Сага о двух хевдингах - Наталья Викторовна Бутырская
— Солнечные жрецы не только иноземные лазутчики, но еще и колдуны. Они могут заворожить почти любого и заставить поверить во что угодно. Они насылали злую ворожбу и на Рагнвальда Беспечного, но его уберег Скирир, потому жрецы заворожили Магнуса и заставили того забыть о наших богах. Мы думаем, что конунг Харальд тоже попал под ворожбу.
На тинге присутствовали и бриттландские ярлы с лендерманами. Те, что удрали от драугров или сразу после сражения с ними. Их легко можно было угадать по коротким волосам и остриженным бородам. И после слов о Харальде они вдруг повскакивали со скамей и зашумели.
— Ворожба?
— Заворожен?
— Надо идти в Бриттланд!
— Когда на сарапов?
— Освободить Бриттланд!
Вагн, стоявший возле меня, звонко расхохотался. И крики про Бриттланд быстро сменились на брань в сторону Акессона.
— Кто пустил мальчишек на тинг?
— Заткните ему рот!
— Где твой отец, щенок?
Мальчишек? Это они про меня? Я б отодвинулся от Акессона, если б было куда.
— Освободить Бриттланд? — воскликнул Вагн, ничуть не смущаясь. — Кто бы говорил! Вы сбежали, поджав хвосты, из-за каких-то мертвецов. А теперь кричите об походе на Бриттланд! Какое нам дело до Бриттланда? Идите и сразитесь сами за своего конунга!
И хотя бриттландцы разозлились пуще прежнего, многие ярлы и хёвдинги закивали, соглашаясь со словами наглого пацана. Действительно, почему нас должны заботить беды Бриттланда? Они сами навлекли на себя погибель, привечая сарапов и убивая бриттов.
Какой-то стриженый, стоявший позади нас, протянул руку, чтоб схватить Вагна, но хускарл возле Акессона отбил ее в сторону и расправил плечи, закрывая мальца. Наверное, это один из хирдманов Вагна.
— Сын ярла Аке не так уж неправ, — промолвил Рагнвальд. — Вы призываете выступить на Бриттланд, а сами удрали при первой же опасности. С чего бы нам класть свои головы ради ваших земель?
Вскочил молодой хускарл в красной атласной рубахе с золотой цепью на шее. Его кудрявые волосы даже шею не закрывали.
— Меня звать Тидрек. Тидрек Кудель, сын Вербранда. Я родился и вырос в Бриттланде, но с сопливых времен слышал от отца, каковы храбрецы живут на Северных островах. Не чета нам, южным. Отец всегда считал северных нордов братьями! Мы ходили друг к другу в гости, привечали, давали земли и рабов в помощь. Когда вдруг поднялись драугры, мы не просили помощи у северных братьев, сражались с ними сами, потому что это были наши мертвецы и наша беда. Но сейчас… Это уже не война Бриттланда, это война всех нордов. Сарапы хотят захватить весь мир, и Бриттланд пал первым лишь потому, что защищал пути к Северным островам. Если мы будем делить на ваше и наше, то проиграют все норды, неважно, где они родились и выросли. Мы говорим на одном языке, молимся одним богам, плаваем на одних и тех же кораблях! Значит, и враг у нас с вами общий. Я не верю, что мой отец ошибался! И я прошу вас, как братьев. Помогите Бриттланду! Убьем бездновых сарапов! Вернем свои земли!
Хёвдинги и некоторые лендерманы подхватили его речь и закричали:
— Убьем сарапов! На Бриттланд!
А вот ярлы молчали. Молчал и я. Ульверы хорошо знали, как на деле бриттландские норды относились к нам, северным. Братья? Может быть, да только не самые любимые. И с драуграми они не позвали на помощь, лишь потому что не успели. Больно уж быстро мертвецы перешли на наступление на Сторборг.
— Я, Вагн Акессон, готов пойти на сарапов! — снова выкрикнул мальчишка-хёвдинг. — Но только если ты, Кудель, встанешь рядом. Негоже пихать в пожарище кого-то вперед себя!
— Так и я не отказываюсь. Вместе мы точно выкинем сарапов из Бриттланда!
И тут поднялся гвалт. Южные норды призывали пойти на сарапов вот прямо сейчас, забыв о припасах, подступающей зиме и Бездне, что захватила остров Гейра. Северные обвиняли бриттландцев в трусости. Вагн Акессон умудрялся переругиваться с десятком людей и взбесил половину собравшихся. Я поначалу молчал, но потом какой-то бриттландец, устав отбиваться от обвинений в трусости, заявил, что мы бы тоже удрали сломя голову, если бы видели тех драугров. Вот тогда я не выдержал и сказал, что хирд ульверов сражался с мертвецами и в лесах, и в отдельных деревеньках, и даже возле Сторборга. Ни один не сбежал с битвы. И что если бы не храбрость некоторых парней, например, Гисмунда, сына Вемунда, который пятирунным пошел сражаться с драуграми, я бы нынче презирал всех нордов, родившихся в Бриттланде. Вагн схватил меня за руку и потребовал рассказать, каково сражаться с драуграми. Я попытался было от него отмахнуться, но он вцепился как клещ.
