Не стены, а паруса! - Сергей Саут
Так как на этом длина одной стороны стола закончилась, то Рейд Аластрайона и Чан ДоХи с УЕном стояли за спинами своих переговорщиков, сесть за половину занятую противной стороной они разумеется не пожелали.
Интересное намечается противостояние. Два гражданина Кореи против граждан Италии, Великобритании, Испании и трех своих земляков.
Началось оно с представления прибывшего главного переговорщика — господина Квака ЮнГи, его снова всем представила НаБом.
После чего КенВон поочередно назвала всех присутствующих с противоположной стороны. НаБом в этот раз не стала угрожать полицией и требовать свернуть лагерь перед стенами. Вместо нее это сделал господин Квак.
Который разразился долгой речью, одевая ее в этакую словесную высокопарную шелуху. Впрочем, долго рассусоливать и слушать свой собственный голос ему не дали.
В какой-то момент Беатриче, во время паузы, возникшей при очередном переводе словесных изысков от господина Квака спросила того прямо можно сказать что в лоб.
— Господин Квак ЮнГи, не нужно нам от вас этой всей логореи, вы же не на совещании у себя в Министерстве, вы можете простыми словами сказать, что вы от нас хотите?
(Логорея, в переводе с греческого «слово» и «теку» — симптом патологии речи ; речевое возбуждение, многословие, безудержность речевой продукции и ускорение её темпа. В переносном смысле логорея — пустословие, болтовня, длинные бессмысленные речи, произносимые ораторами. Прим. — автора).
— Ну я. — несколько сбился с высокого штиля ЮнГи, не очень довольный что его прервали, а он еще и половину своей речи не сказал, какие же некультурные эти иностранные граждане. — Ну по сути я хотел сказать, что наше Министерство уделяет огромное внимание и не жалеет…
— Можно еще покороче и поконкретнее. — снова прервала его итальянка, даже не выслушав переводчика, похоже она уже поняла, что опять начались пустопорожние речи, а может кто-то ей и подсказал.
— Еще короче? — удивился ЮнГи.
— Да, или это у вас вызывает какие-то затруднения? — итальянка внешне также невозмутима.
— Ну хорошо! — сдался ЮнГи. — На самом деле требования от господина министра просты и легко вами выполнимы. Вам необходимо свернуть лагерь возле тюремных стен и покинуть прилегающую к Анян территорию. На это даются целые сутки, а также предлагается если надо помощь в перевозке людей и имущества до указанного вами места.
Если вы все это сделаете, то три человека вашего эээ… движения могут в ближайшем времени поговорить с самим министром юстиции и изложить свои требования лично ему, можете даже их представить в письменном виде. Ну, а он со своей стороны приложит все силы и постарается помочь вашему кумиру в рамках законодательства республики Корея.
Если же вы не станете выполнять наши законные требования, то мы вынуждены будем применить к вам более эээ… радикальные меры, которые думаю вам не понравятся. Я считаю, что не стоит доводить наше противостоянии до точки невозврата, это не нужно ни вам ни нам.
Я думаю, что это прекрасное предложение, которое устроит всех присутствующих.
— А более радикальные меры это какие? — мило улыбаясь спросила Беатриче, хотя глаза при этом у нее оставались холодными.
— Нууу… это когда полиция будет вынуждена воспользоваться своим законным правом на насилие и применить это право в отношении вас. — отвечает ЮнГи с небольшой заминкой. — И в таком случае число пострадавших может быть несоизмеримо с…
— Короче, бить будут! — это уже по-корейски вмешалась рыжая ирландка, пристально смотря на поющего соловьем чиновника и с молчаливого одобрения Беатриче добавила.
— Насколько я понимаю, господин ЮнГи, если отбросить всю эту словесную шелуху, то получается, что вы нам просто угрожаете? Можно сказать, что вы поставили нам этакий ультиматум? А как же право на протест признанное во всем мире, признанное между прочим во всемирной конвенции прав человека? Или в Корее не уважают и не руководствуются конвенцией по правам человека?
— Я, мне… — начал что-то блеять в ответ ЮнГи, совсем не ожидавший здесь отсылок к международному праву, но рыжая Ала снова его прервала.
— Можете не отвечать господин Квак ЮнГи. В принципе это был риторический вопрос.
— Да господин ЮнГи. — это уже Беатриче вступила в разговор. — Если честно говорить, то мы не сосем поняли суть вашего приезда и вашу ээ… высокопарную речь. Потому что по большому счету вы сейчас 10 минут говорили нам то, что вчера уважаемая госпожа НаБом нам сказала в течении тридцати секунд.
А именно сверните лагерь, и если вы этого не сделаете, то к вам будет применена сила и вы будете задержаны полицией, что вчера кстати и произошло. Поэтому нам не совсем понятна цель прибытия сюда такого высокопоставленного чиновника как вы, чтобы передать нам то что вы только что сказали, из вашего Министерства, можно было сюда направить и какого-нибудь охранника или уборщицу.
Думаю, что они донесли эту мысль до нас не хуже, да и намного быстрее. Поэтому наш ответ на предложение вашего министра прост — Спасибо, но нет!
— Вы не спешите уважаемая Беатриче. — после небольшой паузы заговорил ЮнГи. — Вы все-таки как я понимаю вы здесь не единолично всем управляете, у вас же демократия, может ваши коллеги имеют на происходящее свой взгляд?
Поэтому поговорите с ними и примите правильное решение, так чтобы оно устроило всех. А то знаете ли, изолятор временного содержания в Корее, это явно не то место, откуда стоит начинать знакомство с корейской культурой. Подумайте, хорошенько подумайте это мой вам бесплатный совет!
— Вы нам угрожаете? — сузила глаза итальянка.
— Что вы. — невозмутим господин Квак. — Просто описываю реальные варианты дальнейших событий, так сказать ваше возможное будущее.
— Тоже мне прорицатель. — вполголоса на английском, небрежно заметила Ала, но ее услышали все.
Тем временем наконец и корейская часть поклонников Агдан подключилась, задав вопрос о правомерности такого развития событий с гражданами страны и их гостями.
Воспользовавшись этим, Ала стала что-то быстро нашептывать на ухо итальянке, и по мере выслушивания рыжей глаза Беатриче становились все больше и больше.
В конце концов она, изумленно посмотрев на ирландку, но неожиданно ухмыльнулась и чуть кивнула головой в согласии.
Просияв Ала, сказала ей что-то еще напоследок на ухо, после чего воспользовавшись шумом и неразберихой, связанной с тем что наконец и их корейские друзья насели
