Крах всего святого - Илья В. Попов
— Закуйте в цепи и найдите в деревне пару повозок, — ответил Амадиу, поднимая с земли ножны. — Передохнем до утра, предадим земле мертвых и направимся в Алый Оплот. Их судьбу будет решать капитул, а не мы.
— Не думаю, что эти выродки нас бы пожалели, — проворчал кто-то.
— Мы — не они, — отрезал Амадиу и пошел прочь, оставляя за спиной и Мечей, и Одрика.
Клод было увязался за ним, но вскоре отстал, без слов поняв, что магистру необходимо побыть одному. Отойдя как можно дальше и выйдя в колосящееся поле, Амадиу рухнул прямо на землю, обхватив голову руками, и задался в беззвучных рыданиях. Так паршиво он не чувствовал себя с тех пор, как в последний раз поцеловал холодный лоб отца, перед тем как его опустили в земь. Всего один удар — жестокий, но необходимый — в сердце друга перечеркнул жизнь на до, и после. Да, он не мог поступить иначе — но что с того? Легче ему от этого не стало. Амадиу долго сидел на холодной земле и лишь только к вечеру сумел подняться на ноги, разомнуть затекшие конечности и поковылять к своему отряду.
Что же до Мечей, сопровождающих Лорра, то девятерых из них капитул приговорил к казни, двух — за одного из которых вступились знатные сородичи, а второй, совсем юный парень, примкнувший к Одрику едва ли не за пару дней до его смерти, раскаялся так искренне, что сумел вымолить себе спасание — к пострижению, а последний покончил с собой по пути, изловчившись пустить себе кровь утаенным в сапоге кинжалом. С тех пор прошло много лет, но тень Одрика и его деяний до сих пор лежала на всем ордене, заставляя простых людей вздрагивать при виде алых плащей, будто думая, что вышитый меч падет на их голову, а пламя пожрет то, что осталось. И, увы, слишком многих братьев привлекала подобная репутация…
— … магистр!.. магистр! Великий магистр!
Вырванный из объятий тревожных снов, Амадиу еще несколько мгновений лишь слепо моргал, пока мир перед его глазами не сошелся в единую картинку. Присев на кровать, он едва не порезал руку о меч, лежавший рядом с ним — взглянув на него, великий магистр тут же припомнил все события предыдущего дня — спор с советом, арраканца, зеркало… и того, чей голос он более и не думал услышать. При одной лишь мысли о последнем, загривок Амадиу покрылся липким потом, и ему пришлось положить руки на кровать, дабы унять дрожь.
— Что случилось? — спросил Тома, натягивая сапоги и переводя взгляд на Коула, стоявшего у двери. Нижние веки его набухли, щеки покрывала жесткая щетина, а под глазами нарисовались огромные черные круги; видимо, прошлую ночь он все же пробыл на ногах. Однако великий магистр ошибся.
— То зеркало, что арраканец привез с острова — оно пропало…
— Пропало?! — Амадиу вмиг выпрямился, глядя прямо в лицо брату, который хоть и был почти на полторы головы выше великого магистра, будто бы разом потерял в росте несколько футов.
— Я не смыкал глаз всю ночь, клянусь, как вы и приказали. Но незадолго до рассвета я услыхал снизу какой-то тихий скрип — я было подумал, что это крысы, так как он более не повторился, но через несколько мгновений я почуял странный запах, а в воздухе заиграли какие-то мелкие белесые пылинки. Опомнился я уже лежа на полу у двери с взломанным замком и, едва заметив кражу, сразу же направился к вам.
«Аль-Хайи, — подумал Амадиу, со злостью ударив себя кулаком по ноге. — Мерзавец. Я так и знал, что нужно было заковать его сразу, как только он сошел на берег. Сонная пыль? Не иначе он алхимик, а то и вовсе чародей… Хорошо, вряд ли он успел выехать из города, перехватим его у ворот. И пусть только попробует лишний раз дернуть рукой или произнести незнакомый слог…».
— Где были остальные?
— Батист обещал сменить меня после полуночи, а Корин…
— Понятно, — оборвал его Амадиу, даже не сомневаясь, что у этих двух найдутся какие-нибудь очередные оправдания. Он разберется с ними позже. Главное сейчас — найти арраканца и вернуть зеркало.
Почти каждый, кто встречался им на пути к воротам, провожал Мечей недобрым взглядом, а то и крепким словом, но Амадиу был слишком зол и взвинчен, чтобы это замечать. Уже на подходе к площади он заметил Корина и Батиста — братья стояли в окружении нескольких десятков горожан, кои просто осыпали их проклятиями и бранью. Хоть великий магистр и спешил, но не мог оставить соратников, тем более что один из них уже обнажил клинок, а среди толпы мелькали ножи, серпы и молоты. Не без труда пробившись к центру свары, Амадиу встал рядом с собратьями и обвел толпу взглядом.
— Что здесь происходит? — спросил он, обращаясь одновременно и к Мечам, и ко всем собравшимся.
Не успел он закончить, как практически каждый из стоящих вокруг, начал что-то говорить, кричать, махать руками — в общем, площадь мгновенно превратилась в птичий базар. На шум вылезло еще больше зевак — кто-то наблюдал за зрелищем издалека или вывесившись из окон, но большинство любопытствующих все же подходили поближе, и вот не прошло и двадцати ударов сердца, как толпа увеличилась почти вдвое. Наконец, из-за спин бюргеров к Мечам протиснулся бородатый здоровяк с торчащими, словно ручки у горшка ушами. Видимо, среди горожан он был весьма уважаем, так как гомон тут же стих.
— А я скажу вам, что происходит, ваше магистрейшество, — пробасил он, исподобля глядя прямо в глаза Амадиу. — Бандиты ваши нам житья уж какой день не дают — жрут в три горла, пьют того больше, а как речь о плате заходит, шлют куда подальше, или и вовсем железом грозят. А еще, помнится, как вы в прошлый раз под Проводы сами в город приехали, чудесатые вещи у нас произошли. Вчера вы вернулись — и ночью сызнова чудечества начались. Интересненькое совпаденьице, не находите?
— Ты совсем, что ли хмеля обожрался! Какие в бездну чуде… — начал было Корин, но его тут же перебили неодобрительные выкрики, заставив Меча умолкнуть.
— Ни я, ни мои люди не имеем никакого отношения к потасовке на ярмарке, — ответил
