Дитер Болен - За кулисами
«Ух! Я здесь вчера! Вы себе этого представить не можете! О таком нельзя молчать!» И вдруг по столам понеслись хвастливые и самодовольные слова. Начал какой–то тип позади слева от меня. «Да, но сперва я. Народ, если я вам расскажу, что со мной было! Она плакала от благодарности! Плакала, говорю я!» — этот сидел впереди справа.
Минут через пять мне стало ясно: разумеется, каждый из них поимел женщину века. Как минимум Мисс Рио. Они рисовали в воздухе руками невероятные по величине груди и описывалиугол эрекции, крутой, как лыжный трамплин.
Один бизнесмен из Бремена, лет тридцати пяти, кричал без передышки: «А результат! Результат! Результат!»
И, конечно, никто из них не платил за девочек. Все получили все на халяву.
Мы с Губертом все время пялились друг на друга и думали: какие же мы кретины! Нам следовало заплатить! Конечно, мысль эта сенсационной не была.
Вечером мы пешком помчались в «Help!», чтобы сэкономить пять долларов на такси.
Вдруг одна из этих эротичных едва одетых Рио–девочек подошла к Губерту, обняла его и горячо поцеловала.
«Черт возьми! Наконец–то пропадет однообразие!» — возликовали мы с Губертом в унисон.
Но единственное, что пропало, так это портмоне Губи, которое цыпочка украла. А в нем: пятьсот долларов наличными и все кредитки. Для Губи вечер на этом закончился.
На следующее утро мы снова встретили все то же сообщество завтракающих мужчин. А в воздухе по–прежнему витали тучи «Ооойй! Оох! Круууто!» — рекорды траха и высший пилотаж в сексе. На этот раз мы с Губи были подготовлены и могли выкрикивать наравне с другими: «Сееееееемь раз подряд! Вооооосемь раз без перерыва!» Конечно, это была наглая ложь.
В этот вечерпо пути в «Help!» Губи снова наткнулся на женщину с открытым ртом и высунутым язычком. Губи запаниковал. Ему не хотелось, чтобы его вновь приветствовали по местным обычаям. Ой, она украдет мои последние 10 долларов! Он был в этом уверен и оттолкнул от себя леди.
После чего тетенька нагнулась, выдернула здоровенный камень из мостовой, и запустила ему в голову. «Я сыт по горло», — и Губи ругнулся — «сраное Рио!»
В последовавшее затем утро размеры пениса в столовой достигли длины бильярдного кия, а девочки во всем Рио не могли уснуть после таких оргазмов. Мы с Губи не могли этого больше слышать и заткнули себе уши руками.
Позавтракав, мы отправились на пляж. Там нас собиралась навестить леди из «Help!». «Ну давай, приходи, мы могли бы вместе искупаться! Это будет здорово!» — приглашал ее я.
Я издалека увидел девушку, ковыляющую по песку, и ужаснулся: то, что вечером казалось молодым, подтянутым и соблазнительным, при свете дня оказалось пористым, обвислым и одряхлевшим.
«Скажи, что меня здесь нет! Меня здесь нет!» — заклинал я Губи, быстренько заползая под лежанку.
Когда тетка через пять минут исчезла, Губи заныл: «Здесь бабы такие ужасные! Для меня нет вообще ничего! Мне больше нравятся блондинки».
А я: «Ну, тогда тебе нужно было ехать в Швецию, а не в Бразилию». Но Губи был прав. Это оказался не совсем тот рай, которого мы ожидали. Скорее, сильнейшая насмешка всех времен и народов.
Под конец недели даже в нашем мужском сообществе едоков положение резко и неожиданно изменилось.
«Нет, здесь одно дерьмо!» — заявил целый хор теноров, — «Черт возьми! Куба! Куба, говорю я вам! Вот где можно оттянуться! Вот куда нужно ехать!»
Бабы там не так испорчены и высокомерны, как здесь, в Рио — заявил хор. И кроме того, там, якобы, мужчине придется отдать лишь четверть от той суммы, которую он вынужден платить здесь.
Но мы с Губи хотели только одного — домой. Наконец, через 10 дней наступил день возвращения. «Двадцать тысяч долларов, пожалуйста!» — с такими словами молоденькая девушка из администрации «Рио Палас» выписала нам счет. Ну да, все правильно. Мы с Губи все это время хорошо питались. Иногда прихватывали бутылочку шампанского. Я положил на стойку свою золотую карточку «Амекс».
«Нет, мы не принимаем кредитные карты при оплате крупных сумм!» — объяснила мне девушка, — «Не более пяти тысяч долларов. Иначе нам придется заранее отправить запрос в Ваш банк». И она вернула мне кредитную карточку.
«О'кей, о'кей," — сказал я раздраженно, — «в таком случае, сделайте, пожалуйста, пересчет на немецкие марки!»
