Олег Меньшиков - Лындина Эльга
Такая попытка была сделана в декабре 1996 года, когда в иллюстрированном еженедельнике "Собеседник", издании с желтоватым оттенком, появился на обложке портрет улыбающегося Меньшикова, слегка искаженный,искаженный явно нарочито. Сверху был анонс: "Олег Меньшиков - актер никакой..." Очередная жертва газеты "Нет" ("Нет" - это вкладыш в "Собеседник", уже откровенно желтый). Открыв еженедельник, на странице 18 читатели вновь видели актера: два профильных снимка, состыкованных спиной, опять же нарочито изуродованных. Заголовок здесь был другой: "Покровский пленник" с подзаголовком: "Священная корова". Автор подписался как Антон Бубликов. За этим псевдонимом скрывались два "творца", делающих свою журналистскую карьеру на разного рода скандальных публикациях.
Начиналась она с пословицы "в стране слепых и кривой король..." То бишь Олег Меньшиков... Как всегда в подобного рода публикациях, с фактами было весьма неладно. "Вся Москва смотрела "Калигулу" и "Игроков",- бойко сообщали авторы, не удосужившись поинтересоваться, где именно игрались "Игроки". Как известно, в Лондоне, и "вся Москва" могла их увидеть, лишь съездив ради этого в туманный Альбион, но для темных перьев это всего только жалкая подробность. "Дебютными" картинами Меньшикова названы "Полоса препятствий" (1984) и "Моонзунд" (1989). В том же авторском исполнении выяснялось, что "партитура жестов" в "Дюбе-дюбе" из "Покровских ворот"... А главное, настойчиво педалировалось, что Меньшиков играет людей "без лица", "без свойств", что и позволило ему стать актером-кумиром. Позиция, не выдерживающая минимальной критики в свете сделанного героем статьи. Приведу еще одно мнение достойной пары борзописцев, мнящих себя аналитиками в сфере кинематографа. Вот что сказано о сцене объяснения Котова и Мити в "Утомленных солнцем": "Этот монолог, который Меньшиков играет исключительно на гримасах и на зловещем полушепоте, обнажил всю пустоту роли: страстности тут взяться неоткуда. Пустота привычно заполнялась меньшиковской пластикой, мимикой, шепотами и хрипами".
Остальное в том же роде, априори исполненном агрессивной злобы тоне. Мне кажется, авторы выдали себя еще в начале статьи, обронив: "Меньшиков рассчитал свой имидж - полная закрытость, никаких интервью, расплывчатые ответы в редких встречах с публикой..." Так жадно ищущие с Меньшиковым встречи авторы собственноручно выпороли себя, открыв причину своей низкой ярости: не допущены оказались к диалогу, к встрече. Все это - жалкая мстительность слабых и мелких душонок, использующих свою профессию (в которой так мало одарены и осведомлены), чтобы рассчитаться с человеком, разумно оградившим себя от встреч с такого сорта журналистами. Не скрою, досталось и мне персонально в этом ничтожном опусе: "Пошли слухи, что у Меньшикова собственный агент в Лондоне (как ужасно, не правда ли, для актера, который играет на зарубежных сценах, в том числе и на парижской? Э. Л.). Что в Москве на пути между ним и журналистами стоит киновед и кинокритик Эльга Лындина, ревниво оберегающая Меньшикова от ненужных контактов. Впору было заговорить о "звездной болезни".
Мне доводилось много раз выслушивать словесные упреки от весьма энергичных коллег, особенно представительниц слабого (о, эти дамы были далеко не слабыми, атакуя меня настойчивыми претензиями помочь им взять интервью у Олега, хотя, естественно, я не имею таких возможностей). Я уходила от их атак еще и потому, что уважаю право человека - в отличие от авторов, публикующих в "Собеседнике", в частности, статьи о Меньшикове,- на свой способ жизни и свой стиль поведения в общении с журналистами. И коли актер не считает для себя возможным изливать душу во встрече с чужими людьми, обсуждать с ними вопросы, связанные как с его эстетической устремленностью, так и сокровенным его, то кто вправе оспаривать его взгляды? Тем более всем хорошо известно, чем в итоге нередко оборачиваются для известных актеров встречи с журналистами, когда интервьюируемый в конце концов вообще не находит в публикации ничего общего с тем, что было им сказано...
