Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1989 год
Кто знает, может, лет через пятьдесят китайские дороги захлестнет автомобильный поток. И города опояшут суперсовременные автострады и скоростные магистрали. А пока Китай невозможно представить без велосипеда, ставшего непременной деталью его городского и сельского пейзажа.
Золото муравьев
Продолжение. Начало в № 3.
Уроки каменного века
Утром я проснулся от монотонного бормотания Нордрупа. Он читал молитвы, уткнувшись в маленькую, бережно обернутую в желтый шелковый лоскут книжечку, которая постоянно была при нем. Религиозное рвение Нордрупа неизменно поражало меня; впрочем, вера его не отличалась чрезмерной суровостью и уважение к религиозным догмам вовсе не входило в противоречие с лукавым нравом. Он зорко подмечал людские слабости, но не спешил, а скорее мягко посмеивался над ними.
Я был рад, что Мисси и Нордруп быстро нашли общий язык. Мисси не обижалась, когда тот подтрунивал над тем, как она произносила тибетские слова.
Отец Нордрупа был бедняком. После его ранней смерти Нордрупу пришлось самому заботиться о себе, работая у монахов. Перетаскивая на спине их пожитки, бегая за покупками, юноша при этом успевал постигать основы сложной ламаистской религиозной доктрины. Его неиссякаемая энергия проявилась и в ходе нашей экспедиции. Поначалу он никак не мог взять в толк, зачем нам понадобилось изучать события столь глубокой старины, но постепенно и он почувствовал вкус к изысканиям и, подобрав полы сутаны, бегал по горным тропинкам в поисках наскальных рисунков или неутомимо расспрашивал местных стариков и монахов.
...Склонившись над очагом, я чинил карандаш и мысленно набрасывал план действий на день. А включиться в работу мне пришлось очень скоро. Пятеро местных ребятишек появились перед входом в палатку и подняли возню, стараясь заглянуть внутрь и поглядеть на прибывших в поселок чужеземцев. Сразу же бросилось в глаза — и это чрезвычайно меня порадовало,— что лица наших маленьких гостей не имели никаких черт монголоидной расы (за исключением, может быть, одинаково темных глаз).
Самые смелые мои надежды начали подтверждаться, когда к палаткам подошли двое взрослых жителей поселка. Я завел с ними разговор на тибетском языке, а Нордруп при необходимости уточнял мои слова на за-скарском диалекте.
Пока они говорили, я внимательно вглядывался в них. Удлиненный овал лица, прямой костистый нос, чуть миндалевидные глаза без кожной складки у внутреннего угла, характерной для большинства монголоидов... Наши гости были одеты в длинные красные халаты из домотканой материи, рукава которых закрывали кисти рук. Талию обхватывал матерчатый красный пояс чуть более яркого оттенка, чем халат.
Гости подтвердили, что на левом берегу Доды действительно было три поселения минаро и что в два новых поселка на правом берегу реки стекались жители, которым не хватало свободной земли на левом. Их предки обосновались здесь, в долине, вь"йдя из поселений минаро на реке Инд, но это было, по словам гостей, сотни лет назад.
Указав на впечатляющие развалины на склоне хребта над поселком, они сообщили, что когда-то это была их крепость. Гости не помнили имен своих прежних предводителей. «У минаро уже не было тогда царей»,— объяснили они. Когда-то у них был вождь, отличавшийся немалой жестокостью, его звали Гиялпо Понг Хан, что в переводе означает Ослиное Копыто. У него была тяжелая рука, и от нее пострадал не один минаро. В конце концов, не чая избавиться от тирана, минаро разожгли огромный костер и, усевшись вокруг, пригласили вождя присоединиться к ним. Когда Ослиное Копыто сел у огня, кто-то воскликнул: «Смотрите, кто идет!» Вождь обернулся — и был брошен в пламя. На следующее утро люди нашли в пепле обугленные кости, похожие на останки осла,— и решили, что вождь и в самом деле был животным. Впрочем, сказали мне, это легенда, но отражает и нечто типичное, а именно чрезвычайно смелый образ мышления народа минаро (в этом мне еще предстояло убедиться).
Каждый год, на 21-й день 11-го месяца, в память описанного выше события жители Гиагама разводят огромные костры у дверей своих домов и усаживаются вокруг них. Этот день знаменует для них окончание старого года и начало нового.
Весьма немногие из опрошенных прямо говорили, что помнят язык минаро, но постепенно нам удалось выяснить, что все взрослые владеют этим диалектом. Он является архаической формой языка шина.
