Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Виктор Цой:
Ох, зря я подписался на эту авантюру. Если бы не авторитет газеты, думаю, не рискнул бы выйти на столь ответственную, а главное, слишком уж громадную площадку… Хотя, если серьезно, выступать на БСА – огромнейшая честь каждой группе[532].
По материалам советской прессы:
На концерте присутствовало около 70 тысяч человек, то есть при полном аншлаге, перекрывшем даже результаты прошлогоднего Музыкального фестиваля мира с участием международных монстров: Ozzy Osbourne, «Scorpions», «Bon Jovi» и др. Уже с утра к кассам стадиона выстраивались длинные очереди поклонников Виктора Цоя и его команды, сгоравших желанием послушать и попеть хором любимые песни кумира. Историческое выступление «КИНО» на БСА в Лужниках в минувшее воскресение было отмечено всеобщим восторгом, но также зажжением Олимпийского огня, ярко-оранжевое пламя которого видно далеко от Лужников. Крутые меры предосторожности со стороны службы безопасности, стремившейся оградить Цоя от возможных случайностей, все же не спасли рок-звезду от лавины любвеобильных чувств поклонников. Рыдавшие от счастья девочки и вспотевшие от напряжения мальчики на руках вынесли со стадиона «чайку». Подогнанная вплотную к сцене, она наивно пыталась умчать кумира от восторженных зрителей. В первых рядах партера, правда, временами возникала небольшая давка как результат избытка чувств. И профессионалам из ОМОНа за это время пришлось эвакуировать около 300 человек, попросивших помощи. Но серьезных эксцессов не было. Надо отдать должное другим музыкантам, выступавшим в программе. Они проявили гражданское мужество, каждый раз встречаемые бурным скандированием: «КИНО! «КИНО!..»[533]
Юрий Каспарян:
В принципе неплохой концерт был. Гурьянову, правда, не понравилось. Ну, еще бы ему понравилось… Он там темпы все занизил просто… Н-о-о-о е-с-л-и е-есть в к-а-а-а-рман-е-е-е пачк-а-а-а-а сигар-е-е-е-е-т. Медленно так. Лучше было бы, если бы еще мы побыстрее играли. Ну, ведь тогда же без метронома играли. Это сейчас не забалуешь, все четко[534].
Георгий Гурьянов:
Лужники… В тот момент на параллельном стадионе (где-то рядом, в шаговой доступности) проходил концерт группы «Ласковый май». Это как во сне все происходило. Я, как самый любопытный, туда пошел. Нам нравилась группа «Ласковый май» – разумеется, как конкурирующая организация. Я побежал посмотреть на их концерт, но там уже был полный разврат, тиражирование так называемое, Андрей Разин этот. Зал был полупустой… Я посмотрел, убедился в их провале и побежал на свой стадион… Да, услышал «Белые розы» и побежал обратно. Мы же вообще часто пели в гримерке «Ласковый май». Я хорошо помню, как для разгона перед выходом на стадион исполнялась песня «Перемен!» в стилистике сиротской песни «Ласкового мая»… Совершенно не издевательски, это просто шутка была. В стиле диско скорее…
В Лужниках тогда фурор был. У нас там было все в порядке. Толпа, салют… Конечно, была усталость, изношенность… Восторг зала никак не компенсировал все это. Ко всему же привыкаешь. Это воспринималось как должное. Естественно, что с аудиторией всегда идет обмен энергией, и ничего не получится, если в тебя кидают тухлыми помидорами. Но фурор был, хотя мне не нравится этот концерт. Ужасно. Мне стыдно до сих пор за то, что он зафиксирован. Полгода гастролей, вымотанные, уставшие все, Виктор тоже, никто играть уже не может. Все пафосно очень, так медленно все сыграно. На концертах все было гораздо импульсивнее, а тут как похоронные марши какие-то… Последний концерт группы «КИНО»… Были ли какие-то предчувствия? Нет. Никакого фатализма не было. Над нами ничего не довлело. Никогда. Никто не знал, что случится. Можно было только мечтать и представлять, что произойдет дальше. И выбирать направления. Была свобода выбора. А что касается фатализма… Это черта характера. Или ты фаталист или нет. Оптимист или предприниматель… Это философский вопрос абсолютно. Но я помню, что даже кого-то приглашал на этот концерт как на последний, хотя никаких, подчеркну, никаких предпосылок к этому не было[535].
