Артур Макарьев - Джон Леннон. Все тайны «Битлз»
«Back In The USSR» уже была почти доделана, текст отшлифован, осталось записать. В студии уже все было готово, гитары настроены. Джордж и Пол на месте. Не было Ринго. Джон взял гитару, проверил настройку. Спросил, где Ринго.
– А Ринго ушел из группы, – довольно зло сказал Джордж, – бардак в группе ему так опротивел.
– Ладно, – сказал Пол, – запишем песню, барабаны наложим после.
Джон никак не реагировал, подбирал аккорды, ему как-то было все равно: и советские танки в Праге, и развод с Синтией Леннон, и уход Ринго. В лице Йоко Оно он нашел родственную душу, пусть даже очень странную, но родственную. С ней было интересно, Пол, с которым он дружил много лет, ему уже казался обычным обывателем. Йоко затмила всех, с ней он стал чувствовать себя гением, недостаточно оцененным ближайшими соратниками по группе.
Песню «Back In The USSR» записали где-то к двум часам ночи, послушали дубли с Джорджем Мартином, продюсером. Прикинули, что можно было бы оставить.
– Кстати, мне сегодня днем звонил Вик Льюис, – сказал Джордж Мартин. – Он был в Москве, с Советами договаривался. Вы будете выступать двадцать второго ноября в концертном зале в двух шагах от Кремля. Завтра все бумаги будут у меня.
– Ну завтра тогда и поговорим, – сказал Джон, встал и, ни с кем не прощаясь, пошел из студии.
Пол и Джордж пили черный индийский чай, заваренный инженерами звукозаписи, вприкуску с хорошим малосоленым крекером.
– Что это с ним? – спросил Мартин.
Пол пожал плечами:
– Йоко Оно… – только и ответил.
Допили чай, еще раз прослушали запись песни. Часам к пяти стали собираться.
Последнее время они все больше работали по ночам, отсыпаясь днем. Ночью студии пустовали, можно было использовать их, как нужно и сколько нужно, что они и делали. Джордж записывал свои песни в одной студии, Джон – в другой, а Пол занимал третью. Потом все сводили в четвертой. Их будущая долгоиграющая пластинка была плодом индивидуального творчества. Но сегодня, перед визитом в СССР, начав в 18.00, они записали песню втроем, причем сразу все получилось неплохо.
В чем-то они подражали «Бич Бойс», в чем-то Чакк Бэрри, но при всем при этом оставаясь «Битлз», все еще лучшими из лучших в мире.
* * *В начале сентября 1968 года министр культуры СССР вышла из отпуска. На столе уже лежала программа выступления «Битлз» в Москве 22 ноября. К программе были подколоты тексты песен. Всего шестнадцать, плюс четыре песни на «бис». Все песни перевели на русский язык, и на каждом листе штамп «Главлит СССР».
«Ну вот, – подумала министр, – к концерту «Битлз» все готово».
* * *Весь сентябрь «Битлз» работали в студиях EMI, записывая песни для новой долгоиграющей пластинки, названия которой пока не было. Хотели было назвать «Back In The USSR», но английское правительство на закрытом совещании не рекомендовало «Битлз», английской группе, лучшей в мире, выступать в стране, чьи танки разъезжали по Праге. По большому счету расстроились только Пол Маккартни и министр культуры СССР. Остальным участникам группы это было как-то все равно. Это Пол хотел, чтобы группа возобновила выступления в концертных залах. Москва подходила идеально, но против решения кабинета министров возражать не имело смысла.
В СССР, пожалуй, никто не огорчился, потому что толком даже и не знали о возможном визите «Битлз». Афиши предполагалось расклеить за две недели. А передача о «Битлз» должна была прозвучать в радиоэфире накануне визита; также накануне визита планировалось появление статей в «Неделе» и «Труде». Ну не приедут – так не приедут, на радио и в газетах не очень-то и расстроились. И без «Битлз» было о чем говорить и писать, трудовых подвигов и научных достижений в Стране Советов по-прежнему было много. Ну а культурная жизнь тоже не стояла на месте, и у нас, в СССР, тоже были свои «звезды».
Москва. Ноябрь 1968 года
Первый же телефонный звонок рабочего дня во вторник поверг Зубова в трепет. Звонили из ЦК КПСС, из Отдела культуры. Завотделом собирался вечером в кафе «Молодежное» послушать выступление самодеятельных групп. Зубов даже не знал, кто сегодня выступает, но его не спрашивали: приедет – и все.
Позвонил Маркову – нет дома, в институте.
Позвонил Сушкину в комитет комсомола радио и телевидения – не приходил еще. Просил срочно позвонить Зубову в Минкульт СССР. Так и сказал: «В Минкульт СССР» – для солидности. Ох, до чего ему опротивели эти ансамбли! Всему этому, казалось, не будет конца и края. Скорей бы подготовить приказ.
Когда Зубов вконец извелся, позвонил Марков.
