Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1990 год
«Это просто американец». Да... а тут полицейский и бровью не повел, словно каждое дежурство встречался с русскими. Даже не потребовал мое удостоверение личности. Как бы он, интересно, воспринял мой временный заграничный паспорт в разгар ночного семейного скандала? И тем более без нью-йоркской прописки?
Но... как говорится, нет состава преступления. А на нет и суда нет.
Полицейских заинтересовал только сломанный телефон, за который они и приговорили Сашу-иммигранта к штрафу.
Закрылась дверь за полицейскими, и мы остались втроем, не считая спящего Бенджамена, с которым я так и не познакомился.
За окном наступал бледный нью-йоркский рассвет...
Жизнь в собственном коттедже
Где-то путешествует неутомимая Хелен Рид? Кто знает. Последнюю открытку я получил от нее из Финляндии. Туда она отправилась, даже не передохнув после перехода нашей шхуны через океан. Той же осенью хотела навестить дочь и сына, работающих на Аляске. Сколько ей лет? Она не скрывает — 73. Но возраст не помеха в ее неукротимом желании бродить по свету (работала даже в Китае). На шхуне Хелен плыла бесплатно, как переводчица. Знакомясь в Нью-Йорке, она вручила мне «визитку», которая выглядела весьма внушительно. На ней были изображены пишущая машинка и микрофон, а текст пояснял, что Хелен Т. Рид является членом многих переводческих ассоциаций и знает русский, немецкий, испанский, польский и другие языки. Между прочим, я вначале не догадывался, что инициал «Т» полностью расшифровывался весьма обычной русской фамилией «Тарасова».
Откуда такая фамилия и знание многих языков? Богатая событиями жизнь Елены Петровны (так я ее называл), дочери русских иммигрантов, а ныне неунывающей американки из штата Северная Каролина, и есть ответ на эти вопросы.
— Я вся в отца. У него была такая романтическая любовь,— Елена Петровна на этой фразе поднимает вверх смеющиеся глаза,— он очень упорный: выбился из крестьян села Копнино Владимирской губернии, окончил Московский университет.
Участвовал в событиях 1905 года, попал под суд и бежал в Англию, там и женился на Клавдии Михайловне Юревич, потомственной дворянке, последовавшей за ним.
Где только не искал счастья Петр Петрович, наконец обосновался в Кливленде, в компании «Дженерал электрик». Здесь же, в Кливленде, его сын и дочь поступили в университет.
— Меня манила Европа, тем более учиться языкам там было дешевле. Остановилась вначале у дальних родственников в Цюрихе, где выучила немецкий. И тут,— Елена Петровна взмахивает руками,— я отправилась в Испанию — ведь мне было всего 18 лет — так хотелось побывать в стране Дон-Кихота и коррид. Конечно, в Европе я изучила языки, но надо было возвращаться домой в Кливленд и кончать университет.
Спокойное течение жизни прервало нападение Японии на США. Экономисты требовались министерству финансов, и Елену Петровну направили на работу в Вашингтон, а затем в 1945 году в Германию.
— О, у нас свободно меняют профессию, так же как и место жительства. Это позволяет попробовать свои силы в разных областях, и в науке и на производстве. А мне помогло удачное сочетание: знание экономики и языков. Просто повезло в жизни,— удивляется Елена Петровна.
Хелен Рид много рассказывала о своем доме в Ашвилле, как она управляется с автомобилем (вся пенсия на это уходит), возится на участке с цветами. Пытаюсь представить ее одну — дети все разъехались — в пустых комнатах, за уборкой, разглядывающей фото своих близких — и не могу, настолько это не вяжется с энергичной, жизнерадостной Еленой Петровной.
После того как она сама вызвалась участвовать в путешествии на шхуне «Те Вега», в местной газете появилась статья о ее жизни, с портретом. — На следующее утро я проснулась знаменитой, со мной раскланивались даже на улице, и я поняла, как трудно быть кинозвездой,— шутит Елена Петровна,— хотя я в беседе с корреспондентом нажимала на свой опыт морских путешествий (давным-давно я плыла из Европы в Америку на теплоходе), но он поведал о моей деятельности в «Сьерра-клаб» — старейшей (ей скоро 100 лет) американской организации по защите окружающей среды.
Клуб «Сьерра» ведет много программ в защиту природы («альпийская» программа, действия против загрязнения рек и другие), но особенно известной, как в США, так и у нас, стала компания клуба в защиту сохранения Аляски.
