Вильгельм - Александра Лисина
— Кариур долгое время провел в аномальной магической зоне, — спокойно ответил я. — Это его ослабило и раньше времени свело в могилу.
— Вам известно, где он похоронен?
— Он пожелал умереть на вершине безымянной горы. На рассвете. Там же его тело было сожжено, а прах развеян по ветру. В тех самых местах, где ему нравилось жить и где он так долго работал.
Леди Арриола вскинула на меня недоверчивый взгляд, но камень правды в ее руке по-прежнему оставался темным. А значит, она могла быть уверенной, что я ни в чем ее не обманул.
— Вы знаете, в какой области практиковал мой брат? — после долгой паузы спросила она.
— Насколько мне известно, он считался больше теоретиком, нежели практиком. Тем не менее из-под его руки выходили весьма неплохие артефакты, а еще он славился как отличный специалист по проклятиям.
— Тот человек, о котором вы говорили… тот, кому мой брат взялся помогать… он тоже был проклят?
— Да, — не счел нужным я утаивать эту информацию.
— И вы уверены, что Кариуру удалось ему помочь?
— Не совсем. Но ваш брат сумел найти верный путь, поэтому существует вероятность, что с помощью его советов тот человек все-таки сможет однажды одолеть свой недуг.
Леди какое-то время помолчала, а потом посмотрела на старую флягу в моих руках и тихо сказала:
— Если не возражаете, я хотела бы ее выкупить.
Меня это не удивило.
Людям нередко было свойственно прикипать душой не только к другим людям, но и к бесполезным на первый взгляд вещам, особенно если те были связаны с какими-то значимыми событиями. Лично для меня фляга интереса не представляла, но поразмыслив, я пришел к выводу, что из ситуации все-таки можно извлечь выгоду. Поэтому, когда леди попыталась предложить свою цену, внес встречное предложение.
— Я готов отдать вам ее даром, миледи. Если вы будете так добры, что подскажете, где я смогу подыскать замену.
На губах леди Арриолы снова промелькнула слабая улыбка.
— Благодарю вас. Если вы зайдете ко мне завтра, думаю, я смогу уладить этот вопрос…
В общей сложности мы проговорили чуть больше полутора часов, после чего сестра Кариура была так любезна, что заказала для меня экипаж, поэтому домой, вопреки опасениям Нардиса, я добрался без приключений. А вот сейчас, когда прошло немного времени и у меня появилась свободная минутка, я вдруг поймал себя на мысли, что что-то не так.
Нет, интерес леди Арриолы к делам ее брата был вполне оправданным. Ее желание узнать о последних годах его жизни — более чем понятным, поэтому во время беседы я постарался ответить на ее вопросы.
И все же было в этом что-то неправильное. Что-то совсем незначительное. Пустяковое, что тем не менее заставляло меня раз за разом возвращаться к беседе, прокручивать в памяти одни и те же слова в поисках того, чего там быть не должно.
Я размышлял об этом, пока возился с гончей, убирал подвал, мыл руки и менял рабочую одежду на домашнюю. Иными словами, делал все то, что делают обычные люди, особенно если у них полно времени, которое нечем занять.
Поначалу, правда, эти телодвижения казались мне бессмысленными. Со временем их частое повторение начало меня слегка раздражать. Но я решил, что раздражение — это тоже эмоция, поэтому приучил себя выполнять принятые в человеческом обществе ритуалы и со временем довел их до автоматизма. К примеру, в грязной обуви в постель не ложиться, в рваной одежде на улицу не выходить. Не грубить, не хамить без повода. Надежно прятать за собой трупы. А также регулярно мыться. Менять носки. И в любой непонятной ситуации вежливо улыбаться.
Говорят, улыбка обезоруживает. При виде улыбающегося человека люди непроизвольно расслабляются и настраиваются на мирный лад. А я за годы, проведенные среди смертных, настолько в этом уверился и одновременно так давно не встречался с реальной угрозой, что когда услышал скрип входной двери и приглушенный шорох в коридоре, то попросту не успел перестроиться.
— Здравствуйте, — только и успел сказать я, выйдя в коридор в пижаме и тапочках и нос к носу столкнувшись с тремя незнакомцами, обряженными в темные тряпки. — Чем могу?..
Вошедший в мою грудь до упора нож заставил меня осечься, а мощный толчок в грудь с грохотом опрокинул навзничь.
Не то чтобы это было больно — боли-то я как раз не почувствовал. Но вот в груди что-то все-таки шевельнулось. Что-то непривычное. На удивление сильное. Давным-давно забытое чувство, при появлении которого я непроизвольно замер, чтобы его не спугнуть.
Это было что-то новое для меня. Не раздражение, а… наверное, досада?
И правда. Досадно, имея на руках все карты,
