Юрий Пивоваров - Архив Смагина
Но в данном конкретном случае Демьян выделил крайне заинтересовавшее его радикальное отличие. Схема строилась не от набора известных группе фактов, формирующих посредством и простых, и замысловатых логических соединений, переплетений желанную точку пересечения – Центр событий. Нет, Смагин шёл от Центра событий, то есть преступника или преступников, по цепочке взаимосвязей к известным группе фактам. Возможно, это и есть логика преступления, о которой уважаемый шеф начал говорить в прошлый раз, но не договорил по причине появления форс-мажорных обстоятельств.
Иван продолжал свои художества, но уже изредка посматривал на Демьяна. «Деньги у Третьей стороны… Что ещё надо? – продолжал он свои странные комментарии. – Имел место некий перелом, ключевой момент, возможно, информационный, возможно, коммуникативный… становятся известные источники наживы, становятся известными пути завладения их средствами… Следуют действия, для Третьей стороны успешные… Рисуем действия, видим результаты… Замены, подмены, подставы – кому они нужны?..»
Демьян попытался сам выстроить в уме такую же систему анализа преступлений и довольно быстро понял парадоксальность картины. Если её, картину, не усложнять всевозможными мудрствованиями, то получалось, что после опустошения сейфов все дальнейшие действия преступника бессмысленны. Какой в них прок? Замести следы? Это в книжках преступник прячет награбленное на известной всем участковым хазе и упорно заметает следы, заодно привлекая к себе дополнительное внимание и наращивая объём улик… Что же тогда мы имеем в нашем случае?
– Вы знаете, коллега, – заговорил нормальным тоном, обращаясь к Демьяну, Иван, – похоже, мы близки в наших рассуждениях. Вам, как и мне, поведение нашего фигуранта представляется, мягко говоря, нелогичным?
Демьян удивился прозорливости шефа, согласно кивнул:
– Действительно, его поведение нетипично для обычного грабителя. Он как будто специально закручивает… нас в хоровод странных и нелепых событий…
– Ну, это уже давно понятно, – заявил Иван и через секунду уточнил: – Несколько дней в нашем случае – это давно. Вопрос в другом – зачем? Нам этот хоровод не нужен. Зачем он нужен ему?
Демьян пожал плечами. Зачем преступнику деньги, он в общих чертах понимал. Но зачем ему нужен такой странный кураж – нет.
– Вы с ним случайно не знакомы, коллега? – спросил Иван.
– Нет! – ответил несколько опешивший Демьян и совершенно не к месту вставил: – Я уточнил – директор-антиквар не курит… что, впрочем, и так было ясно.
– Интересно! – отреагировал Иван и, постучав пальцами по столу, бросил реплику: – Завидую тем, кому всё и так ясно.
Демьян никак не отреагировал на колкость и добавил:
– Но раньше курил! Бросил!
– Ещё интересней! – сказал Иван.
– А в последнее время иногда баловался электронной сигаретой! – решил Демьян добить шефа.
– И что отсюда следует? – спросил Иван, не удосужившись даже слегка похвалить подчинённого.
– Что это… там…. на записи был наш директор…
– Похоже, – коротко отреагировал Иван и к удивлению Демьяна продолжил свой замысловатый монолог: – Я, поверьте мне на слово, тоже с ним… ни на короткой ноге, ни на длинной. Ирина, надеюсь, таких… порочащих связей избегает. Люди мы скромные, непубличные, много не болтаем… Зачем перед нами куражиться? Вы им восхищаетесь? Вы ему завидуете? Вы его боитесь?
– Нет, – ответил Демьян и пришёл к промежуточному выводу, что разговор заходит куда-то не туда.
– Получается, зрители здесь не мы. Тогда кто?
Иван замолчал. Скрестив руки на груди, он несколько раз прошёлся по комнате и наконец переключился:
– Поверьте, всё, о чём мы сейчас говорили – не лирическое отступление, эта сторона вопроса ещё попудрит нам мозги. А пока… Единственный живой фигурант, имеющий самое что ни на есть прямое отношение ко всем трём сейфам – это таинственный реставратор. И именно о нём у нас нет никакой информации. Никакой! Вы это понимаете?
– Понимаю. И даже рассматриваю этот печальный фактор как руководство к действию! – позволил себе явную, но не тяжкую дерзость Демьян и тоже прибегнул к риторике: – Живой ли?
Иван сразу не сообразил, о чём речь, но промотал в голове своё последнее высказывание и въехал.
– Типун вам на язык, коллега! – это всё, что он смог сказать, но от мысли, что реставратора уже нет в живых содрогнулся.
