Письма из Терра Арссе - Татьяна Миненкова
Король приблизился к нему, и я услышал звук удара и стон, вырвавшийся у несчастного видящего.
— И это видел? — Издевательски осведомился Таламур.
— И это, — голос его собеседника стал хриплым и задрожал. Но он не собирался сдаваться. — Не зря же я назвал тебя садистом еще при нашей первой встрече.
— О, что ты, я еще даже не начинал! — кажется, король счел это за комплимент. — Рецессиус!
После этой краткой команды, королевский маг, не нуждавшийся в долгих объяснениях, применил свой магический дар.
Я впервые увидел в действии мага земли. Раньше мне представлялось, что они могут лишь выращивать деревья и садить цветочки. Гхара, как же я ошибался.
Пальцы Рецессиуса выпустили длинные, хлесткие, бурые корни, которые через мгновение обвили тело Тулемия, подняв его в воздух, и принялись сдавливать, словно тиски. Удерживающие его до этого, гвардейцы предпочли предусмотрительно отскочить подальше.
Я задержал дыхание. Второй Следующий дал нам уйти, зная, что его ждет. Он понимал, что обрекает себя на все эти мучения. Это казалось несправедливым. Если бы я только мог сейчас ему помочь! Но без магии, вместо помощи, мог только занять место рядом с ним, сделав его жертву напрасной.
— И это ты предвидел? — Злорадно проревел Таламур.
Наблюдение за мучениями видящего доставляло ему какое-то извращенное удовольствие. Теперь я действительно жалел, что не позволил Тиал-Арану снять с меня двимеритовый ошейник. Что ожоги по сравнению с тем, что приходилось терпеть Тулемию?
— И это, — просипел он, сдавленный путами из корней, а король зловеще расхохотался.
Теперь они словно поменялись местами и безумца напоминал уже Таламур.
Он подошел ближе к, все еще оплетенному корнями, видящему.
Тот стиснул зубы, но продолжал смотреть в глаза своего противника. Кажется, он уже наблюдал все это при помощи собственного магического дара, а теперь был вынужден пережить наяву.
— Ты все равно заговоришь рано или поздно!
— Возможно. Но лучше поздно, чем слишком рано.
— Как знать, возможно, «поздно» для тебя уже не наступит.
— Я знаю, я все это уже видел, — повторял Тулемий, словно заведенный.
На пальцах раздосадованного его ответом, Таламура, с гулким треском, вспыхнул магический огонь и он, согнув руку в локте, поднял ее на уровень лица своего пленника.
— Ну, тогда посмотри еще раз, — сказал он, сквозь сжатые зубы и горящей ладонью коснулся его лица.
От дикого крика Тулемия у меня заложило уши. Неприятно запахло паленой кожей, а от осознания, что это была кожа живого человека, у меня свело внутренности и противно засосало под ложечкой. Смотреть на это так же равнодушно, как смотрели остальные присутствующие, у меня не получалось, поэтому я отвернулся.
Душу переполняло чувство вины, а от досады хотелось завыть. До боли сжал кулаки. В этот момент я утвердился во мнении, что точно не воин. По-настоящему храбрый человек, наверное, ворвался бы в зал и остановил бы это чудовищное издевательство. Или бессмысленно, но отважно, погиб бы рядом с ним.
Повернулся к гобелену снова только тогда, когда экзекуция, наконец, прекратилась. Таламур убрал руку от головы Тулемия, а тот часто, прерывисто, задышал. На его лице остался темно-красный, усыпанный волдырями, дымящийся отпечаток мужской ладони, а тело повисло на, удерживающих его, корнях, словно тряпичная кукла.
Монарх брезгливо оттряхнул руку и вытер ее о собственную королевскую мантию.
— На этом ты должен закончить, — прохрипел Тулемий.
Голос его был трудноузнаваемым от, терзавших его, страданий. Но, превозмогая боль, он произнес:
— Потому что если ты продолжишь… если продолжишь…ты останешься без видящего, а я все-еще тебе нужен…
— Зачем же мне видящий, который не желает мне ничего предсказывать? — с презрением выплюнул в его сторону Таламур.
Тулемий издал непонятный, не то хрип, не то смешок и проскрипел:
— А я желаю… теперь я желаю рассказать тебе о том, что тебя ожидает…
— И что же?
Кажется, видящему удалось-таки его заинтересовать. И без того напряженная атмосфера в зале королевского дворца, обострилась до предела. Все присутствующие замерли и обратились в слух. Я тоже.
— Ну?! — Поторопил Таламур. — Что же меня ждет? И что заставило тебя изменить свое мнение?
Тулемий поднял голову, снова явив всем лицо, перечеркнутое страшным, уже покрывающимся отвратительными волдырями, ожогом.
— Я передумал, потому что… теперь ты заслужил мое пророчество…
— Не томи, Следующий, а не то я вынужден буду повторить!
— Не утруждайся, Величество… Я обойдусь без этого… Ты весь — огонь. Ты — пламя. Обжигаешь других… И жаждешь еще огня, чтобы стать сильнее…
Таламур прищурился и напрягся, внимательно слушая своего обожженного собеседника. Он старался не упустить ни единого, произнесенного им, слова. А его собеседник, с трудом шевеля опаленными губами, договорил:
— Ты найдешь тот огонь, что так ищешь… Или он сам тебя найдет… после того, как ты прольешь кровь равного себе, ты получишь столько пламени, сколько и представить себе не мог.
После этого, голова Тулемия, снова обессиленно упала на грудь.
А дождь за окном перешел в настоящий ливень, оглушительно забарабанивший по стеклам.
— Равного себе? Кого? — Взревел Таламур и, вцепившись руками в грудь видящего, встряхнул его, чтобы привести в чувство. — Тоже короля? Тоже мага? Кого?
Но Второй Следующий не собирался облегчать ему задачу, продолжая болтаться на, удерживающих его, корнях, уже без сознания.
Ливень за окном зашумел настолько, что почти заглушил все остальные звуки. Завывал ветер.
А я подумал о том, кто же и в чем равен Таламуру? И чью кровь, помимо крови Следующих, он еще собирался пролить?
Жареное мясо и эльфийское вино
Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе Терра Арссе. Глушь Гваэлонского леса.
♫ Dirk Maasseen — Lumiere
Когда Дэй вернулся, неся на плечах небольшую тушу какого-то зверя, не так давно моросивший дождь, уже лил стеной, через которую в темном лесу ничего не было видно.
Я послушно оставалась в седле, завернувшись в плащ с головой, но так, чтобы глаза все еще могли что-то различить в почти кромешной тьме. Поэтому, когда мой промокший до нитки спутник неожиданно шагнул из мрака, я вздрогнула и ахнула от неожиданности.
— Не бойся, в Гваэлоне нет никого, от кого бы тебя не смогла защитить Прада, — громко произнес Дэймос, перекрикивая шум дождя.
Так, словно делал подобное ежедневно, он подвесил к, прикрепленным к седлу, крючкам свою добычу. Вода лилась с вивианца ручьем, но он, казалось, совсем этого не замечал, а я ежилась от холода и сырости.
После этого, он резво вскочил на лошадь, заняв место позади меня, и Прада продолжила свой путь ходкой рысью.
— Плащом, я надеюсь, поделишься?
Я не стала сопротивляться,
