Знак бесконечности - Виталий Бубенин
Боль, нестерпимая, жгучая, растекалась по всему телу. Сознание, как бы нехотя, возвращалось, но тело боролось и не хотело этого возвращения из небытия. Ной со стоном открыл глаза, с трудом понимая, что происходит вокруг него. Но уже ничего не происходило. В небе, как ни в чем не, бывало, сияли звезды. Ничто не напоминало о недавно бушевавшей здесь стихии, но только на первый взгляд. Вместо леса во все стороны простиралась изуродованная равнина, и только изредка были видны, чудом, уцелевшие деревья и кустарники. Все остальное было свалено и снесено в огромные уродливые кучи, по размерам больше напоминавшие холмы. На одной из таких куч, видимо занесенный туда потоком, лежал Ной. Боясь пошевелиться, чтобы не причинить себе боли, он лежал и пытался привести в порядок свои мысли. Он не понял, что произошло с ним и, не знал, нужно ли ему радоваться или горевать. Дни этой не понятной, животной жизни, прожитые на, не безопасной, но такой прекрасной планете… И откуда он все это знал? Более того, он уже помнил! Это было так интересно — вспоминать, что было с тобой вчера, позавчера, и сколько вообще дней вместится в его голову, что бы их помнить. Ной не знал, и от этого ему было интересно жить. Он сделал вывод, что все-таки ему надо радоваться. Превозмогая боль, он пошевелил рукой, попытался приподняться — очень больно. Небо на востоке стало светлеть, горизонт окрасился яркими красками рассвета, начинался новый день. Ной не знал, чего ему ждать от этого очередного дня, он лежал и прислушивался к боли, которая терзала его тело. Утренний холод заставил его дрожать, стучать зубами.
«Так дальше нельзя» — подумал он — «нужно что-то делать.
Он вновь попытался сесть, крик боли разнесся над землей, но Ной сел. Его тело было покрыто ссадинами, царапинами, глубокими порезами, кровоподтеками и, вдобавок ко всему, еще и приличным слоем грязи. Он впервые увидел кровь. Она лениво сочилась из порезов на руках и теле. Ной потрогал ее пальцем, на нем осталось ярко красное пятно. Он провел пальцем по своему телу, получилась линия. Это было интересно. Он снова опустил палец в рану, стало еще больней. Человек провел вторую линию, параллельно первой, а потом провел третью, перпендикулярно пересекающую две предыдущие. Какие-то отголоски воспоминаний проснулись где-то глубоко, в его подсознании. Нельзя было понять, что это за воспоминания и откуда они могли взяться. Ной устал от напряжения и снова откинулся на спину, а через мгновение он забылся тревожным сном.
Когда он вновь очнулся, солнце уже палило нещадно. Было тихо. Опять вернулась боль, но не такая острая, как раньше, теперь она была тупой, ноющей и, при том, еще довольно сильной. Он опять осмотрел себя — раны покрылись грязной кровяной пленкой. Надо было подняться, надо было что-то делать. Ной, прилагая невероятные усилия, крича от боли, встал. Его качнуло в сторону, и он едва устоял на ногах, рискуя свалиться с высоты того завала, на который его вынесло дождевыми потоками. Он осмотрелся. Пейзаж вокруг был жуткий. Вывороченные с корнем гигантские деревья беспорядочно громоздились друг на друге, а внизу, кроме наносов мусора и грязи, ничего не было. Ной стал осторожно спускаться вниз. Спустившись, он перевел дух и, утопая по колено в грязи, двинулся к ближайшей луже, из тех, которые в изобилии имелись в местах выворотов деревьев. Он вошел в воду и стал жадно пить. Затем он кое-как умылся и промыл свои раны, даже не зная, зачем ему это нужно. Что-то подсказывало ему, что так будет лучше. И действительно, он почувствовал некоторое облегчение. Появилось чувство голода. На поверхности воды плавало много сорванных ветром плодов. Ной основательно подкрепился и почувствовал себя намного лучше.
Человек понимал, что лес
