Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Выпад в свой адрес Хаджиев проглотил молча.
– Нам бы добраться до основных действующих лиц, – мечтательно заметил Василий
Петрович, – но все вне зоны досягаемости. А время не ждет.
– По моим данным генерал Бирюк выехал в Германию. На лечение. Думаю, не
вернется, пока шумиха не уляжется. Кто-то из министерства ему семафорит, – сказал Заур.
– Остальные?
Виталий открыл свою папку, в которой носил бессчетное количество документов.
– Так… Теляша уже обсудили… У Виктора Семенова вид на жительство в США.
Пробовали выйти через консульство в Нью-Йорке, но говорить отказывается… Михаил
Яковлевич Гольденблат пропал без вести. Родственникам о месте нахождения ювелира
ничего не известно. Есть основания полагать, что его уже нет в живых.
– Налим зачистил концы?
– Похоже. Исчез Гольденблат как раз тогда, когда над «ПрогрессСтроем» начали
сгущаться тучи.
Посчитав данную тему исчерпанной, Леднев пошел дальше.
– Хорошо. Что по Давлатяну?
– Информация, собранная Соболевой, абсолютно верна. Я помню, дело с
задержанием никому тогда еще неизвестного пристава наделало много шума. Наше было
только оперативное сопровождение на первоначальном этапе, дальше другие занимались.
Но ниточки сразу потянулись в кабинеты уважаемых в крае людей. Резонанс создался
нешуточный. Заступники косяками ходили: кого-то я сразу посылал, а некоторых по
статусу посылать не положено было, им просто отказывал.
– А дальше?
– Дальше пришел запрос, и дело забрали. Сразу стало ясно, что хода не дадут и
развалят со временем.
– Почему СК и ФСБ вдруг в унисон отказались комментировать происходящее?
– Решение принималось на самом верху. Нашлись высокие покровители.
– Штурмин?
Хаджиев не спешил с ответом. После убийства советника губернатора и знакомства с
дневником Алены Соболевой он вновь заинтересовался старой историей и пытался
навести справки, но вразумительной информации так и не получил. Тайна нигде так свято
не охраняется как в высших эшелонах власти.
– Я долго думал над этим. В принципе, мог. Борис Штурмин обладал хорошими
связями в Москве, мог задействовать старых знакомых, сослуживцев… Отмазав Давлатяна
от наказания, через его родственников он получил доступ к отлаженной системе движения
капиталов, в том числе и выводу денег за рубеж. Умело вписавшись в эту схему, получил
возможность практически бесконтрольно оперировать астрономическими суммами. Для
него это, несомненно, должно было стать прорывом… И тогда становится понятным,
откуда появился небезызвестный нам инвестфонд «D.I.L.» и почему упоминание о нем
неожиданно всплыло в контексте финансовых средств, имеющих сомнительное
происхождение.
– Но Штурмин уверял Соболеву, что прежде чем приступить к переговорам,
деятельность фонда скрупулезно изучалась соответствующими органами.
Заур Имранович лишь отмахнулся.
– Какими? Ни Следственный комитет, ни ФСБ не обладают информацией по этому
поводу. Документов, подтверждающих проведение какой-либо проверки, тоже обнаружить
не удалось. Думаю, что все заверения – лишь нехитрая уловка, призванная произвести
благопристойное впечатление. Не более.
– Выходит, известный международный инвестиционный фонд с непорочной
репутацией – всего лишь фикция, как и многое другое, что окружало советника?
– Штурмин мастерски окружил себя ореолом честности и порядочности. Признаться,
даже я поверил в него. Тем более такая биография… По деятельности «D.I.L.» я
обращался на Лубянку – там совместно с ЦБ сейчас действительно расследуют факты
уклонения от налогов и незаконного вывода на зарубежные счета более пятидесяти
миллиардов долларов, при которых бюджет недополучил порядка шестисот миллиардов
рублей налогов. Именно о ходе этого расследования Соболева узнала от своего коллеги. И
там, среди сотен компаний, связанных финансовыми проводками, действительно
фигурирует наш фонд. Но информация полностью закрыта для посторонних, так что даже
мне не удалось получить никакой конкретики, – фактически Заур Имранович расписывался
в беспомощности получения информации на местном уровне.