О профессиональном почерке и силе логического мышления Бубликова, или, вернее, Бубликовых, свидетельствует еще одна деталь: они сами подчеркивают, что Эльга Лындина "оберегает от ненужных контактов". Последнее лестно: от "ненужных контактов" и имеет смысл "оберегать", разве не так?
К счастью, умные и тонкие зрители, почитатели таланта Олега Меньшикова, мыслят иначе. Для меня радостно получить письмо от учительницы из Челябинска, Ольги Строгальщиковой, с возмущением писавшей о низкой и грязной статье Антона Бубликова и удивлявшейся, во-первых, кто разрешил печатать все это, и, во-вторых, отчего никто из уважаемой ею прессы не ответил на статью о "Покровском пленнике"?
Мстить Меньшикову будут и через два года, когда выйдет в свет поставленный им спектакль "Горе от ума", неидеальный, требующий честного и вдумчивого анализа спектакль, но только не тех пасквильных заметок, которыми занимались некоторые столичные критики...
И теперь - снова к спектаклю по Грибоедову.
Олег действительно собрал молодых, неизвестных актеров, дав им возможность заявить о себе на московской сцене. С некоторыми он встретился на съемках "Сибирского цирюльника". О их общей "юнкерской" жизни еще пойдет речь в главе о фильме Михалкова. Пока же назову имена тех, кто затем из казармы в Костромском училище химической защиты перешел в постановку Олега Меньшикова: Марат Башаров, сыгравший в "Сибирском цирюльнике" графа Полиевского, Сергей Пинчук, появившийся в картине в облике рослой, басистой Марселины из "Женитьбы Фигаро", он же - один из юнкеров. Алексей Кабишев, Никита Татаренков - они тоже были рядом с юнкером Андреем Толстым, которого играл Меньшиков. Кстати, Кабишев и Башаров окончили то же Высшее театральное училище имени Щепкина, что и Олег.
Играет в этом спектакле и молодая актриса Евгения Дмитриева. Играет, несмотря на свою молодость, почтенную княгиню Тугоуховскую, мать многочисленного семейства, запоминаясь выразительным, отточенным рисунком в небольшой роли. Женя тоже выпускница Щепкинского училища, она актриса Малого театра и педагог, ассистент профессора Солнцевой - в своей аlmа mаtеr, что само по себе устремляет ее к анализу, к режиссерскому способу мышления.
- Мне позвонили из "Товарищества 814",- рассказывает она,- и предложили прийти на переговоры по поводу роли Лизы в "Горе от ума", которое ставит Олег Меньшиков. Репетиции к тому времени уже шли полным ходом.
Хорошо помню, как я вошла в комнату, где сидели Меньшиков, режиссер Дубовская и художник Каплевич. Они о чем-то разговаривали, смеялись. Я начала говорить с Олегом и сразу, с первых минут, была потрясена его человеческим обаянием. Слушая, отвечая ему, я вдруг подумала, что у этого человека я готова не только репетировать, но и окна у него дома вымыть. В это время у меня была очень тяжелая ситуация. Но все отступило.
Я согласилась играть не Лизу, а княгиню Тугоуховскую.
Я волновалась, как меня примет, в общем, сложившийся уже коллектив. Все прошло на редкость легко, просто, во многом благодаря Меньшикову. В нем не было никакой спеси, игры в режиссуру. Он был коллега, по-другому я не могу определить его роль в нашем маленьком сообществе. Не было и того, что, к сожалению, присуще многим режиссерам: я по одну сторону, вы - по другую, когда все удается, то это - заслуга режиссера, если провал - артисты виноваты... Хотя мне, например, не хватало замечаний Меньшикова, хотелось услышать больше. Возможно, он так ведет себя потому, что, будучи актером, знает, какими жестокими могут быть режиссеры в отношениях с артистами, и не хотел допустить этого, занявшись режиссурой. К тому же он воспитаннейший и тактичнейший человек, с тонким чутьем и умением уважать других.
