Развод. Боль предательства - Алиса Верди
Честно говоря, эти ее недомолвки жутко меня раздражают. И я решаю прояснить ситуацию, а именно тупо спросить в лоб.
— Что ты подразумеваешь под «симпатией»? — я ведь понимаю, что она неспроста выделила это слово.
— Ладно, Кирилл. Скажу прямо. Ты взрослый мальчик, — мама кладет руку мне на предплечье. — Мне кажется, что Ксения проявляет к твоему брату женский интерес. Я не знаю почему, не спрашивай. У людей бывают разные… кхм… фантазии.
Намекает на фантазии про близнецов? Боже… мама… Закрываю лицо рукой. Как ей такие мысли только в голову приходят? Нет, она, конечно, иногда бывает странноватой, со своими тараканами, но это уже перебор!
Однако решаю пойти и поискать Ксю. В конце концов, ее и правда нет уже около получаса.
Встаю и прохожу по всему первому этажу. Нигде ее не вижу. Выхожу на террасу — тоже нет.
Внутри что-то потихоньку начинает меня грызть. Вроде и понимаю, что фигня, но какой-то маленький червячок сомнения все же зашевелился.
Раз ее нет внизу, то выходит, она или в саду, или наверху. Наверху спальни, ей там делать нечего. Так что выхожу в сад.
Обхожу его весь, уже заметно нервничая. Нет ни Ксюши, ни Ромы.
Внутри уже все звенит от напряжения. Какого хрена они пошли наверх? Что если мама права? Может, я просто слепой глупец?
С нехорошими предчувствиями поднимаюсь на второй этаж. Прохожу и его, заглядывая во все комнаты и санузлы.
Пусто. Сердце уже стучит в ушах набатом.
Ее нигде нет. Я уже все осмотрел. Осталась лишь старая спальня Ромы. Я специально оставил ее напоследок. Надеялся найти жену где-то в другом месте. Но теперь вариантов больше не осталось.
…! Не верю!
Но внутри уже бушует пламя ярости, окрашенное в черный цвет ревности. Я уже чуть ли не рычу.
Подхожу к двери.
Едва протягиваю руку, чтобы нажать на дверную ручку, как дверь открывается, и из спальни выходят они вдвоем, довольно улыбаясь.
Мы буквально сталкиваемся в дверях. На щеках у Ксюши румянец.
— Что вы там делали? — старательно сдерживая гнев, спрашиваю я.
Они обмениваются многозначительными взглядами, и я вижу, как Рома еле заметно мотает головой, как бы показывая, что бы Ксения молчала.
Так, я не понял, что это еще за пантомима?
— Ничего, — говорит Ксюша.
Ничего, ……! Тут бы даже ребенок заметил, что она врет и что-то скрывает. Меня начинает накрывать.
— Ладно, я пойду к гостям, — бросает Рома и направляется к лестнице.
Ксюша вроде как тоже собирается за ним и даже делает шаг в том направлении.
— А ну стоять! — рычу я и прислоняю ее к стене.
Она пугается и таращится на меня круглыми глазами.
— Ты чего, Кир?..
— Когда я задаю вопрос, то жду на него ответ. А «ничего» — это не ответ, — поясняю я тихо и отчетливо, сдерживая злость.
От моего тихого сдержанного тона она почему-то пугается еще больше. Стоит хлопает глазищами. Прям сама оскорбленная невинность!
— Блин, «ничего» — потому что ничего такого! Рома мне показывал ваши детские фото, вот и все! Ты там такой смешной. Он просил не говорить тебе, так как знает, что ты такое не любишь. Зачем ты рычишь на меня?
…! Сжимаю челюсти и выдыхаю. Я-то себе уже накрутил, с легкой маминой подачи. Старательно беру эмоции под контроль.
— Давай, в следующий раз ты: во-первых, будешь предупреждать меня, если куда-то уходишь, особенно если ты идешь в спальню другого мужчины, и во-вторых, будешь отвечать на мои вопросы. У тебя не может быть от меня никаких секретов с Ромой, понятно? — поясняю я ей, как можно мягче.
— Д-да, — кивает она, а у самой глаза блестят от непролитых слез. — Прости, я даже не подумала…
Не подумала она!
Мы спускаемся вниз. Ксюша робко садится за стол, а я иду на террасу подышать свежим воздухом и проветрить мозги.
Подставляю лицо свежему вечернему ветерку. Нельзя так реагировать. Нужно доверять жене. Зачем я психую?
Через несколько минут на террасу выходят мама с Ромой. Они останавливаются под фонарем.
Зачем-то иду к ним.
Мама в это время достает из сумочки бумажный носовой платок и вытирает Роме губы.
— Ты тут испачкался, — говорит она и смотрит на салфетку. — Что это? Похоже на помаду. Модный цвет. Нюдовый.
— Какой? — усмехаюсь я.
Что только не придумают.
— Натуральный значит, естественный, — поясняет мама.
— Да ну, какая помада, мам! Наверное, просто пирожное ел и кремом испачкался, — Рома берет у нее из рук салфетку и вытирает губы.
Пирожное? А что, разве уже подавали сладкое? Насколько я помню, на столе еще стоит горячее.
Внутри как-то неспокойно. Тревога почему-то не отпускает. Какие-то смутные предчувствия. Ощущение надвигающейся катастрофы.
Возвращаюсь в зал, жена мне робко улыбается. Красивая. Какая же она красивая! Я обнимаю ее и целую в висок.
Пытаюсь сосредоточиться на беседе за столом, но получается не очень. В груди грызет и царапает. Ворочается, поднимая свою злобную голову, чудовище по имени ревность.
Через полчаса Ксюша спрашивает, где туалет. Я провожаю ее и отхожу перекинуться парой слов с одним из гостей. Когда возвращаюсь, Ксю уже вышла и теперь стоит в холле перед зеркалом и красит губы.
— Какого цвета твоя помада? — неожиданно для самого себя спрашиваю я.
— Не знаю, — озадаченно пожимает она плечами. — Нюдовая.
Глава 12. Снимаем стресс
Все это не выходит у меня из головы весь вечер. Когда Ксюша засыпает ночью в нашей спальне в моих объятиях, я еще долго лежу в темноте и слушаю ее дыхание.
Верю ли я ей? Да. Она не давала мне повода ей не верить. Вот только зерно сомнения, попав в мозг, уже начало потихоньку прорастать. И отделаться от него и игнорировать чрезвычайно сложно. Но нужно постараться.
Ничего не говорю Ксюше. Утром она уезжает к родителям, и я отпускаю ее. Наверное, не самое лучшее время для отъезда. Лучше бы нам побыть эти пару дней вместе, скорее всего я бы быстрей успокоился рядом с ней и выкинул дурацкие мысли из головы.
Но не хочу ее останавливать. Знаю, что она останется, если попрошу, поэтому не прошу. У наших мам дни рождения рядом. Она была на дне
