Когда падал снег... - Хельга Франц
Как только часы показывают четыре часа, Уля тут же собирается и бежит по сброшенному ей в сообщении адресу.
Охрана на входе в здание, в котором находится подразделение Егора, лично провожает девушку в пустой кабинет, где на одной из стен прикреплена огромная белая доска, с примагниченными фотографиями и надписями вокруг них.
Здесь всё такое незнакомое и таинственное, что Уля тихо пристраивается на сомом краешке одного из гостевых стульев. В сумке раздаётся писк. Ей на телефон приходит сообщение с номера Егора: «Скоро буду. Дождись.»
И Уля терпеливо ждёт.
Час… Два…
В какой-то момент в кабинет заглядывает красивая брюнетка.
— А где Шмель? — С вызовом спрашивает она Улю.
Но та в ответ лишь пожимает плечами. Ей ничего пока непонятно и неизвестно, кроме того, что Шмель-Егор её нашёл. А Дина, кем и является красивая девушка, прищурив свои лисьи хитрые глаза и сделав только ей известные выводы, грубо выдаёт:
— Очередная его приживалка? Наш Егор любит вас таких бедных и сиротливых к себе притаскивать. Ведь вы из благодарности потом на всё согласны, а он этим и пользуется. Неужели совсем гордости нет?
Дверь захлопывается с грохотом, заставляя девушку подпрыгнуть на месте.
Уле от таких сравнений хочется провалиться сквозь землю. И радость от предвкушения долгожданной встречи меркнет на глазах.
«Зачем же он тогда меня искал, если у него таких как я тысячи? И неужели мне хочется быть тысяча первой? Неужели универские девчонки были правы?» — Проносится в мыслях у Ули.
От мрачных дум девушку отвлекает звонок телефона.
— Уля, ты только не нервничай. — Начинает Катя. — Мы тут всей честной компанией выбрались в торговый центр, чтобы подарки оставшиеся закупить. Яся очень хотела что-нибудь для папы необычное найти. Я не смогла ей отказать. А тут… я сама не поняла, как она потерялась. А потом сработала сигнализация, и нас всех начали эвакуировать. Короче, Уль, ты лучше приезжай сюда сама. Будем вместе Яську искать. Юрка уже тоже едет.
Ульяна ни жива ни мертва одевается и выбегает из здания, не замечая ничего на своём пути. Она в такой прострации, что вопросы охраны на выходе даже не слышит.
Вызывает такси и мчит к торговому центру.
Как только Уля прибывает на место, набирает Катю:
— Где вы?
— Уль, её нет среди эвакуированных. Мы с Юркой всё обошли. Всех осмотрели. Нет Яськи.
Девушка, не мешкая, в страхе бежит к оцеплению и пытается прорваться, но сотрудники в форме непоколебимы.
— Там моя дочка. Она потерялась. Пожалуйста, пустите. — Со слезами на глазах умоляет Ульяна.
— Всех эвакуировали.
— Её — нет.
— Не положено. Ждите. Найдут.
Как же они найдут, если не знают кого и где искать?
Ей такой кошмар даже во сне не мог присниться. Люди в панике толпой стоят на улице. Торговый центр обнесён оградительной красно-белой лентой. Повсюду военные в форме и масках. В толпе то тут, то там слышны слова «бомба» и «террористический акт».
Улю от страха подкашивает. Она делает ещё одну попытку прорваться, но её тут же тормозят.
— Куда⁈ Нельзя!
— Умоляю! Там моя девочка! Богом молю!
Но военные без эмоций отрицательно вертят головой, не давая пройти.
И лишь знакомый голос за их спинами на позволяет девушке лишиться чувств на месте.
— Пропустите! Она со мной!
Глава 12
День сегодня у Шмеля с самого утра не задался. Командир, злющий как разбуженный во время спячки медведь, рычал на всех по поводу и без. По новому делу зацепок нет. Продвинуться в поиске фигуранта так и не удалось. Старый висяк с террористом-шутником тоже без подвижек.
На оперативке полоскали майора и в хвост, и в гриву.
Шмель хороший сыщик. А ещё у него цепкий ум, позволяющий увидеть в обычной информации то, что другим не под силу.
А тут затык. По обоим эпизодам. То ли личное перевешивает, то ли действительно нет следов, за которые можно было бы ухватиться и потянуть за ниточку, чтобы распутать весь клубок.
Но как говорится — бойся своих желаний.
Сразу после оперативки в кабинетах их этажа сработывает сигнал на вызов «маски-шоу» от какого-то крутого чиновника. Пока вычищали затхлое болото в одной госкорпорации полдня пролетело незаметно. И впереди ещё массовые допросы. Не успели вернуться на базу, и тут же звонок по террористу-шутнику о заложенной в торговый центр бомбе.
Шутником его прозвали, потому что все предыдущие разы вместо бомб оказывались обычные болванки. Но не выехать на вызов они не имеют право.
Вот и сейчас всё по старой схеме. Эвакуация. Оцепление. Сапёры.
Когда все этажи проверены, Шмель и его люди прощупывают осторожно толпу. Ведут съемки на камеру. Сами выглядывают подозрительных личностей, привлекая весь свой опыт и интуицию.
Долгожданный звонок Ульяны просто потонул в череде событий сумасшедшего дня.
Каково же было его удивление, когда он увидел любимое лицо, перекошенное от страха, в беснующей толпе.
Шмель широкими шагами пересёк очищенную специалистами площадку перед торговым центром. Буквально вырвал с рыком из лап полицейского плачущую Улю.
— Пропустите! Она со мной!
Отвёл её к фургону своей группы.
— Егор? — С придыханием вырывается с побелевших губ Ульяны.
Шмель усаживает девушку в кресло тёплого салона. Наччинает растирать заледеневшие руки. В глазах Ули мелькает сомнение. Мужчина, понимая, что всё ещё в маске, быстро стягивает её вниз.
— Его-ор! — Начинает рыдать девушка с облегчением. — Помоги! Заклинаю. Там наша девочка, понимаешь. Она в этот центр пошла. За подарком. Оторвалась от моей подруги. Потерялась. Среди эвакуированных её нет.
Шмель дёргается от этого «наша».
«Чья это „наша“? Её и её мужа? Мои они обе! Пусть на хер идёт!» — Взрывается в мозгу мужчины.
И если до этой минуты ребёнок Ули вызывал у него лишь горечь, то сейчас он уже смирился и всё для себя решил. Улин ребёнок — его ребёнок. По-другому и быть не может.
— Успокойся. — Тихо цедит слова мужчина. — Как она выглядит? Есть фото?
— Найди её. Прошу тебя. Заклинаю! Найди! — Вцепляется в руки Шмеля Уля.
А его словно разрядом тока бьёт.
Но вслух лишь вылетает спокойное:
— Фото, Уля.
Девушка, нервно кивая, начинает копаться в сумке, время от времени пошмыгивая, и достаёт свой телефон. Находит в Галерее фото Яси крупным планом. Разворачивает экраном к Егору.
Выдержка Шмеля трещит по швам. С его лица сходят все краски. В груди разливается кипяток.
На экране
