Татьяна Нефедова - Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?
Все сельские поселения на юге России делятся на станицы (бывшие военные казачьи поселения) и прочие села и поселки. Внешне они мало отличаются друг от друга, но станицы, как правило, крупнее. В них больше доля населения, которое относит себя к казакам.
И именно там часто возникает напряжение между жителями разных национальностей. Хотя казаки уже много лет не несут военной службы, у них военная организация и они продолжают считать себя особым субэтносом. В станицах Ставрополья и Кубани параллельно с официальными властями обычно существуют специальные казачьи общества во главе с атаманом. Часто казачьи атаманы по совместительству работают и во властных структурах, например, в местной сельской администрации. Казачий круг, т. е. собственно казачья организация с жесткой военной дисциплиной, насчитывает небольшое число членов (5-10 % населения станицы), подчиненных атаману,
Но к казакам относит себя половина населения каждой такой станицы, и даже более. Они выступают за то, чтобы земля была отдана в «казачью» собственность, а «иногородние», т. е. не казаки, лишены всех прав на землю, вплоть до выселения «инородцев», прежде всего – мусульман. Подобные заявления обостряют и без того непростые этнические проблемы этих территорий.
Известно, что степень адаптации мигрантов определяется влиянием трех факторов (Лебедева 1993; Furnham, Bochner 1986): различиями в ведущих ценностях культур, терпимостью к разным культурам в местах приема мигрантов и способностью мигрантов к изменению своей системы ценностей. Самое мягкое для принимающей стороны проникновение мигрантов – это их успешная адаптация с последующей ассимиляцией. Но тогда они теряют свою культуру. Попытки объединения культур на равных основаниях – интеграция – крайне редки и возможны лишь для очень близких культур. При несовместимости культур происходит их сегрегация, т. е. отстранение и изолированное, хотя и соседское существование. Психологи и культурологи считают, что сегрегация даже прогрессивнее ассимиляции (не говоря уже о геноциде), так как не приводит ни к уничтожению культуры, ни к уничтожению людей (Там же), хотя и создает определенную напряженность. В западных и американских городах она привела к формированию национальных гетто, как правило, более бедных, с высокой безработицей. В сельской местности, особенно в многонациональной России, соседство сел с разным национальным составом населения, казалось бы, привычное явление. Но если миграция и последующая сегрегация приводят к формированию обособленных национально-культурных районов с вытеснением коренных жителей, это может стать взрывоопасным.
В Ставрополье такая сегрегация населения идет не столько по национальным признакам, сколько по экономическим и культурным. Русское население не может жить там, где доминируют мусульманские народы (и даже боится ездить туда). Но оно упорно держится за старые казачьи районы земледелия (например, долину Кумы, пригороды, при-магистральные зоны, запад Ставрополья). На эти территории русские стараются не пускать «инородцев» и культивируют в себе ксенофобию [16] , которая в какой-то мере порождена неумением конкурировать с мусульманским населением. Результаты опросов 1998 года показали, что недоброжелательно к даргинцам относится 32 % русских жителей Ставрополья, к мусульманам вообще – 41 % (Колосов 1998). Тем не менее, несмотря на очевидный и даже показной национализм местного казачьего населения, апеллирующий к культурным различиям и «геополитическим угрозам», межэтнические конфликты на этой «фронтирной» территории всегда имели и во многом имеют теперь экономическую и демографическую подоплеку. И тем серьезнее они и труднее разрешимы.
Мы наиболее подробно описали отношения между русскими и даргинцами потому, что они очень заметны в сельской местности, и этнические проблемы постоянно всплывали в наших интервью с населением и местными властями. Но их компактные поселения сформировались еще до 1990 года, и общая численность повысилась за 1991–1997 годы, по официальным данным, всего на 6 тысяч, в основном за счет высокой рождаемости. За этот же период численность русских увеличилась на 175 тыс. человек. А вторым после русских по массовости миграционным потоком является армянский: их численность в крае увеличилась на 41 тыс. (Белозеров, Турун 2005). Но армяне в большей степени концентрируются в городах и пригородах и предпочитают городские профессии. А в тех селах, которые мы обследовали, армяно-русские хозяйственные проблемы не всплывали.Заметен миграционный прирост и у греков, которые издавна проживают в Ставрополье. Однако они живут, как правило, компактными селами. Это греки, приехавшие из Грузии, куда они бежали во второй половине XIX века от турок. За то, что Александр II разрешил им поселиться в России, в греческом селе Дубовая Балка (Андроповский район) ему даже поставлен памятник. Последние годы греческие села возвращают свои исходные названия. В них те же колхозы и те же огороды, только в селах днем многолюднее – южная привычка выносить частную жизнь на улицы. Греческие села, прежде довольно бедные, сейчас отличаются в лучшую сторону даже от относительно благоустроенных русских южных сел и станиц. С помощью греческой диаспоры в них строятся школы, почти в каждом селе стоит новенькая православная церковь. Появляются целые улицы каменных домов. Однако деньги эти зарабатываются не в местном сельском хозяйстве, а на «отходе» в Грецию, куда население регулярно ездит подрабатывать.
