности. Перестраховывался?
— Тут бывают челы? — спросил Ромига.
— Только зимой, когда всё промерзает. Летом болота непроходимы.
— Совсем?
— Практически. Я знаю проход в трясине, но там местами мне по грудь, — Анга махнул рукой.
— Хорошее место для базы. А миль на двести восточнее — вообще цены бы не было.
— На двести восточнее — это к Милонеге, — Анга криво ухмыльнулся, Зворга, услышав имя, фыркнул, как сердитый кот.
Имя смахивало на навское, но в том, как Анга его произнёс, чувствовался подвох. К тому же... Ромига напряг память:
— Не знаю такого.
Анга и Зворга переглянулись, заржали:
— Не такого, а такую. Страх и ужас местных браконьеров, Белая Дама Милонега.
— Люда? Ведьма, которую вы в прошлом году искупали в реке?
— Она самая!
— Ромига, может, исключим её владения из области поисков? Лет на сто, пока помрёт?
— Зворга, что я вижу! Ты испугался зелёной ведьмы?
— Не испугался. Брезгую трогать вонючее и не тонущее.
— Если бы она утонула, у вас было бы гораздо больше проблем!
— Зато над нами не потешалась бы вся Цитадель и половина Зелёного Дома в придачу!
Ромига смерил товарищей весёлым взглядом:
— А почему только половина Зелёного Дома? А понял! Остальные робкие, при вас не смеются. Ух, какой анекдот я недавно слышал!
Зворга запустил в Ромигу сосновой шишкой, тот со смехом увернулся:
— Приехал чел, американец, на охоту в Россию...
С другого боку, от Анги, шишки полетели очередью. Ромига пригнулся, уходя от "снарядов", одновременно сгрёб с земли пригоршню таких же. Стал "отстреливаться", перебегая между деревьями и продолжая рассказ:
— Идёт он с ружьём по лесу, смотрит: стоят двое каких-то длинных, чернявых над только что убитым медведем.
Анга со Зворгой чётко, слаженно заходили с двух сторон, выгоняя Ромигу на открытое пространство, к кромке болота.
— Чел спрашивает: "Гризли?"
Шишка, пущенная меткой рукой Анги, прилетела рассказчику точно в лоб, но не помешала закончить повествование:
— "Нет, руками задушили!"
Ещё несколько удачных перебежек, однако прорваться вглубь островка Ромиге не удавалось. Кажется, дело шло к купанию. Выскочил на берег сам, поднял руки:
— Сдаюсь! Не стреляйте! Нихт шиссен!
Град шишек в ответ, ни одной мимо. Ромига вскрикнул, изобразил на лице страдальческую гримасу, картинно осел наземь. Валялся тряпкой, пока Анга
