Владислав Уруков - Правовое регулирование векселя в российском гражданском праве
Останавливаясь на этих свойствах векселя, нельзя не отметить, что в работах дореволюционных и современных российских правоведов нельзя найти одинаковых подходов к раскрытию этих свойств. Отчасти это объясняется тем, что такие понятия, как «безусловность», «абстрактность», «формализм», не раскрыты ни Женевскими вексельными конвенциями, ни российским гражданским и вексельным законодательством. Более того, судебная и судебно-арбитражная практика странным образом обходит эти проблемы, считая, видимо, что это дело ученых-теоретиков. Нельзя сказать, что абстрактные и безусловные сделки не были известны дореволюционному и современному российскому гражданскому законодательству. Подобные сделки имели место и в римском праве (об этом мы говорили выше). В цивилистике по устоявшимся традициям принято считать, что в абстрактной сделке отсутствует указание на ее основание (causa), т. е. цель, на которую она направлена, при этом ее действительность не зависит от основания. Следует согласиться с профессором Н. А. Бариновым, который, классифицируя сделки на каузальные и абстрактные, справедливо и в достаточной степени обоснованно указывает, что «такая классификация проводится по значению основания сделки для ее действительности. Основанием сделки признается та правовая цель, для достижения которой сделка совершается. Любая сделка имеет основание, не может быть сделок без оснований, т. е. бесцельных сделок. Деление сделок на каузальные и абстрактные не означает, что первые из них имеют основание, а вторые его не имеют. Сущность этого деления заключается в том, что для одних сделок основание является существенным элементом и действительность сделки можно оспаривать в зависимости от наличия основания… Другие сделки, в отличие от каузальных сделок, не имеют ярко выраженного основания, и его наличие для них несущественно. Такие сделки отвлекаются, абстрагируются от основания, поэтому их и называют абстрактными»[75].
По-видимому, вряд ли стоит ставить под сомнение эту точку зрения. Абстрактность векселя выражена в ст. 17 Положения о переводном и простом векселе, которая устанавливает, что лица, которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут противопоставлять векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику. По мнению профессора Л. А. Новоселовой, «абстрактный характер векселя в отношениях между лицами, связанными хозяйственной (основной) сделкой, проявляется в переложении бремени доказывания. В отличие от обычной сделки, когда кредитор обязан доказать наличие основания обязательства, кредитор по векселю таких доказательств представлять не должен. Бремя доказательства, отсутствия основания либо недозволенного характера основания сделки, лежащей в основе вексельного обязательства, возлагается на должника»[76]. Мало интересует вексель и само основание. Вопрос об основаниях выдачи векселя лежит за пределами вексельного права, что следует из ст. 16 Приложения 1 к Конвенции[77], устанавливающей единообразный вексельный закон о простых и переводных векселях, согласно которой вопрос о том, должен ли векселедатель обеспечить к сроку платежа покрытие и имеет ли векселедержатель особые права на это покрытие, остается за пределами Единообразного закона. То же имеет место в отношении всякого другого вопроса, касающегося отношений, составляющих основание выдачи документа.
Казалось бы, категория абстрактности, возникшая в римское время и развитая в последующем цивилистами, стала аксиомой и вряд ли будет оспариваться судебной и судебно-арбитражной практикой. Практика вексельного права указывает на тот факт, что и в настоящее время судебная практика неоднозначна, порой противоречит вексельному законодательству, в понимании абстрактности векселя, а в отдельных случаях происходит упразднение отдельных свойств векселя. Более того, например, отдельные положения Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. № 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей»[78], на наш взгляд, являются небесспорными, поскольку противоречат одному из самых отличительных свойств векселя – абстрактности. Так, в ч. 5 п. 15 Постановления лицо, обязанное по векселю, освобождается от платежа, если докажет, что предъявивший требование кредитор знал или должен знать в момент приобретения векселя о недействительности или отсутствии обязательства, лежащего в основе выдачи (передачи) векселя, либо получил вексель в результате обмана в отношении этого векселя или кражи, либо знал или должен был знать об этих обстоятельствах до или в момент приобретения векселя.