Во время одного из моих нескончаемых опросов Мисси тихонько вышла из палатки. Через несколько часов она вернулась возбужденная.
— Здесь видимо-невидимо изображений горных козлов! Я сделала несколько десятков кадров, а там еще очень много рисунков.
И еще удивительная находка: в ограду, окружавшую «рощу», был вмурован расколотый камень, подобный тому, что мы видели в Кочете.
Мои расспросы относительно происхождения изображений горного козла поначалу не дали никакого результата.
— Кто знает...— отвечали мне.
Однако опыт исследований в Гималаях уже кое-чему меня научил. По всей видимости, мои новые знакомые просто предпочитали не упоминать о своих древних обычаях в присутствии Нордрупа (все-таки монах). Их приверженность буддизму казалась далеко не абсолютной. Если среди прочих жителей долины в каждой семье было как минимум по одному-два монаха, то на весь поселок Хамелинг монахов было всего двое. Двое было и в поселке Ремала и всего лишь один в Гиагаме. Пять монахов на сорок семей — маловато для этого края монастырей.
Оказывается, традиционным верховным божеством у жителей Хамелинга, Гиагамы и Ремалы считается бог Бабалашен (что значит, если дословно перевести это имя с тибетского, Отец Большая Гора), который обитает на самой высокой горе по другую сторону долины. Ему был посвящен один из алтарей за «священной рощей». Все это отличалось от древних верований Тибета. Но я узнал также, что второй алтарь был посвящен божеству по имени Аби-Лхамо (богиня-бабушка), известному также под именем Му-Ширингмен («му», или «мун», на языке минаро значит «фея»).
Жители поселка объяснили мне, что охота на горных козлов всегда была основным занятием минаро. Первой колонией в долине был, как мне объяснили, не Гиагам, а Хамелинг, в окрестностях которого находятся пещеры, где обитали предки современных минаро. Услышав это, я насторожился. А мои собеседники все с тем же спокойствием пояснили, что до появления лука и стрел их предки охотились на горных козлов, загоняя их к краю обрывов, откуда животные падали и разбивались. Чтобы справиться с этой нелегкой задачей, люди сооружали особые ловушки. Не веря своим ушам, я попросил повторить объяснение.
— Да, это было до лука. Люди делали ловушки с вращающимися лопастями-площадками. Спасаясь от охотников, козлы добегали до края обрыва, наступали на деревянную площадку, а она под их тяжестью поворачивалась. Козлы падали с обрыва. Конечно, это было очень, очень давно,— заключил мой собеседник.
Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Правильно ли я понял? «Очень давно!» Но ведь лук и стрелы
были известны, например, скифам уже три тысячи лет назад! Все-таки здесь какая-то ошибка. Даже коллективная память не может хранить события столь большой давности. Наука всегда полагала, что до появления лука человек охотился с помощью топоров, дубин и копий, а ловушки появились позднее. Да, древние охотники могли загнать на край утеса медведя или какого-то другого зверя, но горный козел! Чтобы это ловкое и быстрое животное упало со скалы, необходимо было остроумное изобретение вроде только что описанного лопастного барабана. И все-таки не верилось.
Продолжив в дальнейшем свои расспросы относительно места горных козлов в верованиях минаро, я узнал, что все эти благородные животные, как считалось, подчинялись... единорогу! В то же время дикие стада этих животных во главе с вожаком принадлежали Царице фей Му-Ширингмен и Бабалашену. Охотники, чтобы им сопутствовала удача, должны были заручиться благожелательным отношением Царицы фей. Для этого, как мне объяснили, перед тем как отправляться на охоту, необходимо было пройти обряд очищения, окурив тело дымом от можжевеловых веток. Этот благовонный дым, по мнению людей минаро, имел свойство очищать как тело, так и душу. Отметим, что, согласно преданиям прежде здешние высокогорья были покрыты зарослями можжевельника. Даже сегодня в совершенно безлесных и безводных уголках Заскара и Ладакха можно встретить столетние можжевеловые стволы, каким-то чудом уцелевшие на этой "каменистой земле.
Проводя очищение при помощи можжевелового дыма, охотники, чтобы завоевать благосклонность Царицы фей, в ночь перед охотой не должны прикасаться к женам. Группа охотников удалялась на ночь в отдельный дом, принеся перед этим на алтарь Бабалашена фигурки козла, сделанные из сливочного масла и ячменной муки.
