Исход - Евгений Адгурович Капба
— Потому что жизнь одного аркановского мальчишки, да что там — любой ортодоксальной сельской девчушки, — Аркан замер, боясь договорить даже про себя эту страшную, но правдивую мысль до конца. — Их жизни для меня дороже всей Кесарии и Центральных провинции вместе взятых. Если хотят гореть — пусть горят.
— Пусть горят, ваше высочество, — проговорил Скавр, который, оказывается, не спал и слышал его рассуждения вслух. — А мы подбросим дровишек.
* * *
Рано утром кавалькада всадников в плотных кожаных плащах с капюшонами и с замотанными шарфами лицами, покинула Кесарию через ворота Благородной стороны. По прибрежной дороге таинственные маэстру промчались вдоль Рубона, вниз по течению, и, удалившись верст на пять, у грязной пристани безымянной рыбацкой деревушки остановили бег лошадей.
— Что ж, маэстру, а вот и наш транспорт, — проговорил Скавр, который и являлся организатором этого побега. — Капитан Долабелла- наш человек. Ортодокс!
На самом деле, опрятная речная плоскодонная барка выгодно отличалась от окружающей замызганной и пошарпанной действительности. Свежеокрашенные борта, чистота на палубе и молодцеватые члены экипажа в добротной одежде и кожаных доспехах — все это представляло собой предмет гордости для матерого речного волка, капитана. Он явно любил свое дело, свой корабль и своих людей.
Этот суровый мужчина с обветренным лицом, колючей седой бородой и коротко стриженой головой встречал Аркана и его свиту у сходней, на деревянном, почерневшем от времени причале.
— Это честь для меня, ваше высочество, — маэстру Долабелла коротко кивнул и сделал широкий жест рукой. — Я, мой корабль, мои люди — в вашем распоряжении. Виват, Аркан!
Буревестник спешился, не чинясь подошел к единоверцу, крепко пожал ему руку и хлопнул речника по плечу:
— С нами Бог!
— С нами Бог, а мы — с герцогом, — ухмыльнулся капитан. — Добро пожаловать на борт.
Рубон не зря прозвали Великим. Главная имперская река имела ширину от двух до четырех верст, изобиловала островами, глубокими омутами, быстринами… По-весеннему полноводный, Рубон был пригоден для судоходства, хотя и представлял собой опасность для неопытных корабельщиков. Однако и маэстру Долабелла, и его команда, состоящая из двух десятков воинственных и умелых ортодоксов, дело свое знали туго.
Искусно пользуясь парусом и, где надо, веслами, речники вели судно к противоположному берегу.
— А ну-ка! — Рем, убедившись, что лошади надежно устроены в трюме, скинул с плеч плащ и подошел к гребной скамье, где веслом орудовал крепкий светловолосый парень, чьи щеки еще не знали бритвы. — Подвиньтесь, маэстру!
Скавр, Сухарь, Ослоп, Гавор и Тимоня переглянулись, а потом старый каторжанин, который знал Аркана с той самой злосчастной ночи в трюме корабля популярских вербовщиков коротко выдал:
— Пст! — и двинул к соседнему руму — гребной скамье. Он просипел: — Мы на корабле, маэстру. Такое правило — гребут все!
Капитан Долабелла уважительно хмыкнул, когда герцог и его охрана расселась рядом с членами экипажа, а потом Аркан хохотнул и прокричал:
— Хоп!
— Давай-давай! — откликнулась вся команда и пассажиры, наваливаясь на весла. — Веселее загребай!
— Хоп!
— Давай-давай!
— Герцога на рум сажай!
— Хоп!
— Давай-давай!
— Оптиматов унижай!
— Хоп!
Барка Долабеллы пересекла Великий Рубон, прошла вдоль заросшего лесом берега примерно полверсты вниз по течению, и, ведомая крепкой рукой капитана, свернула в скрывающийся в зарослях затон. Пассажиры барки оставили весла и встали у борта. Рем первым увидел черные знамена с оскаленной рожей Красного Дэна Беллами, которые реяли над ровными рядами воинов в шапелях и черных коттах. В глазах у него защипало: его люди были здесь! Пять сотен отборных дружинников, настоящих зверобоев — они пришли к своему герцогу и своему Командору в самое сердце Империи!
— Бар-ра!!! — клич ортодоксов разнесся над речной гладью.
Воины заколотили оружием в щиты, затопали ногами, вызывая дрожь земли. Патрик Доэрти, все-таки не усидевший в Цитадели, привел отряд к условленному месту, выдвинулись вперед. Два старых служаки — Шарль и Луи не медля набросили на плечи Аркана черный плащ с багряным подбоем, южанин — водрузил на его голову герцогский обруч.
Один из офицеров подвел под уздцы Негодяя, который прядал ушами и топтался на месте, косясь дурным глазом на своего блудного хозяина.
— Орра, мы были молодцами, — сказал Доэрти. — Восемнадцать дуэлей, две — от твоего имени. Мы всех убили. Одно нападение разбойников — и мы вычистили целое лесничество в герцогстве этого, как его… Краузе? Развесили вдоль дороги полторы сотни оборванцев, которые посмели тыкать в нас своим дрекольем…
— С табличками? — невесело усмехнулся Буревестник, поправляя на голове обруч.
— А как же! — вернул мрачную улыбку Патрик. — Через каждые пятьдесят шагов на дереве — труп. У каждого трупа — дощечка. На дощечке всякий может прочесть: «Он посмел напасть на Арканов»… А, маэстру, а что дальше там написано?
Южанин с веселой улыбкой смотрел на дружинников-ортодоксов.
— И так будет с каждым! — рявкнули воины.
Они явно готовились! Рем почувствовал себя так, как будто он вернулся домой после долго путешествия. Немного поразмыслив над этим, он подошел к своему скакуну, хлопнул его по морде — и мигом взлетел в седло. Негодяй, показывая норов тут же взвился на дыбы и громко заржал, взбивая воздух передними копытами. Аркан сжал ногами его бока, крепкой рукой заставил успокоиться и недрогнувшим голосом проговорил:
— Каждый из нас скучает по дому, маэстру… Но дом — это люди! Я дома, маэстру! Вы — мой дом!
Зверобои несколько секунд переваривали то, что услышали. Эти пятьсот человек шли в самое логово исконного врага — Синедриона, и при этом не сомневались ни секунды: они ведь следовали за своим герцогом! За Буревестником каждый из них готов был отправиться хоть к черту в пасть, хорошенько там набедокурить и вернуться обратно — с очень ценной