Указанные разъяснения Пленума никак не согласуются с вексельным законодательством и его принципами. Как указывал Г. Ф. Шершеневич[79], «вексельные обязательства служат сами по себе основанием: „платить нужно, потому что вексель выдан“». Это суждение профессора Г. Ф. Шершеневича стало фундаментальным в векселистике и одним из основных принципов вексельного права, подтвержденным вековой историей российского, а также современного векселя и конкретной судебной и судебно-арбитражной практикой высших судов РФ. Плательщику по векселю нет никакой разницы, кому он должен платить. Для него юридически важен только один факт – платеж должен быть совершен надлежащему лицу, который обосновывает свое право требования на непрерывном ряде индоссаментов на самом оригинале векселя, поэтому плательщику по векселю не интересно знать, кому он совершает платеж: добросовестному или недобросовестному лицу и т. п., поскольку для него важно, чтобы предъявитель векселя к платежу смог доказать свое право по векселю. Если вексель был похищен, украден и т. п., то данную проблему должны решать заинтересованные лица, с владения которых выбыл вексель, но эти факты остаются за вексельными отношениями и не регулируются вексельным законодательством. Удивление вызывает в этом абзаце Постановления и то, что, оказывается, лицо освобождается от платежа, если докажет недействительность или отсутствие обязательства, лежащего в основе выдачи (передачи) векселя. Не значит ли это, что после восьми веков использования векселя как абстрактной сделки с момента принятия Постановления вексель стал каузальной сделкой? Вся популярность векселя в коммерческом обороте только в том и заключается, что вексель – абстрактная сделка. Доказательства наличия или отсутствия выдачи векселя никогда не требовалось и не требуется по вексельному закону! Основание выдачи векселя не влияет каким-либо образом на отношения между участниками в вексельных отношениях. И судебно-арбитражная практика, казалось, уже выработала достаточно ясную и единообразную практику по этому вопросу[80]. На наш взгляд, это было положительной тенденцией, поскольку законодатель не спешит «обновить» вексельный закон. Высшие судебные инстанции учли это, использовав современную практику вексельного оборота России. Безусловно, высшая судебная инстанция не может своим решением превратить вексель из абстрактной сделки в каузальную. Скорее всего, это понимание судами необходимости скорейшего изменения вексельного закона в целях упорядочения практики вексельного обращения.
Если по такому свойству векселя, как абстрактность, среди представителей российской цивилистики, в том числе среди векселистов, как правило, имеется единодушное мнение, то в отношении других свойств векселя – формальности (формализма) и безусловности – такого единодушия в юридической литературе нет. Формальность векселя и форма векселя, как указывается в последних исследованиях и в судебной и судебно-арбитражная практике, понятия тождественные. Трудности в определении формальности векселя вполне объяснимы, поскольку в Положении о переводном и простом векселе указывается на содержание векселя, но не раскрывается понятие «форма векселя». В цивилистике и практике по отношению к форме векселя имеется несколько точек зрения. По одной из них форма векселя – совокупность обязательных реквизитов[81]. Эта позиция в дальнейшем была развита в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. № 33/14, в п. 2 которого указывается, что «при рассмотрении дел об исполнении вексельных обязательств суду необходимо проверить, соответствует ли документ формальным требованиям, позволяющим рассматривать его в качестве ценной бумаги (векселя)». Указанная позиция поддерживается Л. А. Новоселовой[82], А. А. Вишневским[83] и некоторыми другими авторами. Иная точка зрения, представленная В. А. Беловым, сформулирована следующим образом: «Форма векселя – совокупность качеств, в силу которых документ может быть признан векселем. К элементам формы векселя относят его письменность, а также реквизиты»[84]. И, наконец, третью точку зрения изложил Ф. А. Гудков: «Под формой векселя мы в дальнейшем будем понимать логическую категорию, состоящую из следующих основных элементов:
