Оак Баррель - Десять поворотов дороги
«Того самого!» — едва не воскликнул Кир, но вовремя сообразил, что не стоит лишний раз подчеркивать простоту своего происхождения. Даже в Трех Благополучных Прудах слышали о кровавых и захватывающих представлениях этого театра, на которых нередко дамы лишались чувств, а мужчины съеденного обеда.
Довольно быстро накачавшись розовым, кое действительно подавали, Скокк продемонстрировал густую россыпь мелких глубоких шрамов вокруг сердца и на округлившемся за годы животе. Его специальностью было медленно насаживать себя на пику на глазах изумленной публики, оставаясь при этом (по возможности) живым. То был один из самых невинных трюков в программе мамаши Донг-Лунь, которой в конце концов надели петлю на шею, позаботившись, чтобы ее выступление тем и кончилось. Даже, как показалось, напившись в стельку, Скокк промолчал насчет того, кто именно это сделал.
— Но вы-то сами, я знаю, продолжаете свою творческую карьеру. Кое-кто из моих знакомых… участвовал в вашем шоу, — невзначай обронил Кир.
— Участвовал?! — Золотце-Скокк резанул Кира взглядом.
В нем не было теперь и следа от плотной хмельной мути, в которой тот, казалось, дрейфовал последние полчаса по воле течения.
— Именно.
— Хм… Сожалею.
— Нет-нет, большинство из них находятся в добром здравии.
— А-а… Всякое случается на сцене. Я уже начал беспокоиться.
— И они, скажем так, не вполне… Как это бывает с артистами: не вполне удовлетворены. В творческом плане.
Кир чуть не переломал извилины друг о друга, подбирая правильные слова. Каждое из них казалось острием, на которое он сам медленно насаживается грудью, стараясь не попасть в сердце.
— Вот как? Полагаю, есть немало возможностей, чтобы их творческий путь стал менее тернист.
— Но не слишком короток при этом.
— Нет, что вы! Ни в коем случае. Долгих дней жизни им всем, кем бы они ни были, — заверил Скокк, глядя исподлобья на Кира.
— Они не любители пошептаться, не беспокойтесь.
— Что вы, господин Ведроссон, — Скокку удалось подчеркнуть красным карандашом произнесенную фамилию правителя. — Долгий творческий путь требует терпеливого отношения к вещам, — покрутив бокал, он продолжил: — Уверен, что некая группа ваших подданных, добившихся верной службой отечеству вашего личного расположения, может рассчитывать на достойную работу. Малая сцена Королевского театра, — то ли спросил, то ли ответил он, словно обращаясь к бокалу.
Кир на всякий случай сдержанно кивнул в знак согласия.
— А вы, уважаемый Золотце-Скокк Гнидт, — проделал он тот же фокус с собеседником, — можете в определенных пределах рассчитывать на мое чувство справедливости.
Глава 45. БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ
Кир скучал в своем (не так легко к этому привыкнуть!) кабинете над чашкой какого-то напоминающего сурьму напитка, которым его настойчиво пытались осчастливить слуги, где бы он ни появлялся. Вероятно, считалось, что правитель Кварты должен употреблять его в астрономических объемах.
В его голове проносились картины двух последних дней и особенно сегодняшнего утра, когда какой-то лысоватый зануда с бархатными салфетками попытался… Кир привык обходиться в туалете сам и, кажется, весьма обидел старательного дядьку категорическим отказом от его услуг.
«Надо будет придумать ему занятие, чтобы не убивался», — решил новый правитель, когда в кабинет вошла леди Ралина. На этот раз через дверь, вполне себе одетая и не испускающая направо-налево ужасных молний.
Кир подскочил со стула, тут же запутавшись в собственных руках. Когда конечности заняли свое место и перестали мотаться туда-сюда, он, сглотнув, нервно поздоровался с гостьей.
Та лишь скользнула по нему взглядом, будто на ходу оценила узор обоев, а затем грациозно расположилась в узком чудовищно неудобном кресле, предназначенном для пыток над посетителями.
Правитель марионеткой сложился на своем стуле. Из-за перемены позы ему снова пришлось решать вопрос, куда девать руки. Одна более или менее устроилась на крышке стола, вторая судорожно хваталась за край расстегнутого жилета.
— Здравствуй, правитель Кир.
Ему показалось, что в голосе леди Ралины сквозит усталость. Раздумывая над этим, он, видимо, пропустил начало разговора, потому что, подняв глаза на лицо гостьи, обнаружил на нем нехороший прищур, к которому прибегают дамы всех возрастов и сословий — от кухарки до олимпийской богини — когда хотят продемонстрировать разочарование мужской тупостью.
