Юрий Пивоваров - Архив Смагина
– Чэйндж? – предложил Глеб и указал на водку.
Декарт посмотрел, оценил количество горячительного напитка и к моему удивлению не стал сопротивляться:
– Идёт! Хотя бартер не одобряю.
– Ну, это концептуально. А в данном конкретном случае?
– Идёт, лады, а то мне в эту деревню идти…
Оставалось только попрощаться. Что мы и сделали. Перед уходом Глеб отвёл мыслителя в шалаш и уложил спать. Водку расположил на видном месте и надёжно – что б не опрокинулась.
18
Морское танго
Получается, этот змий или гад охотится на дельфинов. И не такой он огромный, как бабки говорят. Не может он его проглотить или пополам перекусить. Змея – она неразумная, добычу хватает иногда такую, что диву даёшься: съесть не может, так как сама малая, но вцепится и держит, как упрямая собака. Странно другое: змея заглатывает, а этот вроде как кусает и рвёт. Так повадки крокодилов заморских описывают. Но откуда тут крокодилу взяться? И те на лодке? Одного на берег вынесло. Где остальные? Не съел же он их. Лодку мог ударить, перевернуть. Рыбаки сказывали, случалось такое. Только кто ж им поверит? Спьяну и не такое почудится… На берегу оно всё видится иначе.
Тот же кот или собака голову рыбью не любит. Дельфин, он, конечно, не совсем рыба, это понятно. Но как тогда его назвать? Учёные головы, что на станции, мудрят, то ли в шутку, то ли всерьёз морской свиньёй называют. Можно и так, конечно. Но рыба, она и есть рыба. И гаду этому хороший кусок с хвоста вполне мог бы сгодиться. Но сомнительно – не возьмёт падаль: вон здесь свежатины сколько. И вдруг всё-таки винтом свинью эту морскую порезало? А я мудрю… Может, проще и надёжней некрупное что-то насадить – пару лобанов живых, и так насадить, что б живец был привлекательный, аппетитный. Так и будет.
Дед Михаил много слышал о подводных пещерах, камнях драгоценных. Сказки всё это, не до того ему было. И сейчас покоя нет – прокормиться бы. Пещеры, конечно, есть: где скалы у моря – там и пещеры. Только алмазов или изумрудов там никаких нет. Если были, тут бы давно такое началось… А яшма и другие каменья – в избытке. Только что с них проку? Приезжие только и могут купить – у них, у городских, деньги водятся. Да и уменьем надо обладать недюжинным, чтоб сделать из такого камня радующую глаз диковинку, тут столько труда надо.
Где грот этот, что Кирюху напугал, дед знал, и бывал в нём. А вот что там случилось – задача. При чём здесь змий? Если только ход есть какой подводный в пещеру с моря. Может, и есть. И что он вот так выскочил из воды и на людей бросился? Это уж слишком. Ври, бабка, да не завирайся. Не поделили что-то, покричали, побились, может, и пошли дальше делом своим тёмным заниматься. Жить-то надо как-то. И лодка их куда делась? Она ж у грота должны быть? Нема её. Тоже гад утащил? Они всё поладили и уплыли.
В плохую погоду Карадаг недобрый. Это в плохую. Но когда солнце – глаз радуется. Сейчас не до красот. То пусть приезжие смотрят и радуются, затем они сюда и едут. Дед осмотрелся по сторонам, что-то в уме прикинул и решил: здесь!
Он закрепил на впечатляющем размерами крюке двух лобанов средних размеров, припрятанных от утреннего улова, добавил груза, чтобы не сносило, и осторожно опустил довольно громоздкую снасть в воду. Наживка быстро пошла ко дну, исчезла в темноте. Дед осторожно перебирал канат с палец толщиной, пока тот не обмяк. Всё – легла. Он подгрёб к берегу, верёвки хватило, как и прикидывал. Довольно ловко выскочил из лодки, подтащил её рукой, поднатужился и протянул ещё – теперь надёжно.
Закрепил в расщелине толстый металлический штырь – если вырвать, только с горой. Пошёл к лодке, прихватил кусок каната-лесы, выбрал слабину и собрался, было, закрепить конец на штыре, но замер, передумал: надо оставить запас, если возьмёт, пусть походит: надёжнее заглотит. Так и сделал. Дед плохо понимал, что такое наивность, романтизм, но вёл себя именно так. Надежда поймать гада, конечно, была. А дальше что? Понятно, что вытащить его возможности нет, если только хорошо вымотается, устанет. Да и зачем его вытаскивать? Поймается и путь сидит. До дома не так далеко, помощники всегда найдутся. И чекисты отстанут. Ведь гада этого они ищут! Что ж ещё? Всё вынюхивают. Спокойней без них будет.
