Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
столь очевидно, что любые вопросы становились неуместными,
тем более их многократное повторение.
– Конечно. – Он вскочил с занимаемого места, подошел к скрытому за стеновой
панелью сейфу и, недолго повозившись с кодовым замком, выудил несколько папок с
документами. – Вообще, Борис Андреевич прямо или опосредованно принимал участие в
реализации различных программ в Южноморске, фактически стал вторым человеком в
крае после меня. Но особое внимание уделял трем: там колоссальный бюджет, просто-таки
гигантские объемы строительства. Скажу прямо: мы сильно облажались с реконструкцией
городского вокзала и морского порта – из-за халатности и жуткого непрофессионализма
участников с обеих сторон сроки сдачи объектов оказались затянуты, работы
практически встали. Край понес грандиозные убытки. Это и грузопотоки, и пассажирское
сообщение, и туризм. Хорошо, что два года назад все же смогли привести в порядок
аэропорт, а то и не знаю, как принимали бы отдыхающих в разгар сезона. Но в любом
случае имиджу Южноморска нанесен большой урон. Потому я лично настоял и отстаивал
свое мнение перед заксобранием, что наиболее значимые проекты должен вести только
Борис Андреевич Штурмин. Меня поддержали почти единогласно… Так вот, последнее
время он плотно работал над инвестпрограммами, которые в считанные годы должны
были вывести край на абсолютно новою, до селе недосягаемую высоту, практически
интегрировать Южноморск в мировую экономическую систему. – Губернатор не без
гордости взглянул в глаза собеседнику – пускай московский гость по достоинству оценит
уровень, которого они достигли, казалось бы, в периферийном Южноморске: дела здесь
вершатся не менее важные, чем в самой столице. – Первый и самый важный, под рабочим
названием «Золотые ворота» – строительство нефтеналивного терминала в южноморском
порту, грузооборот которого должен быть схож с лидерами мирового рынка
транспортировки нефти. Второй – глубокая перестройка Долинской ГРЭС, доставшейся
нам еще со времен СССР. И если сейчас станция – большей частью обуза для города и
края, то после модернизации ее мощность достигнет двух миллионов девятисот тысяч
киловатт. Вы представляете?!
Вопрос нисколько не смутил Леднева, и он, без тени стеснения ответил:
– Нет, не представляю.
– Ну да, конечно. Не ваш профиль. – Сам для себя прояснил ситуацию Колобов и
продолжил, – она станет одной из самых мощных в России и крупнейшей в Европе!
От размаха у него захватывало дух. Ледневу же ситуация «догнать и перегнать
соседа» казалась пережитком советского прошлого. Конечно, разумная конкуренция важна
везде, но гигантомания… На этот счет у него были большие сомнения.
– А третий?
– Третий – строительство логистическо-промышленной зоны в Чагинском районе, на
границе с Краснодарским краем, – судя по ослабшим интонациям Юрия Алексеевича,
третий проект не шел ни в какое сравнение с первыми двумя и являлся скорее прицепным
вагоном, нежели локомотивом южноморской экономики. – Но отметьте, тогда как по всей
стране инвестиционная активность падает, в Южноморске – только растет! По объему
инвестиций край вошел в десятку ведущих субъектов федерации. А все почему?..
Благодаря бульдожьей деловой хватке уважаемого Бориса Андреевича. Уж если вцепится,
то выгоды не упустит. Государственный человек! Всегда глобально мыслил!
– И в чем же это выражалось?
Сожалея о потере бесценного чиновника, губернатор тяжело вздохнул.
– Буквально во всем. Ведь инвестиционные проекты осуществляются на основе
государственно-частного партнерства. В период кризиса правительство урезало
бюджетное финансирование по федеральным программам. Заведомо предвидя такой
поворот, советник предложил привлекать в край частных инвесторов. Лично проводил
переговоры, встречался, устраивал презентации. Так к нам пришли уважаемые фонды с
мировым именем из Европы и Америки. То есть люди, которые умеют честно делать
бизнес. Которые ни за что не стали бы подписывать контракты с зарвавшимися
взяточниками, но поверили убеждениям Штурмина, разглядев в нем честного человека. –
Он замолчал, играя желваками, и спустя минуту произнес дрогнувшим голосом. – Его
смерть – страшнейший удар по системе управления в крае. Я вдруг подумал, что все ведь
завязано на Бориса… Мы понесли невосполнимую утрату!