Из воспоминаний поклонника «КИНО»:
Я был на двух концертах… Один проходил в «Олимпийском», второй – в Лужниках… Я тогда был очень молод… Брат первый раз привел меня в секцию. Она состояла из ребят – студентов МАТИ им. К. Э. Циолковского, и все они состояли в КООДе (Комсомольский оперативный отряд дружинников), и, соответственно, подготовка была с упором на поддержку сотрудников милиции при проведении массовых мероприятий… Меня сделали стажером этого отряда. Расскажу про последний концерт: мы получили мандат на проведение охраны этого концерта. Он проходил в июне, если память не изменяет, 24-го, в Лужниках… Собрались мы отрядом человек пять-восемь в вестибюле станции метро «Спортивная», народ уже валил на концерт… При подъеме на эскалаторе мы прошли «сквозь строй» сотрудников милиции, но так как у нас имелись мандат и удостоверения, мы прошли за оцепление – народ еще не пропускали, – уже не помню, в какой вход, на территорию Большой спортивной арены… Помню только, что факел у нас был на другой стороне арены…[536]
Концертом в Лужниках завершился большой гастрольный тур, начавшийся в конце февраля 1990 года концертами в Новосибирске. После этого группа берет тайм-аут на лето, и музыканты уезжают на отдых, запланировав на осень запись нового альбома (по словам Цоя, песни для которого уже почти готовы)…
Юлия Данилова, поклонница «КИНО»:
Вот и наступил этот злосчастный 1990 год. Видимо, Витин «москвич», пролетев по Тукумской трассе, разбил на две неравные половинки мою жизнь (да и не только мою). На то, что было до и стало после… В июне я работаю, периодически наведываюсь в Москву. В один из приездов даже собираюсь сходить на концерт «КИНО» в Лужники, но что-то там не получается. Ерунда, думаю, еще раз сто успею, чай, это не последний концерт. Бог ты мой!!! Если бы я тогда могла знать. До сих пор не могу себе простить, что могла, но не побывала на ТОМ концерте. В июле еду в отпуск на Черное море в поселок Джубга. Среди прочего там смотрю концерт по ТВ, посвященный десятилетию смерти Владимира Семеновича Высоцкого. После концерта курю на балконе, какая-то смутная мысль беспокоит меня, видимо, эта мысль была связана с Цоем, а может, это я потом уже додумала… Наши окна и балкончик выходят прямо на площадку, там народ ломается – танцует под «Желтые тюльпаны» Наташи Королевой и «Есаула» Газманова. А у меня просто кошки на душе скребутся. Хочу пойти на море, беру зеркальце, и оно разбивается прямо в руках… А больше вроде никаких мрачных мыслей и не было….
1 августа возвращаюсь из черноморской поездки, надо на работу выходить. Вот сейчас думаю, сто раз передумываю всю эту ситуацию. Сейчас-то мы и время, и место катастрофы знаем. Вот бы эти знания мне в 90-й год перенести. Кажется, что половину оставшейся жизни бы отдала за такую возможность, но… 15 августа мне прямо на работу звонит мой муж и сообщает про несчастье, случившееся с Виктором. Я ему как-то и не особо верю. Тогда постоянно в народе слухи ходили про Пугачеву там или Ротару, мол, на машине она разбилась или еще чего. Но вечером 15 или 16 августа диктор Игорь Кириллов в программе «Время» подтверждает мои самые страшные опасения. Своим хорошо поставленным голосом он сообщает то, во что верит рассудок, но отказывается верить сердце. Простите за вычурную фразу, но это так. Мысли становятся сразу какие-то вялые, кажется, что и жизнь моя закончилась. Удивляюсь, как я не рехнулась в то время. А может быть, и поехала крыша, кто же знает-то?[537]
15 августа 1990 года отдыхающий в Латвии Виктор Цой трагически погиб в автокатастрофе. Возвращаясь утром с рыбалки, он задремал за рулем. Его новенький «Москвич-2141» на огромной скорости врезался в выехавший из-за поворота автобус «Икарус-250». ДТП случилось на 35-м километре дороги Слока – Талей. Виктор погиб мгновенно в результате лобового удара.
Из воспоминаний поклонника «КИНО»:
Известие о смерти Цоя мы получили в Ленинграде. В книжном магазине кассирша безо всякой причины решила сказать мне: «Ваш Цой погиб…» Потом в поезде случайный попутчик снова сообщил эту весть, но мы были так подавлены и не смогли даже произнести: «Мы уже знаем»…[538]
Хоронили Виктора 19 августа 1990 года на Богословском кладбище Ленинграда.
После «КИНО»
«КИНО» кончилось. И его окончание послужило толчком к дальнейшим событиям, о которых я тоже хочу упомянуть в этой книге.
Дмитрий Левковский:
Люди должны четко проводить грань между «КИНО» – членом ЛенРок-Клуба – и «КИНО» построкклубовского периода. Это как бы две разные группы с абсолютно разными по настрою людьми[539].
Наталия Килессо:
У Виктора Цоя было, пожалуй, два периода творчества – питерский и московский.
Противостояние двух рок-клубов не отразилось на успехе группы «КИНО», дерзко появившейся на столичных подмостках и так же дерзко завоевавшей всероссийское и (тогда еще) всесоюзное признание. Быть близким толпе – для таланта необходимая общественная нагрузка. Цой относился к ней с прохладцей, не старался нравиться и, может быть, поэтому взамен получил обожание. Грань, разделяющая элитарность и доступность, носит титул популярности. Она – в рукописных страницах текстов, в просьбе «спиши стихи», в кассетах, размножающихся в неведомой биологам прогрессии, и, да простят мне такую вольность блюстители чистоты и порядка, в заборно-подъездной графике: «Виктор – ты всегда с нами» или просто – «КИНО», «Цой»… Его группа крови была необходима многим. Для вливания части таланта, генной инженерии совести. Прокричать истину для Виктора было бы ничтожно мало. Он сам создавал ее для себя и других, растил, выводил в свет, на обозримую тысячами сцену. Жесткий, железный нерв песенного ритма, строка, бьющая в сердце звуковой волной из динамика[540].