— Аляскинский суровый край — не только собственность штата, но достояние всей Америки. Были проведены отчеты нефтяных компаний. Я сама ездила на такое слушание в соседний штат, где общественность потребовала строгого контроля за деятельностью компаний под лозунгом: «Аляскинская нефть только для страны, а не на продажу». Сейчас клуб «Сьерра» борется против строительства плотины в каньоне Колорадо и Аризоны. Под давлением общественности министерству пришлось сделать заявление, что «ничего строить они не собирались».
Значит, какой-то толк от нашей деятельности все же получается,— с удовлетворением говорит Елена Петровна.
...Видя мой интерес к быту американцев, Елена Петровна еще в Нью-Йорке предложила съездить в гости к сыну Андрею или ее знакомым. Но только где-то на пути к Балтимору удалось осуществить эту затею.
Нас пригласил на ночлег в свой загородный коттедж Джон Тордела. Он не так давно уволился с химического завода Дюпона, не дожидаясь пенсионного возраста, который начинается с 65 лет для всех американцев, независимо от пола.
— Сейчас мало кто работает после 65 лет. Ощущаешь свой возраст, растут нагрузки. Правда, если на пенсию уходишь на два-три года раньше — получаешь пособие на 20 процентов меньше,— рассуждает Джон с достоинством, неторопливо ведя свою машину,— поэтому приходится подрабатывать. У меня большой опыт химика-инженера, участвую еще в кое-каких проектах на предприятии.
Позднее я познакомился с опросом, проведенным институтом Гэллапа для Американской ассоциации пенсионеров. По его данным, большинство пожилых людей трудятся, чтобы ощущать себя полезными. Высока социальная и политическая активность пенсионеров. Около половины их работают добровольцами в различных организациях, являются членами благотворительных обществ, активно участвуют в выборах, путешествуют, как Хелен Рид. Между прочим, я замечал, что почти все американские туристы в Москве — бодрые пожилые люди.
По асфальтовой дорожке мы подкатили к дверям гаража, находящегося внизу двухэтажного дома. Джон нажал кнопку на дистанционном управлении — двери медленно разъехались, и машина вкатилась внутрь. Из гаража сразу вошли в дом. Весьма удобно, не правда ли?
В кухне, где царствовала хозяйка Милдред, недавно вернувшаяся от дочери (та живет с ребенком в городе), полстены занимал огромный холодильник-шкаф, откуда мы потом доставали замороженные фрукты. Наверху гостиная с телевизором и камином и две спальни с ванными комнатами. Обстановка достаточно старомодная (да и телевизор не последней марки). Когда Джон переоделся в клетчатую рубашку и с загадочным видом пригласил пройти вместе с ним вниз, я подумал, что в подвале нечто сногсшибательное: бар или тир. Но там была просто мастерская, наполненная всевозможными станками, инструментами, развешанными по стенам. Строгай, пили, режь, паяй — пожалуйста. Джон обтесал рубанком доску и показал, как стружки и опилки сами ссыпаются в специально сделанный под столом ящик.
— Естественно, все дорожает,— сетовал Джон, пока мы поднимались в отведенную мне спальню,— дом обошелся мне в 400 тысяч долларов, сейчас за него, конечно, дадут больше. Но и налог на землю повысился. Так что жить на пенсию нелегко. Мой сосед продал дом и подался в город, купив там квартиру. Есть и такой выход...
В спальне Джон подвинул к приземистому столу тяжелый стул, словно приглашая садиться писать.
— Мебель в доме сам сделал,— довольная улыбка осветила морщинистое лицо хозяина.
Проснувшись рано, я распахнул окно. Еще стояла предутренняя дымка над коротко подстриженной зеленью газонов, а в кустах, усыпанных цветами, порхали птицы. Лишь их щебетанье нарушало тишину.
«Хорошее это дело — жить в таких коттеджах,— подумалось мне,— тем более если есть занятие и навещают дети и внуки».
Встреча в заливе Чесапик
Не успели въехать в Балтимор, как перед автобусом выплыла гигантская белогрудая шхуна — картина на стене старого дома. Улицы вымерли от жары, казалось, все жители этого миллионного города спустились к морю. Так оно и было: гул толпы висит над набережной, над торговой площадью «Харбор-плейс», в стеклах павильонов плавится солнце, а под крышей кипит бешеная купля-продажа в ста с лишним магазинах, где можно приобрести любые фрукты и овощи, всякую рыбу и, конечно, свежих голубых крабов из Чесапикского залива. Мы погружаемся в поток людей, над которым висят воздушные красные шары-сердца, а в руках у каждого, от инвалида в коляске до полуголого негритенка, мороженое — ореховое, клубничное, шоколадное и других неизвестных мне сортов. Да, есть чем привлечь теперь в Балтимор туристов — недаром сооружение комплекса «Харбор-плейс» обошлось в 20 миллионов долларов.
