Ледокол - Ann Lee
Он только коротко глянул, кивнул.
Мы пошли на кассу.
Когда девушка озвучила сумму нашей покупки, я чуть в обморок там не упала.
Триста тридцать тысяч!
Зачем?
Зачем мне столько одежды?
Это же ужас!
— Ты сумасшедший! — только и выдохнула я.
Кир молча, расплатился, приложив карту к терминалу, сграбастал все пакеты, и пошёл на выход. Я попрощалась с продавцами, которые проводили меня завистливыми взглядами, и потопала немного неуклюже в новых сапогах, за своим благодетелем.
Меценат, блин! Порвал куртку, купил гардероб!
Кир закинул пакеты на заднее сидение машины, забив ими весь обзор, и поэтому долго матерился по этому поводу.
Я злорадно улыбалась, но молчала.
— Куда теперь? Может подстричь меня надо, или грудь увеличить? — ехидничаю я.
— Домой, шмотьё твоё завезём, и поедем, поедим, где-нибудь, — спокойно отзывается он, и добавляет, — а сиськи твои класс, не переживай, и волосы охуенные!
Такой «изящный» комплимент, но на душе почему-то потеплело, я вспыхнула и отвернулась, чтобы он не видел, как горят мои щёки.
Смутилась так, словно я малолетка. Но блин, приятно стало! От этой грубости. Только вот она искренняя, и это подкупило.
— Кир, давай никуда не поедем, если ты конечно не против домашней еды? — надо же, как-то отблагодарить его за новый гардероб.
Он глянул на меня, задрав бровь, ничего не ответил, как всегда, оставил самой догадываться, согласен или нет.
Как только открыла дверь, Кир тут же без церемоний, вошёл, и, скинув ботинки, прошёл в гостиную, бросил все многочисленные пакеты на диван. Хорошо хоть, дома была эти два дня, порядок навела, в скромном жилище. Обычно у меня такой бардак.
По сравнению с его квартирой, наша выглядела, конечно, маленькой и непритязательной. Две комнаты, никакой вычурной и супер современной мебели и техники. Но в ней был сравнительно свежий ремонт, и ещё раз повторюсь порядок. Я разулась, и прошла, следом стягивая куртку, включила торшер, потому, что на улице начало темнеть.
— Проходи, располагайся, я сейчас всё приготовлю и будем ужинать.
Он обернулся, кивнул.
Его массивная фигура тут же заняла всё пространство. Вот странно, ведь Юрик, тоже высокий, и не маленький, но только он не занимал всё помещение, а гармонично вписывался, а Киру, словно места мало.
Я прошла на кухню, помыла руки и начала накрывать на стол. Вскоре Кир явился сам, заглянув по пути в ванную, помыл руки. Он уже скинул свою кожаную куртку, и теперь на обозрение были выставлены многочисленные рисунки на его руках, не скрытые короткими рукавами чёрной футболки.
Он прошёл и сел за стол, я как раз нарезала хлеб, и засмотрелась на сложенные, на столе массивные руки. Даже на некоторых пальцах были татуировки. Паутина, всполохи огня, цифры. На тыльной стороне ладони левой, притаился паук, на правой, кольцами лежала змея. Рисунок вился выше, переплетаясь в орнамент на кистях, там уже добавлялись надписи, на английском вроде, и опять орнамент из переплетенных линий. Я подняла взгляд выше, на треугольный вырез футболки, оттуда выглядывали витиеватые буквы, но разобрать надпись было не возможно, половина букв, скрывалась под одеждой. А потом я посмотрела ещё выше и столкнулась с выразительным взглядом серых глаз, сейчас они казались темнее, как тогда, в нашу первую ночь. Я сглотнула и засуетилась. Мне почему-то стало неловко.
Отвернулась, метнулась за тарелкой, наложила большой кусок мяса, поставила перед ним, потом положила вилку, подвинула хлеб и салат.
— Пожалуйста, угощайся, — блин, а что с голосом — то.
Стараясь больше на него не смотреть, взяла себе тоже тарелку, наложила салат, села, и стала, молча, есть.
Ямал спокойно проследил все мои метания, которые от него не скрылись, приступил к еде.
— Чем сын занимается? Столько медалей? — вдруг спросил он, и этим снял напряжение.
Я тепло улыбнулась, и наконец, подняла на него взгляд.
— Таеквон-до, синий пояс, — ответила и продолжила.
Говорить про Андрейку, было легко. Рассказывать про его достижения, про то, какой он самостоятельный парень. Кир слушал внимательно, не перебивал, и было даже немного странно, что мы с ним вообще ведём такие разговоры. Но, тем не менее, он слушал, а я говорила. А ещё он ел с аппетитом мою стряпню, и даже не отказался от кофе. Вроде бы нормальный человек, если не знаешь, кто он, просто примешь за молчаливого здоровяка.
— А много времени надо, чтобы так много набить татуировок? — всё же задала я интересующий вопрос.
— Годы, — короткий ответ. Да красноречие не его конёк.
— А сколько у тебя ушло лет? — конкретизирую.
— Лет пять, — делает глоток кофе и морщиться. Ну да кофе растворимый, не очень, но он молчит, никак не выказывая своё недовольство.
— Наверное, стоит только начать… — улыбаюсь я.
— Ага, — кивает, всё такой же невозмутимый. Допивает кофе и встаёт, я следом.
— Ладно, мне пора, — говорит то, что я совсем не ожидала услышать.
Иду за ним в прихожую. Блин, даже немного разочарована. Не знаю, чего я хотела. А может, и знаю, но не признаюсь себе в этом. Он накидывает куртку, потом ботинки. Ну, вот и по фиг, пусть валит.
— Спасибо за ужин, — склоняется ко мне, и совсем неожиданно заправляет выбившуюся прядь за ухо.
— Пожалуйста, — сиплю я.
С голосом справиться не могу, потому что снова в плен его глаз попадаю, и мурашки бегут по щеке там, где он коснулся. Дыхание сбивается, просто враз перехватывает. Я смотрю на его губы, потом снова в глаза. Мне же не кажется, то, что я там вижу. Потому что я очень хочу, чтобы это было правдой. Потому что, я себе никогда не признаюсь, но я хочу его.
— Кир… — слетает с моих губ, прежде чем он успевает смять мой рот в грубом поцелуе. Только стон вырывается, когда он обхватывает меня за талию, прижимает к себе, а другой рукой за затылок держит, продолжая терзать мои губы. Я обхватываю его за шею, и отвечаю. Так же жадно и пылко. Прикрываю глаза от удовольствия, простреливающего вниз живота.
Он подхватывает меня на руки и несёт в зал, непрерывная поцелуя. Кидает прямо на все эти многочисленные мешки, и пакеты. Скидывает куртку и футболку, расстегивает ремень на джинсах, и ширинку, и снова склоняется ко мне. От моих вещей избавляется тоже быстро. Брюки стягивает вместе с бельём, а кофту просто задирает, бюстгальтер сдвигает. Наваливается сверху, телом тяжёлым придавливает, горячей кожей опаляет.
— Сейчас значит,