— Ладно… — примирительно сказала баронесса. — Ты получил больше, чем мог мечтать. Что теперь?
У Кира чуть не сорвалось с языка, что теперь он бы хотел поскорее отделаться от незваной гостьи, которая пугала его до колик. Если бы он знал, к чему приведет знакомство с ней, то рванул за Круглое море еще ребенком. А теперь, коль скоро эта дама заявилась без предупреждения, ему предстоит какая-то новая вселенская авантюра. Впрочем, правитель резонно подозревал, что предупреди она его за столетие, это бы мало что изменило.
— А что теперь? — постарался уйти от вопроса Кир.
Тут кто-то словно толкнул его в спину: «Какого черта я так разволновался?» — спросил он сам себя, и тут же назвал с десяток увесистых причин для паники. «Хотя бы ее котяра не заявился…» — подбодрил Кир сам себя, ерзая на широком стуле, предназначенном для куда лучше откормленного зада.
Не успел он додумать эту мысль, как сверху на спинку стула сверзилось что-то тяжелое, едва его не опрокинув. Бюст знаменитого философа, стоявший на шкафу без малого двести лет, меланхолично навернулся на пол, а по шее Кира словно провели теплой меховой рукавицей. Леди Ралина воскликнула, театрально всплеснув руками:
— Барон!
Раздался характерный мурлыкающий гул — только шел он, вопреки обыкновению, не от милого пушистика, а от всей комнаты, включая стены и потолок. Пол отчетливо вибрировал под ступнями, а из каминной трубы посыпались хлопья сажи. Создавалось впечатление, что вы попали в желудок абсолютно счастливого кота размером с ратушу.
Кир, поверив вдруг, что мысль материальна, изо всех сил старался не думать о милейшей сестрице леди Ралины, чтобы ненароком не увеличить компанию.
— Итак, что будет дальше, мой юный друг? — отчего-то не унималась гостья, бомбардируя и без того смятенного Кира вопросом, ответа на который он не мог знать.
— Я не знаю, — честно признался Кир, не рискуя обернуться. Мурлыкающий дворец ужасно давил на нервы.
Кот перемахнул со спинки стула на стол и прошелся по нему, глубоко царапая полировку.
— А дальше, и очень скоро, тебя прикончат, — буднично заявила дама, словно ставила точку в пересказе рецепта запеканки.
Кир, как ни странно, ощутил облегчение, граничащее с восторгом: его наихудшие догадки подтвердились, а это уже какая-никакая стабильность в положении дел, которые скакали в последнее время как опьяневшие козы. Юноша лишь пожал плечами.
— Не буду докучать тебе наставлениями, иначе ты станешь думать обо мне как о старой замшелой тетке. Первое весьма относительно, второе бред, третье же, — она разгладила ладонями платье, — вполне бесспорно. И, как свойственно сентиментальным женщинам… средних лет… я хочу дать тебе совет во спасение. Подойди-ка ближе, я шепну тебе кое-чего на ухо.
Когда Кир встал, стул с вернувшимся на него котом, с грохотом опрокинулся, завершив уничтожение гипсового бюста мудреца, некогда до основания разрушившего теорию причинно-следственной связи. Следствием этого стало легкое помешательство, приведшее к самоубийству в дупле с дикими пчелами. Поистине ничто не предвещало такого конца для философа, весьма обнадежив его сторонников.
* * *— Ну-у… — протянул Кривв. — Это, по-моему, возможно оформить как… Минуту.
Он порылся в каких-то записях, подшитых в папку.
— Еще минуту.
Затем поискал в толстом фолианте, стоявшем на одной из полок в кабинете, не забыв звякнуть в колокольчик, чтобы принесли чай с печеньем, и правителю было чем заняться.
Прошло уже два чая и полдник, когда Кривв наконец, шаря среди пометок на полях каких-то пахнущих скипидаром свитков, нашел нужное место:
— Ваше отсутствие с временной передачей прав управления государством можно оформить «академическим отпуском, необходимым для самоличного изучения условий изготовления красителей шерстяных тканей»… — немигающие глаза Кира говорили сами за себя. — Немного неожиданно, однако несколько столетий назад экономика Кварты существенно зависела от экспорта красок для ковров в страны южного побережья Круглого моря. Насколько я помню, их делали из каких-то жуков, живущих на кабачках. Очень прибыльный бизнес. Пока не разразилась Трехдневная Паническая война, и соответствующие связи были прерваны. Однако закон до сих пор предоставляет такое право.