Долго ждать дед не собирался – до вечера и домой. А снасть пусть лежит всю ночь. А там посмотрим. Рыба насажена ловко – долго продержится. А вот если хозяйка узнает, что он добычу вместо стола на прожекты пускает, вот тут не поздоровится – и чекисты не помогут. Кирюха может проболтаться – догадался он, смышлёный. Но ведь и худого здесь ничего нет, если трезвыми глазами посмотреть. Ну, напала на старого человека блажь на старости лет, с кем не бывает, годы-то немалые, хитро объяснил своё поведение старый рыбак. Сварганил самокрутку, закурил. Канат натянулся. Дед глянул: штырь загнан в расщелину надёжно. Волна играет. И было у деда сомнение: ест ли гад этих лобанов, может, ему разносолы какие нужны? Кто его знает. Есть захочет – сожрёт, голод он не тётка. Рыбы в море немало, но, её ещё поймать надо. А тут – сам бы ел. Он отвязал канат, увеличил слабину, закрепил.
19
Тролль
Мы приехали к Ивану. Блокнот возвратился к хозяину. Он поблагодарил, но выразил недовольство нашей самодеятельность: мало ли что могло там, в лесу, случиться. Глеб слегка вздремнул в машине и выглядел бодро. Он молчал, в ходе разговора бросил только одну, но мой взгляд, существенную реплику: «То же мне лес – драные кусты, да пара пней трухлявых!» Иван тут же парировал: «Если там только кусты, то откуда взялись пни?» Глеб посмотрел на него уважительно. Иван покрутил блокнот в руках, сообщила нам, что никаких особо ценных записей там не было, а то, что было и представляло полезную информацию, он восстановил. Мы не очень расстроились, так как в любом случае прогулка получилась прекрасная – интересная, освежающая, душевная.
– А что он вообще там делает, этот мыслитель, – закрывая тему, спросил Иван.
– А чёрт его знает – нравится ему там, да и с головой непорядок. Одиночество, общение с природой располагает к единению с астральным телом, ясности ума, а также поиску и неожиданным находкам того, что даже не терял, – таким был ответ Глеба.
– Ну, видимо, где-то так, – дипломатично отреагировал Иван и затем полностью сменил направление беседы: – Я тут справочку одну навёл… Смагин Иннокентий Юрьевич скончался от инфаркта миокарда.
Я насторожился. Глеб оживился.
Иван на этот раз вёл себя корректно. Нашему вниманию было предложено три новости. Первая – выяснилось, что однофамилец Ивана умер от сердечного приступа в возрасте пятидесяти девяти лет. Не обошлось без комментариев. Вообще-то, это кошмар, в таком возрасте… И надо бы тревогу бить, в колокола звонить. Но свыклись мы, свыклись – никого уже этим мором не удивишь, никого это не вгоняет в состояние морального ступора – дело привычное. Умер и похоронен, известно, где. Кто он? Занимался ремонтом бытовой техники, семьянин, не замечен, не уличён и так далее.
Вторая новость. Действительно, есть и другие телефонные справочники, чему я вообще-то не удивился. У Глеба – новый, на настоящее время последний. Но есть ещё один, изданный четырьмя годами раньше. В нём данных по Смагину Иннокентию Юрьевичу нет, так как договор на абонентское обслуживание был заключён три года назад. А посему звонивший имел в своём распоряжении только лишь одну кандидатуру для спасения, располагая о ней, о кандидатуре, весьма скудными данными.
Третья. Иннокентий Юрьевич умер утром в тот самый день, когда первый раз позвонил таинственный доброжелатель. Если взять за основу версию о разных справочниках, суть ошибки понятна. Не понятно другое. Если звонивший имеет к Смагину Иннокентию Юрьевичу какое-то близкое отношение, то он должен был знать о смерти в числе первых из окружения покойного.
Если даже предположить, что существовал какой-то временной разрыв между фактом смерти и извещением об этом прискорбном случае звонившего, то мы имеем весьма неординарный случай предсказания. Ну, предупредить об опасности – это одно: недоброжелатели, долги, ревность, месть… Но пытаться в такой странной форме предупреждать об инфаркте – это уж слишком. Хотя, конечно, не исключён вариант, что были и опасность, и инфаркт. Это кое-что объясняет. Однако в это «кое-что» совершенно не вписывается второй звонок. Уж к этому времени звонивший наверняка должен был знать о случившемся. И если какая-то опасность, не связанная с шатким физическим здоровьем была, то со смертью фигуранта она миновала. И зачем тогда звонить?
Приблизительно так изложил нам результаты расследования и свои соображения по этому поводу Иван. У меня тоже сформировался свой взгляд на цепь загадочных событий. Вкратце она заключалась в том, что мой друг случайно стал фигурантом всей этой изрядно надоевшей истории, и поэтому, когда связующее звено – однофамилец – разорвалось, появились основания надеяться, что инцидент с судьбой исчерпан, и желательно обо всём этом в кратчайшие сроки забыть. Иван меня не поддержал, мало того, опять сменил тему.