– Ну наконец-то, – зло сказал Зубов, – нельзя было позвонить пораньше?
Он недолюбливал Маркова за его обширные знания, которых у Зубова не было. Да и Марков не очень-то чтил Зубова, называя его про себя «лимитой» и «деревней».
Ответил тоже резко:
– А я, Михаил Андреевич, между прочим, учусь, и у нас в аудиториях телефонов нет.
– Ладно, – сказал Зубов. – Кто сегодня выступает в «Молодежном»? Из ЦК приедут послушать, а я не в курсе, как же так?
Марков знал, кто будет выступать, но хотел проучить Зубова, который уже стал поучать, что кому и как надо делать, что играть и петь.
– Списки у Сушкина, надо уточнить у него, – сказал он.
«Сушкина нет на работе!» – чуть было не закричал Зубов. Бросил трубку, со злости стал набирать Сушкину – нет на работе.
Дозвонился около четырех и, срываясь на истерику, стал рассказывать про ЦК, про зав. отделом, жаловался на Маркова, стал выговаривать Сушкину, что его не проинформировали, что он не в курсе, а ведь он отвечает за приказ Минкульта СССР.
Сушкин, который уже успел насмотреться всякого начальства, и радийного, и телевизионного, успел наслушаться всяких наставлений и поучений от людей поумнее Зубова, ответил:
– Ну а если вы за это отвечаете, приходите к нам почаще, интересуйтесь, а я не работаю в Минкульте СССР. – И повесил трубку.
Зубов этого не ожидал, а вопрос застрял в горле: «Кто сегодня выступает?» Но ответа уже не будет. Он еще раз набрал Сушкина. Вежливый женский голос ответил, что Михаил Валентинович уехал в Останкино, а оттуда уедет в кафе «Молодежное» и сегодня уже вряд ли вернется на Пятницкую, где, собственно, и был комитет комсомола.
Зубов не умел разговаривать с людьми ни по телефону, ни при прямых контактах. Он бросил трубку, так и не ответив девушке в комитете комсомола на вопрос, что передать Михаилу Валентиновичу. Зубов нашел телефон Миши Айзенштадта, тот ему сказал, что сегодня вечером выступают «Тролли» и «Ветры перемен».
– Спасибо… – только и выдавил из себя Зубов.
Повесил трубку, про себя подумал: «Что за названия, мать их?» Тролли, ладно, это он знал – скандинавские существа. А «Ветры перемен» – что за крамола? Ветры каких перемен, интеллигенты хреновы? Начитались книжек! И вообще, что ему делать вечером в «КМ»? в поп-музыке он как не разбирался, так и не разбирается. Ансамблей московских тоже не знал. И что? Идти в кафе, чтобы ляпнуть на глазах у товарищей из ЦК КПСС что-нибудь невпопад? Так этот Сушкин враз высмеет, у него не задержится. Лучше не ходить сегодня, пусть сами послушают. А коммунист Зубов пойдет на партсобрание управления, с которого уже хотел было отпрашиваться. Спросят, где был, – на партсобрании, причина уважительная.
Сушкин подъехал в «МК» где-то около семи часов. Музыканты из группы «Тролли» уже настраивали аппаратуру. Миша позвал командира комсомольского отряда, который обеспечивал порядок в кафе «Молодежное», объяснил, кто придет, попросил лишних никого не пускать, предупредил, что Марков вот-вот приедет с девушкой. Официанток попросил сдвинуть два столика в центре зала, сходил к директору, взял две таблички «Занято», пошел на кухню, где ему уже изжарили яичницу-глазунью, сварили вкусный кофе и сделали бутерброд с хлебом, с маслом и черной икрой. Сел в подсобке и с аппетитом съел все и выпил кофе с очень свежим эклером.
Марков пришел в половине восьмого с очень симпатичной Наташей Хряневой, солисткой ансамбля Моисеева, с которой встречался всякий раз, когда ансамбль не был на гастролях, – сегодня как раз такой случай. Но через пять дней «моисеевцы» уезжали в Латинскую Америку на три месяца, и Наташа решила эти дни провести в компании Маркова. Оба любили музыку, собирали пластинки. Маркову также нравилась высокая стройная девушка, хотя она и была на пять лет старше него. Но вместе оба, высокие, стройные, они выглядели, как одногодки.
Войдя внутрь кафе, Саша помог Наташе раздеться. Мужским взглядом оценив ее ладную стройную фигуру в красивом вязаном не у нас свитере, темной, не очень длинной юбке и черных сапогах новомодного заграничного образца.
– Ну что ты, старик, здесь стоишь?
К Саше откуда-то сзади подошел невысокий коренастый Миша Сушкин.
– У нас за столиком есть как раз место для твоей девушки. Пойдем-пойдем, и тебя пристроим.
Устроились за тем самым столиком недалеко от сцены, который Сушкин приготовил для сегодняшних гостей.
