Сага - Бенаквиста Тонино
Накануне я поехал в аэропорт встречать Дюну, хотя Лина и недоумевала, почему столько шума вокруг третьестепенного персонажа. Тем не менее Сегюре без малейшего возражения незамедлительно оплатил все расходы, убежденный, что это наш последний каприз. Когда я увидел Дюну, выходящую из самолета, то понял, что она и есть воплощение нашего каприза. Потрясающе красивая. По дороге из аэропорта моя рука, сжимавшая рычаг передач, задела ее бедро, и я получил доказательство, что рядом со мной существо из плоти. И что на самом деле она не каприз, не мираж, а самый настоящий соблазн. Женщина-соблазн.
– Вы… гм… Я хочу сказать… Вы… Вы говорите по-французски?
– Я постепенно забываю его с тех пор, как уехала моя соседка по квартире. Она была родом из Германтов и говорила длиннющими фразами. Забавно, не правда ли?
Я понимающе хихикнул, недоумевая, что же тут забавного. Этим же вечером я заглянул в словарь. Похоже, ее слова имели отношение к Прусту.
– Так вы актриса?
– О, нет. Я заканчиваю диссертацию по японскому языку в университете штата Монтана. Подруга одной моей подруги увидела объявление вашего агентства по найму актеров. Там говорилось, что ищут актрису на какую-то роль во французской мыльной опере. Подруга сказала мне: «Оона, им нужна именно ты!». Она тоже из племени хопи, но агентство выбрало меня. Честно говоря, я даже не пыталась понять, почему им была нужна такая девушка, как я, но согласилась, так как мне обещали заплатить столько, сколько я получу за два года, подрабатывая в пиццерии. Я честно предупредила их, что я не актриса, но они ответили, что это не имеет никакого значения. Главное, что я существую.
– Нам всем очень хотелось, чтобы вы существовали…
– В вашем сценарии есть фразы на японском?
– Вряд ли.
– А эта Дюна действительно должна уметь бросать бумеранг?
– Уверен, вы это умеете.
– Никому не расскажете?
– Клянусь.
– Я сказала, что умею, но на самом деле научилась позднее, раз уж это необходимо для роли. Впрочем, я не жалею. Это очень чувственный жест и прекрасное развлечение в одиночестве!
Пока она принимала душ и переодевалась во что-нибудь «более европейское», я ждал ее в холле отеля. Перед тем как отвезти ее на студию к Сегюре и режиссеру, я спросил, не хотела бы она встретиться со сценаристами.
– Почему бы и нет? В конце концов, они больше всех знают о Дюне.
– Особенно Жером, это он придумал вашу героиню.
– Вы считаете, что я… как это вы говорите по-французски «сделаю дело»?
Матильда и Луи с нетерпением ожидали нас, сгорая от любопытства, как дети. Увидев Дюну, Тристан шепнул мне, что его брат не устоит. Да и мы все подумали то же самое.
А потом вошел и он, нагруженный бумажными пакетами, с двухдневной щетиной на лице, в дырявой куртке и жутко вытертых джинсах.
– Этот поляк совсем свихнулся. Двадцать монет за коробку «Смеющейся коровы» 10, а литр кагора стоит у него как коньяк! Продолжая ворчать, он поставил пакеты, не глядя по сторонам.
– Во Франции тоже есть «Смеющаяся корова»? – с любопытством спросила Оона.
Жером обернулся. К ней.
Наступила абсолютная тишина.
Скорее брюнетка. С длинными волосами, жесткими, как проволока.
– Оона, познакомься с последним членом нашей команды. Это Жером.
– Очень рада, – сказала она, протягивая руку. – Если я правильно поняла, то именно благодаря вам появилась Дюна, а я очутилась здесь. – … ?
У нее должны быть синие глаза и матовая кожа с легким медным оттенком, как у индианок, и потом…
– Ты не хочешь поздороваться с Ооной, Жером?
– … Оона?
Улыбка… неуловимая, как у гейши. Ноги от ушей, небольшая грудь. Тоже с медным оттенком.
– Я подхожу на роль Дюны? – … ?
– Скажи ей, что она будет потрясающей Дюной, Жером.
Каждый ее жест говорит об искренности, ее лицо – открытая книга, а смех напоминает журчание ручейка.
