Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
— Ага, вот и оно, — искренне обрадовался Ангур. — Айда!
Гарвингжайгл недовольно поморщился от заполнявшего двор кисло-тухлого запаха, но продолжал болтать. Ему не мешали, и он сам не заметил, как вошёл в полутёмный подъезд и почти на ощупь поднялся… какой этаж он тоже не заметил и вошёл в тускло освещённую тесную прихожую.
Выждав пару долей, Арг вышел из машины и так же вошёл в подъезд. Почти сразу из другого подъезда вышел молодой парень в штатском, но с еле заметной специфической выправкой, сел в оставленную машину и уехал.
— Вот и пришли, — весело сказал Ангур.
Гарвингжайгл, получив лёгкий тычок в спину, вошёл в комнату и недоумевающе огляделся. Голые стены, посередине большой стол, но не обычный карточный — круглый и покрытый сукном, а вытянутый в длину, металлический, с какими-то странными и тоже металлическими приспособлениями, стульев нет, несколько странного вида табуретов, над столом круглая лампа и… зеркало. Оно-то тут зачем? А у стены… стоит, расставив ноги и скрестив на груди мускулистые руки… полуголый, в чёрном колпаке до плеч с прорезями для глаз… Это ещё кто? Что за глупые шутки?!
— Тут играть? — удивился Гарвингжайгл.
— Для хорошей игры самое место, — с насмешливой радостью улыбнулся ему в лицо Ангур. — Только сначала проигрыш заплати.
— Какой проигрыш?! — возмутился Гарвингжайгл. — Мы же на так играли!
И новая ещё более наглая улыбка.
— Вот ты оба своих така и проиграл. Плати.
Несильный, но достаточно болезненный удар по гениталиям бросил Гарвингжайгла на колени, а точный удар ребром ладони по шее отправил в небытиё.
Стоя в дверях прихожей, Арг молча наблюдал, как молодые укладывают на стол и закрепляют зажимами и ремнями неподвижное тело, задирают на грудь, не расстёгивая, куртку и рубашку, спускают до щиколоток брюки и трусы, открывая «операционное» поле. Ангур тоже переоделся, став неотличимым от Дарга.
Когда в замке повернулся ключ, Дарг посмотрел на часы. Надо же, какая точность. Будто не «веселуха», а боевое задание. Да и остальные… инструкции, прямо по-боевому. Многое сегодня было необычным, и он, несмотря на присутствие сержанта, решил уточнить у Ангура, обкалывающего гениталии «клиента» анестетиком.
— А это зачем?
— Чтоб не дёргался и не мешал, — ответил Ангур. — И чтоб от болевого шока, помнишь, ещё в училище рассказывали, не загнулся раньше времени. А горлышко мы ему сейчас вот так, — он сменил шприц. — Чтоб не базарил. Нам же его не допросить надо, а… — и, не договорив, подмигнул Даргу.
И тот, изобразил понимающий кивок. Пытка без допроса… совсем интересно.
Закончив с уколами, Ангур убрал опустевшие шприцы, достал и аккуратно вставил в глаза неподвижного — Дарг невольно восхитился: ну, надо же, как точно уложил, до сих пор не трепыхнётся — тела держатели для век и, не дожидаясь вопроса, пояснил:
— А это, чтобы весь процесс отследил, — присел на корточки, чтобы их головы оказались на одном уровне. — Зеркало чуть левее. Ага, хорош.
И посмотрел на по-прежнему стоящего в дверях Арга.
Тот кивнул.
Ангур пододвинул табурет и сел у изголовья, достал пузырёк с нашатырём, приоткрыл пробку и провёл им возле носа Гарвингжайгла. Неподвижное до того тело задёргалось. Ангур быстро убрал пузырёк и обеими руками ухватил «клиента» за голову, удерживая в нужном положении. И кивнул Даргу. Тот ответил кивком и, достав скальпель, показал его сначала расширенным глазам — раз нужно, чтобы «клиент» всё видел, так это мы пожалуйста — и сделал первый разрез.
Стоя возле двери так, чтобы видеть и лицо «объекта», и парней, Арг молча следил за их работой. Пока всё правильно. А хорошо Ангур подготовил этого психа, тот ведь и в самом деле любит это и настолько, что заходится, летит и краёв не видит, а сейчас вон как работает: сдержанно, чётко, каждый разрез напоказ, чтоб гнида видела и прочувствовала.
Молчаливое внимание сержанта и подстёгивало парней, и заставляло чувствовать себя, ну, как на зачёте в училище, когда любая даже малейшая ошибка, отклонение от инструкции обойдётся очень дорого, и потому работали внимательно и тщательно.
И Дарг, то и дело поглядывая на лицо «клиента», радостно убеждался, что и в самом деле, вот такое — без криков и разлетающейся во все стороны от бьющегося тела крови, и в полной тишине — лучше, и страха у «клиента», это же видно, куда больше. Вон как, на анестетике, а Ангур ему уж в который раз нашатырьчик под нос суёт, чтоб в беспамятство не сбегал, а смотрел и видел. Нет, ну, классно же! Даже самого дёргать потихоньку начало, будто работаешь и «зелёнки» по ходу прихлёбываешь, и в голове лёгкий зуд…
Ангура распирало от желания вот сейчас и здесь нашептать в ухо этой гниде, за что и почему, по каким счетам и долгам платит, но… велено было молчать, значит, будем молчать. Да и… тоже верно, такая тишина страшнее любой ругани. Верно в той беседе, когда обсуждали уже по деталям, сказал Старший: «Ничего нет страшнее чистоты и вежливости». И Сержант согласился, и он. Ведь вот вспомнить если Амрокс. Пока кричат и ругаются, ещё есть шанс, а вот когда спокойно и вежливо, да ещё деточкой назовут… Нет, не вспоминай, руки дёргаться начнут. Ага… ага… чисто Дарг работает. А глаза-то как блестят, прочувствовал тоже. Теперь кожу натянуть и зашить, вот так, на гладкое, чтобы как лапнешь, хе-хе, так всё ясно. А голову теперь набок, а то в зеркале жаровня только краешком.
Парни переглянулись и посмотрели на сержанта. И все трое, мгновенно поняв друг друга, кивнули. Вторая стадия. Чтобы по старинным заветам, по священному Пути, что предки проложили и разметили. Дарг пододвинул поближе табурет с разогревающейся маленькой электрожаровней и бросил на чёрную ребристую поверхность два окровавленных комочка. Шипение, брызги, лёгкий дымок и запах ещё не горящего, но умирающего на огне мяса. Вот так, чтоб как в легендах: «И накормил он врага своего его же достоянием мужским, чтобы невозвратно сгинул род вражеский…» Вот так и вот так… И не дёргается, глотает… а мы есть не будем, мы брезгливые, нам сила этого рода не нужна.
Вот так. А теперь убрать за собой. Новый укольчик, чтоб вырубился, одеть
