Хозяева-2 (СИ) - Вадим Хлыстов
— Так тебе, девка, нужно золото или нет? А то у меня нет времени тут с тобой долгие разговоры разговаривать. Мигом сговорюсь с той, которая не будет сидеть с раскрытым ртом и пускать розовые, мечтательные пузыри!
Все грезы рабыни о свободе, нарядах, брачном ложе, сотнике и последующем за ним неутомим молодом дружке тут же как ветром сдуло. Она поняла, что сейчас птица счастья, махнув на прощанье хвостом, вот-вот вырвется из рук. Молодая женщина суетливо облизала мгновенно высохшие губы и с подобострастием в голосе прошептала:
— Что мне надо делать, чтобы получить это золото? Говори. Я на все готова!
Спутница Яра, пробормотав: «Ну, родила наконец-то, гусыня!» — приблизила к ней свою голову:
— Сделай так, чтобы я смогла встретиться с твоей хозяйкой, блистательной Нафрит. Немедленно.
Рабыня ойкнула и непроизвольно потрогала отпечаток женской ладони, продолжавший алеть на ее оцарапанной щеке:
— Она сейчас совершенно не в духе. Рвет и мечет, постоянно бьет посуду, вазы с цветами и даже прислугу. Мне вот тоже досталось…
— А что случилось?
Служанка поманила Марту пальцем, чтобы та склонилась к ней поближе:
— Ее муж, наш Император, не хочет. Совсем. И дорогу забыл к их супружескому ложу.
Спутница Яра понимающе закивала:
— А-а-а… Я бы тоже вазы и посуду била. И не только их… Весь бы дом разнесла к Сешту так, что никому бы мало не показалось! Но мне все же надо встретиться с первой женой Повелителя, пусть она сейчас и зла, как степная гадюка, охраняющая свой выводок. Поэтому проводи меня, только тайно, до ее покоев. Тогда золото с приворотным зельем — твои.
Рабыня быстро протянула свою руку, на которой от нетерпения и жадности подрагивали пальцы, к Первой Матери:
— Давай сюда дехены, а потом я покажу тебе путь.
На ладони Марты появились три золотых монеты:
— Вот тебе половина. Когда доведешь до дверей в покои своей госпожи, получишь вторую и приворотное снадобье.
Служанка быстро схватила золотые кругляшки, попробовала каждый на зуб, как запасливый хомяк, засунула их за щеку, а потом решительно поднялась с края фонтана и прошепелявила:
— Шледуй ша мной.
Они быстро вошли в ту незаметную дверь сбоку дома, из которой ранее выбежала рыдающая рабыня. Потом сразу свернули в один из пустых, пыльных коридоров, прошли через ряд помещений для хозяйственных нужд, тоже безлюдных, и в конце пути вышли из неприметного проема рядом с высокой, красиво расписанной дверью. А за ней Марта тут же услышала грохот бьющейся посуды и площадную брань, которую использовали только дешевые шлюхи в самых отвратительных припортовых публичных домах столицы.
Служанка боязливо поежилась, робко указала спутнице Яра на дверь, а потом протянула к ней свою ладонь:
— Шлышишь? Ох, штрашно… Она шдесь, шмеюка… Чеперь жавай оштаток и не шабудь шелье, как обешала…
Марта сунула в руки рабыни три оставшихся золотых и небольшой сверток, вытащенный все из того же матерчатого узелка, из которого она доставала дивные чудодейственные шарики для стражников, охраняющих вход в гарем:
— Вот тебе твои деньги. Ты их честно заработала. Тот порошок, что в свертке, сыпь своему избраннику один раз в десять закатов Шу в вино на ночь. Но только одну, маленькую щепотку. После этого он станет без ума от тебя, а на других женщин и внимания не будет обращать. Но не перестарайся. Запомни — только одну маленькую щепотку. Иначе — он быстро сгорит, как свеча. А теперь иди отсюда и забудь, что меня видела. Если же начнешь болтать, то я обязательно побеспокоюсь о том, чтобы все узнали, что у тебя есть много золота… И здравствуйте тогда, геонские крокодилы. Все поняла?
Служанка энергично закивала головой с окончательно, по хомячьи раздувшимися щеками, после того, как она засунула за них еще три монеты:
— Вше, вше поняла. Не жура… Шпашибо…
Она быстро развернулась, и ее как ветром унесло в проем, из которого они только что вышли. Синий фламинго удачи остался в ее руках. Теперь рабыня спешила полностью использовать эту привередливую птицу, пока та не пришла в себя. Она торопилась к свободе — да поможет ей Бог Мудрости Тир понять, что ее свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Торопилась к сотнику Тахибу — да поможет ему солнцеликий Шу остаться без развесистых рогов в старости и суметь долго прожить, принимая снадобье Марты. Торопилась к званию жены — мир будущему праху других жен несчастного сотника, встретивших на своем жизненном пути соперницу, сумевшую не только выжить в гареме Императора, но и вырваться из него. Торопилась к неизвестному еще молодому сердечному дружку — да поможет тому также милостивый Шу, потому что молодость — это тот недостаток, который быстро проходит с годами, а ты вдруг оказываешься на месте сотника. Она торопилась к платьям, нарядам и обычной, не рабской жизни. Но разве ее можно осуждать за эту торопливость? Ей всегда можно было так мало, а требовали с нее так много…
* * *
Тем временем Марта, дождавшись, пока стихнут быстрые шаги рабыни, решительно отворила дверь, ведущую в покои первой жены Императора. Однако ей сразу же пришлось стремительно пригнуться, чтобы летящий прямо в лицо красиво расписанный, внушительных размеров цветочный горшок не врезался в лоб. Со зловещим шелестом выпущенного из пращи камня горшок, все же зацепив волосы на голове, пролетел мимо и с грохотом разбился о дверь. Спутница Яра одобрительно поцокала языком — мол, хороший бросок, так их, эти горшки, чего это они под горячую руку попадаются, сами виноваты, а потом подняла свой взгляд на метательницу садового инвентаря. В пяти шагах от нее, воинственно уперев руки в бока, гневным движением губ пытаясь сдувать падающую на левый глаз прядь непослушных, темных, как воронье крыло, волос, стояла первая жена Императора Нафрит:
— Я же сказала — пошли все вон! Вон!! Тебе что, плетей захотелось?!
Марта сделала да шага вперед и вопросительно подняла брови. Два женских взгляда: один — яростный, а другой — полупрезрительно-ироничный, немедленно столкнулись и стали ломать друг друга в бескомпромиссной схватке. Но, спустя всего лишь несколько ударов сердца, ярость в черных глазах Нафрит стала отползать, не в силах сопротивляться убийственной иронии, которую излучали один синий, как сапфир, а другой светло-коричневый, почти желтый, как топаз, глаза незнакомки. Первой жене Повелителя