В южном Поволжье, которое тоже испытывает сильное миграционное давление, национальные проблемы в сельской местности не так остры. Здесь издавна сложились многонациональные общности. Например, в Саратовской области мы нигде не встречали не только жалоб, как в Ставрополье, но даже упоминаний об увеличении числа кавказских народностей, хотя там все заметнее становятся позиции чеченцев, которые работают чабанами, и представителей различных народностей Дагестана. Правда, мигранты из Северного Кавказа вытесняют там не столько русских, сколько казахов.
Таблица 4.3.9. Основные народности в сельской местности Астраханской области, 1979, 1989, 2002, %
Источники: Национальный состав 1990; Национальный состав 2004.
То же происходит и в более южной Астраханской области, где русских гораздо меньше, чем в Ставрополье, и скоро будет менее половины (табл. 4.3.9). А в заволжском Красноярском и Наримановском районах этой области еще в 1989 году русских было около 40 %, и более половины составляли казахи, ногайцы и татары. На юго-западе к ним добавляются калмыки. И хотя культурная дистанция между этими народностями и русскими тоже велика, позиции местного казачества здесь намного слабее, и русское население в целом толерантнее.
В этом мозаичном сельском сообществе увеличение численности дагестанских народов и чеченцев воспринимается не столь болезненно.
Межэтнические проблемы Астраханской области связаны не столько с постоянным населением, сколько с огромным миграционным потоком из Средней Азии (поезда, прежде ходившие до Москвы, теперь идут до Астрахани) и из соседнего Казахстана. С появлением миграционных карт наладился учет временно прибывающих. Максимальный поток (37–38 тыс. человек ежемесячно) прибывает в Астраханскую область с апреля по август, к сентябрю-октябрю он спадает до 24 тыс. Уезжает – около половины. Чуть менее половины прибывающих – граждане Таджикистана, подавляющее большинство которых приезжает в поисках любой временной работы (на стройках, в сельском хозяйстве и т. д.). От четверти до трети – из Узбекистана. Для них в большей степени характерен челночный бизнес. Жителей Казахстана среди приезжих по железной дороге – 14–16 %, большая их часть едет к родственникам. Проследить, кто из этого потока остается в Астраханской и соседних областях, практически невозможно. Большая часть едет транзитом в другие районы России, в основном в города. Тем не менее, по некоторым оценкам, в пограничных сельских районах Астраханской области до 40 % работников в весенне-летний период составляют иностранцы.
Разрешимы ли национальные проблемы?
Нерусские мигранты не угрожают сельскому хозяйству русских регионов, а, скорее, спасают некоторые его отрасли, стоящие на грани гибели. В то же время мигранты-аграрии составляют конкуренцию местному населению, а то и вытесняют его, меняя сельский ландшафт.
Этническая ситуация, которая складывается в Ставрополье и соседнем Краснодарском крае, напоминает мину замедленного действия. Учитывая бурную историю борьбы разных народов за эту землю, непрекращаюшуюся войну в Чечне – с одной стороны, и усиление национализма казачества – с другой, можно ожидать самых разных вариантов развития событий. Тем не менее ситуация не безвыходна, и многое зависит от политики властей.
Необходимым, хотя и недостаточным, условием мирного сосуществования разных этнических сообществ является разделение труда. Когда каждое сообщество занимает свою профессиональную нишу, претендуя на разные ресурсы, этнические конфликты возникают гораздо реже. В городах, особенно гигантских, этнические профессиональные предпочтения на рынке труда обычно хорошо заметны, разные сферы деятельности оккупированы представителями разных народностей и к тому же меньше связаны с землей. Поэтому здесь хозяйственных конфликтов меньше. Хотя при скученности населения культурные столкновения бывают часто. В сельском хозяйстве, как и в городах, нерусские мигранты тоже занимают те экономические ниши, на которые не претендует русское население. Это либо низкооплачиваемый неквалифицированный труд, часто сезонный, либо разные виды предпринимательской деятельности на арендуемой земле. Пока можно утверждать, что нерусские мигранты не только ничем не угрожают сельскому хозяйству русских регионов, но, скорее, спасают некоторые его отрасли, стоящие на грани гибели. Но это – в общем и целом. В определенных местах мигранты-аграрии составляют острую конкуренцию местному населению, ведь возможности выбора занятий в сельской местности намного уже, чем в городах.
