Татьяна Нефедова - Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

При социализме экономическим стержнем в сельской местности были колхозы и совхозы и только в несельскохозяйственных северных районах ту же функцию выполняли леспромхозы и другие предприятия. Они были главными работодателями, распоряжались всей землей, помогали населению, они собирали продукцию индивидуальных хозяйств населения, строили людям дома, ремонтировали дороги, проводили газ, водопровод и т. п. Руководитель колхоза обычно был главным человеком в большой округе. Можно с некоторой долей условности сказать, что коллективные предприятия долгие годы были главными организаторами жизни в деревне.

Однако новые экономические реалии ослабили многие предприятия. Появились фермеры. В каждом административном районе есть предприятия-банкроты. Как это влияет на людей и их индивидуальные хозяйства, что происходит со всей сельской местностью? Оказалось, что с потерей привычного организатора – колхоза или совхоза – катастрофы обычно не происходит. Наши обследования разных поселений обнаружили, что ослабление и тем более прекращение деятельности колхоза или совхоза во многих районах давало толчок самоорганизации населения. Но встречались и местности, где население, лишившись привычной колхозной поддержки, попадало в тяжелое положение. Оно было еще тяжелее, если в деревне, отрезанной от мира, оставались одни пенсионеры.

В социологической литературе не раз встречались попытки типологизации взаимоотношений агропредприятий и хозяйств населения. Так, З.И. Калугина на основе опросов, проведенных в Новосибирской области, выделяет 4 модели хозяйственных стратегий, характеризующихся разным поведением предприятий и домохозяйств: 1) активная рыночная стратегия, при которой конструктивная адаптационная стратегия предприятия сочетается с ориентацией населения на повышение или стабилизацию уровня жизни, 2) традиционная стратегия – компенсационная адаптация предприятия и стремление к сохранению имеющегося уровня жизни у населения, 3) неадекватная (мимикрическая) стратегия как предприятия, так и населения, ориентированная на выживание и 4) пассивно-выжидательная стратегия – дезадаптация предприятия, поставившая работников и членов их семей на грань физического выживания (Калугина 2001:92-105). Однако в этой типологии нет самого характера взаимоотношений двух укладов, которые подробно исследует О. Фадеева, выделяя паразитический симбиоз, паритетный симбиоз и новую корпоративную модель взаимодействия (Фадеева 2003а). Первый тип характеризуется перетоком ресурсов из коллективного предприятия в хозяйства населения и в значительной степени основан на воровстве. Существование его ограничено во времени и кончается ликвидацией предприятий. Второй тип характеризуется частичным переходом от раздаточных механизмов к рыночным, контрактным (но необязательно «формальным») отношениям между коллективным и семейным секторами. В идеале в такую модель взаимоотношений могут включаться и фермеры, хотя этого обычно не происходит. Третья, корпоративная модель возникает в случае достаточно устойчивого положения коллективного предприятия и достаточно высокой для сельской местности заработной платы, при которой товарное производство в семейных хозяйствах теряет свое значение. Семейный сектор рассматривается руководителем сельхозпредприятия как конкурент в борьбе за общие ресурсы, вводятся ограничения на объемы выделения кормов и техники и т. п. Работникам предлагается приобретать эти ресурсы по рыночным ценам. В результате в таких селах семьи ведут хозяйство главным образом для себя, товарность семейных подворий не столь велика, как в двух других случаях.

Если следовать логике О. Фадеевой, то корпоративная модель отношений в сельской местности чаще всего формируется в пригородах крупнейших городов и на юге, именно там доля сильных предприятий гораздо выше и их отношения с работниками напоминают рыночные. Однако эта модель редко реализуется в чистом виде. В южных районах при зерновой специализации предприятия предпочитают натуральную оплату зерном денежной оплате. В результате население держит много мелкого скота и птицы (для крупного рогатого скота в зерновых районах юга не хватает пастбищ). В пригородной модификации при устойчивом состоянии коллективных предприятий преобладает денежная расплата с работниками, однако близость к городским рынкам сбыта все равно побуждает часть населения даже при хозяйствах небольшой площади продавать свою продукцию. То же касается и второго – паритетного – типа, который сильно варьирует в зависимости от местоположения и характера специализации коллективного и частного производства. Особые его варианты формируются в национальных республиках. И наконец, паразитический симбиоз характерен в основном для периферийных районов, особенно в Нечерноземье.

Таблица 6.2.1. Соотношение коллективных, индивидуальных и фермерских хозяйств и процессы их самоорганизации

Наши обследования в разных районах показали, что самоорганизация в сельской местности с ослаблением основного предприятия нарастает далеко не линейно. Она слаба при крайних состояниях: когда коллективное предприятие продолжает оставаться главным организатором жизни в данной местности (тип 1) и когда оно бедствует, но население продолжает на нем «паразитировать» (тип 5). В последнем случае создается самая сложная ситуация, так как население продолжает рассчитывать на помощь предприятия, а получить с него уже нечего.

Зато в тех случаях, когда предприятие практически не функционирует или ликвидировано, ситуация вынуждает сельское сообщество к самоорганизации (тип 6).

Самоорганизация сельского населения и рецидивы общинности

При росте индивидуальной самоорганизации взаимодействие хозяйств населения развито слабо, тем более нельзя говорить об их кооперации.

При этом они по-прежнему крепко держатся за колхозы.

Рисуя портрет современного россиянина, социологи часто отмечают «стремление к совместной коллективной работе», «чувство причастности к общему делу» и т. п. (Шкаратан 2001:87). Это невольно поднимает вопросы о сохранении и восстановлении общинных черт сельских сообществ.

Вопросы эти настолько сложны, что в настоящей книге мы и не будем пытаться на них ответить. Тем более что огромные сложности изучения этого явления отмечались исследователями русской общины еще в начале XX века: по их словам, географическое разнообразие этого явления затрудняло описание общины как единого феномена (Качаровский 1906:27). Тем не менее в дореволюционной деревне общины играли важную роль. Наши наблюдения в самых разных местах говорят о наличии в современной российской деревне определенного противоречия. С одной стороны, есть тенденция к восстановлению организационных форм, отчасти напоминающих те, что были в старых крестьянских обществах. С другой стороны, разложение общинных отношений зашло очень далеко.

Основные элементы коллективизма в традиционной русской общине начала XX века можно свести к следующему: создание общих выгонов для скота, земельные переделы (которые проводились далеко не везде и через разные промежутки времени), общественный капитал или сбор излишков зерна для трудных времен, коллективная трудовая помощь малоимущим, круговая порука, совместная экономическая и другие повинности, включая воинскую, большая роль мира и схода в решении многих частных проблем домохозяйств и т. п. Некоторые из этих элементов восстанавливаются в современных условиях, но в ином виде.

Совместного владения землей нет. Но совместные выгоны есть, хотя земля принадлежит чаще всего сельским администрациям. Формируется общее стадо (а то и несколько). Обычно нанимается пастух, но если стадо небольшое, люди сами по очереди пасут скот. Всеми этими проблемами тоже занимаются сельские администрации, а общие вопросы, в том числе касающиеся скота, обустройства села и т. п. решаются на сходах.

Поскольку в 1990-х годах значительная часть земель отошла именно к сельским администрациям, им во многом досталась и роль регулировщиков земельных отношений. Тот факт, что люди не берут свои земельные доли, а предпочитают участки, арендованные у администраций, усиливает власть последних. При этом население часто продолжает считать, что это «общие» земли. Рост роли индивидуальных хозяйств в жизни сельского сообщества значение локальных администраций только укрепляет.