– То есть мозговой центр может даже находиться за рубежом? – отрешенно спросил
Лосневский: несмотря на преданность делу, перспективы бороться с международной
мафией его не прельщали.
– Не совсем так. Если и существует единый центр, то скорее основная его функция –
оказание финансовых услуг, – пояснил Хаджиев. – И, как меня заверили эксперты,
существование такой системы невозможно без участия в ней на первых ролях
представителей транснационального банковского бизнеса. Они с удовольствием окажут
содействие в сокрытии незаконных средств, но чураются банального воровства, пусть и в
больших масштабах. Здесь, как нигде более, прослеживается четкое разделение труда.
Они, белые воротнички, существуют на проценты, работают с деньгами, которые
приносит клиент, не взирая на их происхождение. Оружие, наркотики, работорговля. Для
них деньги не пахнут.
– Глобальным финансовым центром пусть занимаются те, кому положено, – чеканя
каждое слово, отрезал Леднев. – А нам бы со своими пирогами разобраться!
Трель мобильного телефона прервала обсуждение. Заур Имранович извинился, молча
выслушал сообщение и вышел за дверь, на ходу обронив:
– Кажется, нашлось недостающее звено.
Оставшись вдвоем, Леднев и Лосневский молча глядели друг на друга. Говорить что-
либо в отсутствие начальника УФСБ было бессмысленно.
Вернулся Хаджиев спустя пять минут с блаженной улыбкой на устах. С видом
победителя бросил на стол распечатанную только что фотографию.
– Я распорядился его доставить…
6
Медленно двигалась секундная стрелка настенных часов, сухими щелчками
методично отсчитывая безудержное течение времени. Василий Петрович вновь взял в руки
фотографию бравого сержанта: широкие скулы, острый подбородок, глубоко посаженные
глаза под черными вразлет бровями и плотно сжатые губы. Знал ли этот мальчишка,
многие годы назад призванный на срочную службу в Российскую Армию, как круто
изменится жизнь и к какому бесславному концу приведет? Тогда, сидя перед объективом
фотоаппарата, он едва ли догадывался, какие взлеты и падения придется испытать, верил,
как и все молодые, что еще чуть-чуть и взойдет она, звезда пленительного счастья.
Еще чуть-чуть…
Молодость проходит с годами, и веры в будущее становится меньше. Так же вышло и
с ним. Верный пес до конца был предан хозяину, а когда того вдруг не стало, пропал сам
смысл существования.
В дверь постучали. Оперативник в гражданском заглянул в кабинет.
– Доставили!
Леднев в ответ кивнул головой.
– Заводи! – и посмотрел на Заура, молча сидевшего в кресле под часами. –
Поприсутствуешь?
Начальник южноморского УФСБ передернул плечами, точно очнувшись ото сна.
– Конечно. Хочу посмотреть в глаза шайтану, – но с места не сдвинулся, только
закинул ногу на ногу, оставаясь сидеть фактически за спиной у задержанного.
Он вошел. Широкоплечий, с прямой спиной и гордо поднятой головой, готовый
смело встретить любой вызов. Огляделся, пошевелил руками, закованными в наручники,
едко ухмыльнулся и, не спрашивая разрешения, прошел через кабинет и уселся на
единственный свободный стул перед Ледневым. Дождался, когда по приказу Хаджиева
снимут браслеты, и только затем спросил:
– К чему этот маскарад? Стоило только позвонить, я бы явился сам, – голос звучал
уверенно, ни тени волнения или страха.
– Не было уверенности, что вы благосклонно примете наше приглашение…
– Чтоб не сбежал, – коротко бросил Заур Имранович, заставив задержанного
обернуться.
– Я и не собирался… – он откинулся на спинку стула, вперив взгляд в Леднева.
Физически ощутив накатившуюся на него волну неприязни, сдобренную злобным
мерцанием глаз, Василий Петрович поежился. Нет, не ему предназначен этот посыл, не он
является виновником бед, свалившихся на голову бывшего сержанта. Тот злится на мир, на