У меня с собой была большая сумма немецкой наличности. За стойкой на некоторое время воцарились замешательство и растерянность. Девушка спорила со своими коллегами и нерешительновертела в руках калькулятор. Время шло и шло, а я трясся от страха, что мы можем опоздать на самолет. Еще один день в этой ловушке для туристовя бы не выдержал.
«Я тороплюсь. Мне нужно ехать!» — крикнул я девушке — «Меня ждет такси».
Наконец, через пять минут она покончила с расчетами: «ммм, хорошо… семь тысяч марок!» — вежливо доложила мне она.
Я думаю, что никогда в своей жизни я не выплачивал с такой охотой семь тысяч марок. Как вы мне, так и я вам! — думал я. Отольются кошке мышкины слезки! И, отсчитав деньги, я передвинул их через стойку.
В следующий миг мы с Губи уже сидели в такси. Во время поездки, я то и дело оглядывался, высматривая погоню, и прислушивался, не воют ли где полицейские сирены. Пройдя регистрацию, мы заорали: «Пропустите! Это срочно!» и принялись протискиваться сквозь толпу ожидающих. Из зала ожидания мы сразу ринулись в туалет, и сидели там, пока не объявили наш рейс. А потом стрелой помчались на борт.
Едва я, двадцать четыре часа спустя, оказался на вилле Розенгартен, раздался телефонный звонок. На другом конце провода «Рио Палас». Они, разумеется, хотели получить свои деньги.
«Как бы ни так! Держите карман шире!» — ответил я — «Больше денег вы от меня не получите!» В наказание мне, конечно, запретили въезд в Рио. Ну, ничего страшного! Все равно, меня туда больше не тянет. Одного раза вполне хватило. Едва ли я видел в Рио хоть одну женщину, которая бы здорово выглядела. Один вечер в Гамбурге в «Клиффе» в пятьсот тысяч раз урожайнее. В Рио все женщины, которых мы видели, были жутко накрашены и разодеты. Сексуальное Рио — это иллюзия. Такое существует лишь в воображении мужчин. Там все вертится не вокруг эротики, а исключительно вокруг денег. Тот, до кого это не дойдет, будет горько разочарован. Во всяком случае, я излечился от Сахарной Головы.
1998
Вольфганг Йоoп или аппетитные шоколадные попки
Однажды мне позвонила Сибилла Вейшенберг, редактор «Бyнтe» и спросила:
«Вы не хотели бы вместе с Toмacом Андерсом поехать в Монако? Вольфганг Йоoп приглашает Вас от всей души. Мы смогли его заинтересовать тем, что он прямо на месте возьмет у Вас интервью. Эксклюзивно, для нас! Это должно выйти сверхвесело и сверхостроумно! Талантливейший модельер встречает талантливейшего продюсера! Вы не хотите?»
Ясное дело, я хотел! Если кто–нибудь оплатит мне авиабилет до Монако, я, конечно, согласен. Но если бы дама потрудилась хоть немного разузнать, ей было бы известно, что мы с Вольфгангом оба были из Гамбурга и, вообще–то, постоянно виделись. Он ходил вечерами в те же клубы, что и я, и, к примеру, частенько околачивался в «Гала».
Ну, хорошо, почему бы и нет? И мы все вместе полетели развлечься денек на Средиземном море.
Вольфик принципиально старается быть классным. Его шмотки — просто класс. Но интервью, которое он у нас брал, оказалось самым ужасным, что когда–либо выпадало на мою долю.
Едва мы приземлились в Монако, как выяснилось, что вся эта затея — просто приключенческое путешествие. Никто ни о чем не имел никакого понятия. У редактора «Бyнтe» не было даже номера мобильного Йоoпа. Кто–как–где-кого встречает? Мы стояли с потерянным видом в аэропорту Ниццы. В конце концов, я оказался единственным, кому, после нескольких телефонных звонков окольными путями удалось выведать номер и договориться о времени встречи:
«…да, привет, Вольфганг,… да, окей… да, тогда мы приедем к тебе домой… да, в десять часов». Дом Вольфганга оказался пентхаусом высшего сорта, расположенный в чудесном месте прямо у парусной гавани Монте — Карло. С видом на море, в котором он купался каждое утро. Здесь он жил на двухстах квадратных метрах со своим любовником Эдвином.
Я сверхпунктуален, а потому решил поднажать на газ. Мы с Toмacом оказались у дома первыми, еще раньше Сибиллы Вейшенберг и фотографов.
Мы позвонили.
Дверь открылась, и я уставился на окаймленную чем–то махровым зеленую маску для лица с кусочками огурца, за которой я предположил наличие лица Вольфганга. Под маской начинался купальный халат, а ноги были обуты в шлепанцы.
«Вольфганг?» — спросил я.
«Да, Господи, Боже мой, тот самый Дитер», — привидение весело со мной поздоровалось, — «Скажите на милость! Ах, ты, противный! Звонишь в дверь, а крошка Вольфганг еще не готов».