– Что теперь станет с этими проектами?
– Сложно сказать, – ослабив узел галстука и расстегнув ворот рубашки, как будто ему
неожиданно стало нестерпимо жарко, несмотря на без устали работавший кондиционер,
Колобов растеряно уставился на девственно чистую столешницу перед собой. – Не
заморозим, конечно: у нас остаются обязательства перед партнерами и южноморцами. Но
проблемы возникнут. Говорю же, Борис обладал неповторимым талантом, он умел
нравиться, умел договариваться, никогда не боялся уступать, если затем мог получить
больше. Никогда не считал компромисс проигрышем. Согласитесь, завидное качество?
– Его смерть может остановить реализацию инвестпрограмм или по-другому
расставить акценты? – задал Леднев наводящий вопрос. – Может ли его смерть быть
выгодной какой-нибудь из сторон? – он не хотел акцентировать внимание именно на
«Золотых воротах», но чувствовал необходимость в оценке ситуации со стороны
губернатора.
– Да нет. Совершенно точно – нет. По большинству вопросов условия согласованы и
закреплены на бумаге. Ведь Борис был переговорщиком, а гарантии предоставляет
Южноморский край и федеральное правительство. Некоторые процессы наверняка
подвиснут в неопределенности, но работы не остановятся. Максимум, что может
произойти – передвинем сроки ввода объектов в эксплуатацию… Нет, партнерам это точно
не выгодно. Они наоборот заинтересованы в скорейшей отдаче… Понимаете, Штурмин не
был осью, на которой вертится Земля. Это звучит довольно цинично, но он – чиновник,
всего-навсего шестеренка в механизме, пусть и важная, отвечающая за многое. Из-за того,
что шестеренка вышла из строя, механизм не перестанет работать, так как он вполне
ремонтопригоден. Незаменимых у нас нет!
– Тогда поставлю вопрос немного иначе: кто пострадает из-за сегодняшнего
убийства?
– Боюсь, что только Штурмин, – задумчиво произнес губернатор и добавил без
особого энтузиазма. – Убийство Бориса не меняет в крае абсолютно ничего. Я скорее
поверю, что здесь какие-то личные мотивы. – Губернатор кинул взгляд на часы, всем
своим видом демонстрируя собеседнику, что опаздывает.
– Бизнес? Женщины?
– Не знаю. Быть может, месть. Он же воевал на Кавказе…
– Возможно, – Василий Петрович закрыл записную книжку, показав, что
протокольная часть беседы окончена. – Скажите честно, Юрий Алексеевич, Штурмин
занимался бизнесом в крае?
Колобов недовольно засопел, не торопясь с ответом. Начал вращать глазами и хватать
ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Будто лично ему только что предъявили
необоснованное обвинение в коррупции.
– Нет! Государственным служащим категорически запрещено заниматься
предпринимательской деятельностью. Вам в Госдуме об этом должно быть хорошо
известно! – прозвучало с нескрываемой иронией. – И Штурмин неукоснительно следовал
букве закона. Хотя вы имеете полное право мне не верить.
– Что ж, я вас понял. А женщины? Говорят, он умел с ними ладить…
– Умел. Я же говорю: советник находил общий язык с любым собеседником. И
женщины не были исключением… Но о каких-то порочащих связях я бы не стал
рассказывать: не знаю. Ни у кого никогда не возникало сомнений, что он образцовый
семьянин. Ни за что в жизни не поверю, что Борис пожертвовал бы благополучием
близких ради какой-то мимолетной интрижки. Нет, и еще раз нет!
Здесь мнение свидетелей оставалось единым. Леднев поднялся, протянув руку с
зажатой между указательным и средним пальцами визиткой.
– Прошу прощения, что вынужден был вас задержать, Юрий Алексеевич. Большое
спасибо, что уделили время. Если что-то вспомните, обязательно звоните.
– Конечно!
Губернатор демонстративно небрежно кинул визитку в карман пиджака, пожал руку
и подхватил портфель. Он прекрасно знал, что никакая сила не заставит его вспомнить