– Кто-нибудь может показать мне сценарий? Я его еще не читала.
– Вам нужно будет заехать на студию после обеда, а затем вы сможете целый вечер учить к завтрашнему дню диалог.
– Подумать только, что еще вчера я разносила гамбургеры и, улучив свободную минутку, переводила хайку, а сегодня я в Париже и собираюсь играть в Катрин Денёв! Поистине, наши мечты материализуются.
По-французски говорит с небольшим акцентом. В определенных ситуациях, по неизвестной причине, переходит на японский. Иногда цитирует Шекспира. Кроме того, она должна уметь бросать бумеранг.
– Я отвезу вас на студию, – сказала Матильда.
Дюна пошла вслед за ней, но перед дверями с улыбкой обернулась.
– Только не бросайте меня одну в Париже! Если ни у кого нет желания заниматься Ооной, позаботьтесь о Дюне!
Затем они ушли.
Такой девушки не существует…
Жером сел на диван.
– Сколько людей на этой чертовой планете?
– Шесть миллиардов.
– Знаете, у нас лучшая в мире профессия.
Если не считать истории с другом, встретившим девушку своей мечты, за эти два месяца не произошло ничего особенного. Но кто не утрачивает представления о времени, когда начинает обратный отсчет?
Чтобы никто об этом не забывал, Старик отмечал каждое утро мелом на дверях количество дней, отделявших нас от двадцать первого июня. Съемки 80-й серии закончились за восемнадцать дней до двадцать первого числа, но я пришел в себя только сегодня, когда остается всего три дня.
Несмотря на поздний час, Луи и Сегюре все еще в монтажной, им нужно уладить последние разногласия по поводу 21-го эпизода, в котором Брюно должен умереть. Сегюре не желает, чтобы кто-нибудь умирал, он считает, что это запятнает репутацию «Саги». Негодяй забывает добавить, что все актеры уже подписали контракты на второй сезон и Брюно должен стать одним из главных героев.
В три часа утра я вижу, как Сегюре проносится по коридору, даже не заглянув в нашу комнату. Старик и Вильям вскоре присоединяются к нам. Луи вымотан до предела, он потягивается, затем ополаскивает лицо холодной водой. Вильям устало вздыхает и закуривает сигарету.
– Он терзает нас с этой чертовой 80-й серией вот уже две недели, – говорит Старик. – А точнее, шестнадцать дней. Маэстро был более великодушен. Из всех вариантов Сегюре выбирает самый бледный, самый бессмысленный, самый комильфо.
– Вы закончили монтаж?
– Коробка почти заполнена, – говорит Вильям.
– И на что похожа эта коробка?
– На здоровую видеокассету. В следующий четверг в 20.40 ее поставят в аппарат – и поехало…
– Это будет конец путешествия, – замечает Луи.
Конец путешествия. Мы часто говорили об этом, но только сейчас эти три слова вплотную приближают нас к реальности.
Матильда уже вернулась домой. Жером набивает своими вещами большие спортивные сумки. Сегодня вечером они с Тристаном переезжают отсюда. Жером решил поселить брата в более комфортабельном месте, пока он будет готовить их переезд «туда». Я уже начинаю скучать по братьям Дюрьецам.
– У нас с Вильямом еще есть работенка, – говорит Луи. – А вы можете завтра отдохнуть.
Мы договариваемся встретиться здесь послезавтра, двадцать первого июня, в тринадцать часов, чтобы еще до вечера посмотреть, что получилось из 80-й серии.
Старик и Вильям возвращаются в монтажную. Мы с Жеромом немного наводим порядок, чтобы привести помещение в божеский вид. Еще никогда мы не двигались так быстро, еще никогда столько не молчали. Больше мы никогда не придем сюда ночью. Никогда не достанем из холодильника водку, не свесимся из окна со стаканом в руке, вслушиваясь в тишину. Никогда. Я подметаю пол, Жером вытряхивает пепельницы и завязывает мешок с мусором. Мне не хочется встречаться с ним взглядом, как, впрочем, и ему.
Я помогаю Жерому поставить на ноги полусонного Тристана. Он спрашивает, куда они направляются, и Жером отвечает:
– В отель «Георг V».
