Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
И, фыркнув в унисон, как три разъяренные кошки(Лира не как), они развернулись и пошли прочь, осматривать захваченную крепость, оставив меня в легком ступоре.
— Чего? Я как бы и не хотел вообще-то… — пробормотал я им вслед, но они уже не слушали.
Из-за моей спины, словно из-под земли, выросла Вротмнехеровна.
— Ой-йой, — прошептала она сладким, ядовитым голоском. — А месяц-то только начался… А значит, уже можно… — Два ее холодных пальчика, словно паучки, начали свой марш по моей нагрудной пластине, уверенно устремляясь вниз, к поясу.
— Так! Милочка! — я резко поймал ее запястье, останавливая продвижение. Она надула губки.
Я окинул взглядом ее тело. Она тут же, демонстративно, распахнула мой плащ, показав все свои «прелести» во всей красе.
— Сначала, — сказал я, заставляя себя смотреть ей в глаза, а не ниже, — надо найти тебе одежду.
— Мне и так хорошо, — возмутилась она, пытаясь высвободить руку.
— И надо что-то делать с твоим именем. Оно слишком… странное. — я сморщился. — Ладно. Будешь Оксаной. Почти как Роксана… но без того, чтобы меня предавать.
Я произнес это просто так, сгоряча, не ожидая никакого эффекта.
Но произошло нечто. Воздух вокруг ее шеи сгустился и затрепетал. Светящиеся сиреневые руны сложились в тонкий, почти невесомый магический ошейник, мягко обвив ее шею. Он слабо светился, затем потускнел, став почти невидимым.
Суккуб замерла. Ее глаза расширились от неподдельного шока. Она потрогала пальцами свою шею, ощупала невидимую нить энергии.
— Чего? — прошептала она. — Как⁈ Что это⁈ Не может быть… Как⁈
Ее уверенность вдруг испарилась. В ее голосе впервые прозвучала не наигранная, а самая настоящая растерянность и даже страх. Похоже, в этом мире имена действительно имели силу. И я, сам того не желая, только что установил над ней свою власть.
Глава 35
Щелчок и Оксанчик сюда. Щелчок и Оксанчик туда
Я смотрел на нее, на этот внезапно появившийся магический ошейник, на ее растерянное, испуганное личико, и что-то во мне сорвалось. Я начал смеяться. Сначала тихо, потом все громче, пока не разразился неистовым, животным хохотом, держась за живот. Слезы ручьем текли по моим щекам.
— Вот тебе и раз! — я едва выговаривал слова, давясь смехом. — Только не говори мне, что ты теперь моя рабыня и будешь делать все, что я скажу! Это же просто анекдот!
— Это не может быть так! — возмущенно прошипела Оксана, пытаясь сорвать с шеи невидимые путы. Но ее пальцы просто проходили сквозь свечение, не находя физическое явление ошейника. — Это какой-то дешевый фокус!
— Оксана, — сказал я, все еще хихикая, но уже с властной ноткой в голосе. — На колени.
Я произнес это скорее как шутку, чтобы проверить. Но ее тело отреагировало мгновенно, будто по ней ударили током. Она ахнула, и ее ноги сами подкосились, заставляя ее грузно опуститься на колени передо мной. Ее глаза стали круглыми от ужаса и полного недоумения.
— Оооо, — я протянул, и моя ухмылка стала еще шире. Веселье потихоньку сменялось любопытством и осознанием открывающихся возможностей. — Вот это поворот. Это будет очень, очень весело. Ладно, Оксана, первое приказание: найди себе одежду. Нормальную. И оденься. Быстро.
Она вскочила на ноги с такой скоростью, что казалось, ее оттолкнула невидимая пружина.
— Да, господин! — выдохнула она, и в ее голосе впервые не было и тени сладострастия или насмешки — одна лишь покорная ярость и шок.
Она развернулась и помчалась прочь, исчезнув в лабиринте улиц захваченного города.
Я не успел и глазом моргнуть, как спустя буквально три минуты она уже стояла передо мной, тяжело дыша. На ней было надето… ну, это можно было назвать одеждой. Криво натянутая потертая туника какого-то эрнгардского солдата, подпоясанная веревкой, и слишком широкие штаны, засученные по десять раз. Выглядело это нелепо и смешно, но с заданием она справилась.
— Готово, господин, — выпалила она, ненавидя меня взглядом.
Я смерил ее взглядом с ног до головы и снова фыркнул.
— Ну, с стилем тебе надо поработать. Но для начала сойдет. Не отвлекаешь больше солдат от работы. Молодец.
— Неет! — возмутилась Оксана, ее лицо исказила гримаса чистейшей ярости. Она топнула босой ногой по каменной мостовой. — Я буду делать, что захочу! Так не честно! Это моя природа!
— Оксана, — сказал я спокойно, наслаждаясь ее бессильным гневом. — Запрещаю тебе спать со всеми подряд. Ты теперь можешь спать и заниматься сексом только со мной. И только с моего разрешения.
Я видел, как по ее телу прошла слабая дрожь. Ее пальцы сжались в кулаки, и мне показалось, что она вот-вот кинется на меня, чтобы вцепиться когтями в горло. Но ее ноги словно вросли в землю. Она только прошипела, выдыхая пар от ярости, и сдержалась, поняв всю тщетность попыток.
— Я могу только приказывать! — завопила она, снова затаптываясь. — Какого вообще происходит⁈ Так не честно! Я решаю, как все будет проходить и кому раздвигать ноги!
— Уже нет, — усмехнулся я. — За мной.
Я повел ее по опустевшим улочкам Скального Венца, пока мы не зашли в небольшой, полуразрушенный домик на окраине. Дверь висела на одной петле. Внутри пахло пылью, пеплом и горем. Когда-то здесь жили мои люди. Потом пришли эрнгардцы, вышвырнули их, а тех, кто сопротивлялся, убили. Теперь это было просто пустое, холодное место.
— Итак, — я обернулся к ней. — Меня без разрешения не трогай. Поняла?
Она молча кивнула, сжимая губы. Ее глаза метали молнии.
Я шагнул к ней и без лишних церемоний положил ладонь ей на грудь, грубо сжимая ее через грубую ткань туники. Затем провел рукой ниже, шлепнул по упругой попе.
— Мне не нравится, — прошипела она, но не отстранилась. Ее тело напряглось, но не от страха, а от ненависти.
— Я знаю, — сказал я, продолжая свои иследования. — У меня весь гарем состоит из своенравных девушек, которые, мне кажется, только и мечтают добиться своей власти и положения. И даже ты такая. Вас надо иногда держать в узде. А то вы совсем охренеете. Мне такие отчеты приходят о «подвигах», что я в шоке.
— Но я не такая! Я только сегодня с тобой познакомилась! — возмутилась она, пытаясь вывернуться.
— Ага, — я грубо притянул ее к себе. — А уже хочешь выебать до смерти всю мою страну. Люди не выдерживают твои «соки», понимаешь? Они сходят с ума и умирают.
— И что? Мне плевать! — выкрикнула она, упираясь руками в мою грудь.
— Насилие это плохо, — философски заметил я, одной рукой стаскивая с нее тунику.
— Пфф, — закатила глаза Оксана, но сопротивление ее ослабевало по