А тинг тем временем продолжал бушевать. Кое-кто начал вспоминать общих предков и говорить, что все сбежавшие в Бриттланд были трусами, и даже называл примеры.
Потом один южный норд сказал, что идти на сарапов нужно именно сейчас, ведь скоро зима!
— Зачем? Скоро замерзнет море, и корабли встанут намертво.
— Возле Бриттланда льда нет, — заметил было Кудель, но замолчал, поймав на себе взгляд Стига.
— Если мы пойдем в Бриттланд сейчас, то вынуждены будем остаться там до весны. А сарапов там видимо-невидимо, сплошь хельты и хускарлы. Все и сгинем.
— Как так? — спросил местный ярл. — Их же бог не велит иметь руны! Мол, и людей нельзя убивать, и тварей тоже. Даже мясо есть не даем. Откуда ж такие высокие руны?
— Кому-то не велит, а кого-то и заставляет. Видимо, у их бога несколько ртов: один для сарапов, а другой для всех прочих. Потому и нельзя верить в чужих богов, они только свои земли оберегают, — пояснил Мамиров жрец.
— А ведь сарапы с южной стороны. Сказывают, у них снега вовсе не бывает, зимой и летом жара стоит, как в бане, — сказал другой ярл. Или он лендерман? На вид и не отличишь.
— Верно! Сейчас надо идти. Они зимой все померзнут, и мы их легко побьем! — выкрикнул кто-то из хёвдингов.
— В Бриттланде зимы толком нет, — возразил я. — Там снег лишь на севере идет, а в Сторборге ни одного сугроба не сыщешь.
— Да и толку-то? Сильно ли мерзнут хельты? Или сторхельты?
Конунг слушал наши споры, слушал, а потом махнул рукой Стигу. Мокрые Штаны как рявкнул:
— Молчать! Тихо!
— Вы все говорите лишь о Бриттланде, — негромко сказал Рагнвальд, но его слова слышал каждый. — И забываете еще об одной беде, постигшей нас. Бриттланд уже захвачен сарапами, та битва уже проиграна. Придем ли мы туда сейчас или в следующем году, разницы нет. Более того, скоро станет лед, а с едой там нынче беда. Мы не сможем вернуться. А значит, будем забирать и без того скудные запасы у местных. И если мы не сможем убить всех сарапов разом, то и они будут делать то же самое. К весне Бриттланд опустеет.
— Так как же быть?
— Скоро станет лед, — повторил конунг. — И бесчисленные твари с земель ярла Гейра, коих нынче останавливает лишь море, рванут к соседним островам. Если мы не дадим им отпор, то норды лишатся не только Бриттланда, но и дома. Потому нужно поставить заслон и не выпускать тварей с острова. Поэтому я и собрал вас на тинг. Эта беда гораздо ближе и гораздо опаснее, чем сарапы. Вспомните, для чего Мамир создал людей! Вспомните, для чего боги одарили нас благодатью! Не ради битв с людьми, пусть и молящимися иным богам, а ради битв с тварями, порождениями Бездны.
Рагнвальд провел тяжелым взглядом по собравшимся.
— Не знаю, сколько тварей призвала Бездна для уничтожения нордов, но я не удивлен, что именно мы встанем у нее на пути. Ведь мы издавна боремся с ее порождениями! Мы, норды, рвемся к новым рунам не ради славы, не ради серебра, а ради силы. Чтобы убить еще больше тварей! Эта зима будет тяжелой для Северных островов. А потому каждый ярл и каждый лендерман, если у него есть дружина, должен отдать треть своих воинов на сражение с тварями. С меня корм и обогрев, руны и сердца пойдут вашим хирдманам.
— Гейр? Твари? А как же Бриттланд?
— Что с сарапами?
— Так и оставим всё иноземцам⁈ — взорвались бриттланды после небольшого замешательства.
Рагнвальд встал. На его обычно безмятежном лице проступил гнев.
— Молчать!
По тингхусу разлилась тяжелая сторхельтова сила, вдавливая всех в пол. Это уже не Стиг и не Однорукий, конунг позвал на тинг самых сильных своих воинов.
— Этой зимой сарапы никуда не двинутся. Им придется выживать