А подумал Иван со сдержанным оптимизмом следующее: «Неплохо. Позволяем себе слега дерзить, ставим под сомнение начальственные версии… Словом, входим в стадию оперения…»
13
Зёрна
Леонид Алекссевич Кулик не оставлял надежды провести серьёзные изыскательские работы в районе предполагаемого падений метеорита. Средств не было, подаваемые прошения и служебные записки оставались без ожидаемой реакции. Имеющегося материала даже для предварительных научных выводов явно не хватало, а большая сибирская загадка звала, постоянно напоминала о себе и яркими воспоминаниями о первой экспедиции, и время от времени появляющимися в печати околонаучными, а то и чисто фантастическими заметками.
Именно поэтому летом 1924 года Кулик обратился к С. В. Обручеву с просьбой посетить места близ Ванавары и хоть как-то пополнить скудный разведочный материал. Известный учёный и исследователь в это время был привлечён к изучению геологии Тунгусского угленосного бассейна. При этом он оставался одним из ярых сторонников идеи о необходимости тщательного научного анализа феномена, часто именуемого филимоновским метеоритом. Обручев откликнулся на просьбу коллеги, но выполнить её смог лишь отчасти: экспедиция имела перед собой вполне конкретную геологическую задачу, и серьёзные отвлечения от её решения были просто невозможны.
Селение Ванавара, располагавшееся на одноимённой реке, впадавшей в Подкаменную Тунгуску, представляло собой недавнюю торговую факторию, где в основном происходил обмен всевозможных продуктов с «большой земли» на пушнину. Место предполагаемого падения метеорита отделяло от Ванавары порядка ста километров, что по представлению эвенков – вполне преодолимое прогулочное расстояние. Общение с кочующими в районе фактории местными жителями дало небогатую, но впечатляющую исследователя информацию.
Опрос жителей стал делом непростым, так как быт, традиции, мировоззрение эвенков легли в основу довольно быстро сформировавшегося и явно противоречивого видения тунгусского чуда.
Эвенки без утайки, порой охотно рассказали о гигантских лесоповалах, имеющихся севернее Ванавары, происхождение которых трудно было объяснить какими-либо другими причинами, не связанными с образованием мощной ударной волны. Многочисленные свидетельства, помноженные на здравый смысл, говорили: взрыв был! Но к немалому удивлению столичных учёных эвенки не желали не только указать место падения небесного тела, но и даже обсуждать эту тему – в глазах тунгусов метеорит стал священным.
Местный колорит породил трудно воспринимаемую москвичами и к ним примкнувшими модель: с одной стороны, большой метеорит и его падение, сильный взрыв, лесоповал; с другой стороны, небесное тело священно и место падения – табу. Часть кочующих охотников вообще отрицали факт взрыва. И причина такого «заговора молчания» связана была, скорее всего, не с суевериями, а с элементарным инстинктом выживания: любой повышенный интерес чужаков к тайге – это опасно, чревато разрушением традиций, устоев и, в конечном счёте, зоны обитания. И в этом молчаливом упорстве эвенков вполне можно было понять.
Так вкратце изложил своё видение событий С. В. Обручев. Сеулин терпеливо выслушал и про себя посетовал на недостаток образования. Ему изначально было неловко навязываться на встречу с крупным учёным, но Смагин, срочно вызванный к начальству, поставил вопрос ребром, и выбора не было. Робость прошла – собеседник вёл себя доброжелательно, излагал материал просто и доходчиво.
– При падении такого гигантского тела должна была образоваться соответствующая воронка, – высказался наконец Сеулин. – Такой факт трудно утаить, даже с учётом суеверий и страха перед приезжими. Да и, кроме рассказов местного населения, есть показания приборов, записи наблюдений…
– Безусловно, – согласился Обручев. – Кратер должен быть впечатляющим. Но есть ли он? Леонид Алексеевич предположил: метеорит, столкнувшись с землёй, распался на части… В этом случае, понимаете, о кратере говорить трудно. А что касается приборов… И сейсмографы Иркутска, и барографы Киренска зафиксировали огромную массу, упавшую на землю. В отчётах именно так и говорится. Но давайте не будем фиксировать внимание на этой не совсем научной формулировке, поиграем, – Обручев бросил на Сеулина озорной мальчишеский взгляд, – словами. Приборы фиксируют, – он сделал ударение на последнем слове, – воздействие большой массы или, если хотите, силы на поверхность и атмосферу Земли. А выводы делают люди. В нашем случае сделан вывод о падении на поверхность Земли небесного тела. Однако это могло быть и падение с расколом на много частей, и падение с распылением, и даже взрыв в воздухе. В любом случае действует гигантская масса, возможно в миллионы тонн, с соответствующей кинетической энергией. А приборы этот природный факт фиксируют, и не более.
