Сэр, простите, ещё кое-что... - Таня Белозерцева

Таня Белозерцева

Сэр, простите, ещё кое-что…

1 ~ Новый родственник

Чемодан никак не желал находиться. Фрэнку уже начинало казаться, что он вообще в Англию прилетел без чемодана, возможно даже, что он его дома на кровати оставил… Но ведь он его доставал из тесного багажника старенького Пежо, да и жена ему все уши прожужжала, что сменная пара носков находится в боковом кармашке, она лично за этим проследила, а также положила ему пачку свежих не очиненных карандашей, а то она не знает его изумительной привычки постоянно терять их…

Но ведь этим дело-то не ограничивается. Вскоре Коломбо довелось встретиться с Уильямом Дюрком, главой Скотланд-Ярда, втравившем Фрэнка в новое и совсем нежелательное дело об убийстве английского бизнесмена, которое ему хочешь не хочешь, а пришлось расследовать. Вместе со случайным английским коллегой, чтоб его… чопорным англичанином со снисходительным взглядом и характерными усами, который мигом вызвал ассоциацию с Эркюлем Пуаро, благо в ту пору он был у всех на устах, пусть и воплотили его образ на сцене театра далеко не сразу. Хорошо хоть вся эта сдержанность и утонченность инспектора Дюрка прекрасно сочлась с поведением самого Коломбо, который обожал задавать окружающим неудобные вопросы и разгуливать без разрешения тут и там. Вопрос лишь в том, сколь долго продержится инспектор Дюрк, пока у него не сдадут нервы и он не начнет язвить? Кто знает, кто знает…

Что же касается расследования, то оно вышло элегантным и утонченным, как и подобает стране, где происходило место действия. Ведь всякий раз, когда смотришь на новое интересное дело, то пытаешься поставить себя на место главного героя, то бишь бандита. Пытаешься сопоставить логическую цепочку и найти ту улику, благодаря которой можно вывести преступников на чистую воду. Обычно это даже получается. Скорей всего, тут сказывается то, что убийца изначально дает о себе знать, но в этой стране его расследование неожиданно зашло в тупик.

Сержант О’Кифф, что встретил Коломбо в аэропорту и с уважением отнесся к работе лейтенанта, сыграл свою роль ближе к концу иностранного визита. Пожилой дворецкий с цепким взглядом и вовсе находка. Находчивый, наблюдательный и дальновидный стервец. Чудо, а не мажордом. Да что там, даже немолодой полисмен, что вальяжно расселся в доме покойного сэра Хевершема, или пожилая леди из аэропорта, и те смогли вызвать улыбку своими словами и ужимками, а это добрый знак. Очень добрый знак. Расположение людей очень важно для него, ведь это как раз чаще всего и помогает ему раскрыть все сложные преступления.

Но не это! Наверное, это то самое злосчастное дело, когда Фрэнку не удалось всё и всем официально разъяснить и доказать, не прибегнув ко лжи или обману. Но его простить можно и даже нужно, иначе преступники продолжали бы разгуливать на свободе, а великолепная репутация лейтенанта, как и лицо американской полиции, были бы запятнаны, да еще и перед кем! Пред самими бриттами! Ну уж нет! И не таких собак он… ну, есть не ел, но… ну, вы поняли, да?

Так что пришлось пойти на ложь, сфальсифицировать и подбросить ту несчастную бусину в качестве улики и скоренько смыться, пока не сообразили — а чего ж она раньше не выкатилась, когда чертов зонтик мильон раз переносили-перевозили с места на место?..

Оглянувшись несколько раз и убедившись, что слежки за ним нет, лейтенант Коломбо поднятой рукой тормознул такси и попросил водителя доставить его на ближайшую станцию пригородной электрички. Сопровождающие и случайные свидетели в том деле, которое он собирался провернуть, ему никак не нужны.

Весь путь до Литтл Уингинга лейтенант просидел, комкая в руках замусоленный клок бумаги, не обращая внимания на косые взгляды прочих пассажиров, которые неодобрительно поджимали губы, глядя на его поношенный бежевый плащ с растянутыми карманами. Всё на этом человеке было старым: и потасканный лоснящийся галстук с пятнами непонятного происхождения, и рубашка с потертым воротником, и ботинки в проплешинах облезлого кожзама… Даже сигара, давно потухшая, торчавшая в углу рта, и та выглядела старой, двухдневной давности. Сойдя на незнакомой для него станции, Коломбо в течение получаса доставал служащего вокзала, дотошно выспрашивая у него каждый подробный поворот до четвертого дома на Тисовой улице.

— Значит, сперва по улице Магнолий, прямо до самого конца, потом свернуть направо и идти прямо по Тисовой… Я правильно понял, сэр? О, и ещё! А четвертый дом где — справа или слева? Я имею в виду: куда мне смотреть — направо или налево?

— Если вы зайдете на Тисовую с Магнолий, то четвертый дом будет справа, — слегка замороченно ответил вокзальный служащий.

— О! Стало быть, если я зайду с другой стороны, то нужный мне дом будет слева? — продолжал его троллить приезжий американец.

— Э-э-э… да, сэр. Но если вы въедете в город со стороны Суррея Хилс Ареа оф Аутсандинг Нэтурал Бьюти, то можете проехать по центральной Сонной улице, а оттуда… да, на Тисовую как раз с другой стороны и попадете… — вконец заморочился честный служака.

— О! Спасибо, дорогой, вы мне очень-очень помогли! — приятно улыбаясь, поблагодарил парня Коломбо. И ведь не скажешь по его доброму лицу, что он над кем-то откровенно издевается.

В результате он здесь же на вокзале сел в такси и сообщил таксисту, куда его везти. И уехал, сопровождаемый растерянным взглядом опупевшего вокзального. В его бедной английской голове никак не укладывалось, ради чего этот мужик полчаса его мурыжил, если так и так собирался добираться до того дома на машине? Увы, знаменитую логику лейтенанта Коломбо не способна понять даже американская полиция, чего уж говорить о несчастном служащем с захолустного пригородного вокзальчика.

Петунья удивленно округлила глаза, увидев на пороге гостя из Америки.

— Фрэнк?.. О боже, заходи! — она поспешно открыла дверь, впуская Коломбо.

— Привет, Туни, — тепло поздоровался Фрэнк, входя и аккуратно вытирая ноги о половичок. Снял плащ, отдал Петунье, а когда та его повесила — обнялись, причем Петунья искренне прильнула впалой щекой к щеке двоюродного брата, крепко-крепко прижимаясь к нему. Прошли на кухню. Взволнованная женщина суетливо заметалась, хватая то чайник, то турку для кофе, то сливочник. Коломбо сидел на стуле и какое-то время наблюдал за мельтешением, наконец решил её остановить.

— Слышал о Лили… — глухо проговорил он. — Ужасная трагедия.

Петунья остановилась, брякнула на плиту ковшик для молока и схватила полотенце, прижав его к лицу. Всхлипнула. Фрэнк вздохнул,