Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер
М. Ф. А альбом Pet Sounds вы знаете?
С. С. Обожаю его!
М. Ф. Как вы с ним познакомились?
С. С. Не могу сказать. Это одна из вещей, которые я рассказываю на моих семинарах о неосознанной предвзятости – как мы получаем информацию о чем-то, не осознавая, что получаем ее. Подозреваю, в эту категорию попадут многие альбомы из вашего списка, может, даже все. Мы в курсе их существования, можем даже знать наизусть слова песен и не имеем никакого понятия, откуда. У нас может не быть этого альбома, мы не учили слова специально, все получилось как-то само. Pet Sounds – как раз такой случай. Особенно [вздыхает] песня Wouldn’t It Be Nice… Я понятия не имею, где я ее услышала, но где-то услышала, и она мне понравилась; навевает мысли о счастье и солнце. Я не покупала этот альбом, у меня никогда не было этой записи, однако… Если вы спросите меня, нравятся ли мне почти все песни с альбома Pet Sounds, я отвечу: да.
М. Ф. У меня вопрос о культурной апроприации: интересно, какая у вас точка зрения на эту проблему. Один из треков альбома, Sloop John B, – на самом деле вариация народной багамской песни. Первоначально ее сочинили и пели потомки рабов, которых привезли с собой британцы, колонизировавшие Багамы.
С. С. [в шоке] Что-о-о-о-о…
М. Ф. Да, эту песню «сохранил» богатый белый мультипликатор, владевший одним из островов, и ее услышал белый поэт Карл Сэндберг, который включил ее в нотный сборник «Американский песенник» (The American Songbag) в 1927 году, откуда она перекочевала в репертуар белого калифорнийского коллектива The Kingston Trio, выступавшего в 1950‐х, и в таком виде понравилась кому-то из The Beach Boys, он наиграл ее на пианино Брайану Уилсону, и тот решил включить ее в альбом Pet Sounds.
Одни скажут, что народная музыка именно так и живет, и это никак не связано с расой. В древности музыканты пели свои песни, следующие поколения музыкантов сохраняли, копировали и переделывали их, и так музыка выживала. Другие возразят, что это культурная апроприация. Черные что-то создали, белые взяли это себе, черные создатели забыты, а белые эпигоны получают всю славу. Это сложная тема, но какова ваша инстинктивная реакция на эту историю? Что вы подумали, когда я рассказал вам все это о песне Sloop John B?
С. С. [глубоко вздыхает] Я разочарована.
М. Ф. Разочарованы в ком или чем?
С. С. [очень долгая пауза] Мне просто очень грустно.
М. Ф. Грустно за людей?
С. С. Грустно от того, что люди, которые вроде как должны быть умными, не понимают таких вещей. Грустно от того, как трудно нам понять, что оба объяснения могут оказаться правильными. Действительно, музыка именно так и распространяется, как и многие другие культурные явления, но в то же время мы живем в мире капитализма, где кто-то зарабатывает миллионы фунтов на том, что было создано другими. И если этот создатель относится к группе людей, которых на протяжении столетий угнетали и подвергали культурной изоляции, это обязательно будет иметь последствия. Эти последствия никуда не денутся, и они повлияют на способность угнетенной группы жить своей жизнью, выживать. Так что здесь две истины, и они конфликтуют друг с другом.
М. Ф. Когда вы говорите «нам трудно понять», кого вы подразумеваете под «нами»?
С. С. На самом деле нас всех. В прошлом году я как раз применительно к этому цитировала на своем семинаре слова Анжелики Киджо. Она говорит об указании первоисточника: если вы получаете за что-то деньги, но не ссылаетесь на первоисточник, то занимаетесь воровством. Но если вы признаете, что одно или другое повлияло на вас, привело туда, где вы есть, то это часть творческого развития. Это уважение.
М. Ф. В аннотации к песне Sloop John B значится: «Трад., в аранж. Брайана Уилсона».
С. С. Ну, слово «традиционный» – это уловка, предполагающая, что произведением может пользоваться кто угодно. Мол, оригинал был создан давным-давно кем-то, кто не рассчитывает получить гонорар.
М. Ф. Как вы думаете, если вместо «Трад.» там было бы написано «Неизвестный автор с Багамских островов», это что-то изменило бы?
С. С. Еще как! Отдать дань уважения месту, архипелагу. Это чрезвычайно важно. Не могу по верить, что кто-то с этим не согласен.
М. Ф. Другие альбомы из топ-10: Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band, Rubber Soul и двойной White Album все тех же The Beatles, Highway 61 Revisited и Blonde On Blonde Боба Дилана, Exile On Main St. The Rolling Stones, London Calling The Clash и один-единственный альбом темнокожего музыканта – What’s Going On Марвина Гэя. Как вам такая подборка?
С. С. Да никак, если честно, потому моя картина мира не сосредоточена вокруг европеоидной расы, я вообще не так вижу мир. Но я знаю, что так его видят большинство людей, и многие из тех, кто похож на меня, тоже видят его так. Меня это не удивляет. Как есть, так есть.
М. Ф. Существует по меньшей мере два сценария дальнейшего развития. Один из них – изменение популярной культуры таким образом, чтобы в списке топ-100 оказывалось больше небелых авторов и исполнителей. Другой – сказать: «Какой вообще смысл во всех этих рейтингах? Нам обязательно все ранжировать и расставлять по местам? Мы что, не можем развиваться без списков? Это просто глупо».
С. С. [вздыхает] Откровенно говоря, мне кажется, что желание составлять эти списки сопутствует желанию быть частью стаи.
М. Ф. И у женщин тоже?
С. С. Ну да… думаю, мы просто составляем другие списки. Любимые сумки и духи? Но мы, конечно, и любимые песни ранжируем, и музыкантов. Я тут подумала, что если бы Songlines [ведущий британский журнал о «мировой музыке»] решил составлять рейтинги лучших африканских музыкантов, на первом месте у них всегда оказывался бы Юссу Н’Дур, и я бы думала: «Да ладно! А почему не Оливер Мтукудзи?» Он круче, и точка! Можно привести кучу всяких аргументов, в лирическом плане и так далее, он просто-напросто круче!
Я думаю, ранжирование – это способ необходимой нам организации мышления, а любовь к музыке – часть мышления, часть нашей эмоциональной жизни. И нам важно приписывать музыке какую-то ценность. «Что я люблю больше всего? Что бы я передал своим детям?»
М. Ф. Справедливо, но мне кажется, что это, особенно в
