Дебют в кино. Как снять свою первую короткометражку - Вячеслав Эдуардович Ширяев
Если говорить о вашей мастерской, за три года у вас больше было разочарования или надежды по поводу людей, которые приходят учиться режиссуре?
Мне было очень интересно общаться со слушателями. Как правило, это люди с богатым жизненным опытом. Они разного возраста, но все — состоявшиеся личности. Я не собирался выступать в роли дядюшки-ментора. Я пытался поделиться теми наработками и наблюдениями, которые у меня есть, не навязывая собственного взгляда и мнения. Я говорил, что мои соображения о профессии, мои «ноу хау» — лишь частица в океане формул и форм, — а самих форм великое множество.
Когда меня спрашивают о том, как прийти в режиссуру, я отвечаю, что единого пути нет. Если мы возьмём 10 разных режиссёров, то увидим, что каждый пришёл по-своему: к примеру, Валерий Тодоровский пришёл в режиссуру со сценарного факультета, Андрей Звягинцев — из актерской профессии. Кто-то шёл очень долго. Кто-то, едва встав со студенческой скамьи, шумно дебютировал, допустим, Василий Пичул. А кто-то, как Вадим Абдрашитов, был начальником цеха, прежде чем прийти в режиссуру. У каждого свой путь, формул в этом смысле нет, и я ребятам это пытаюсь объяснить. Важно овладеть определённым количеством навыков. И главный из них — умение и желание учиться. Читать, анализировать, смотреть.
Ещё на один момент я пытаюсь всё время обратить внимание, это меня мучает: я был только что на защите дипломных проектов, и довольно большое количество их них основываются на разговорах, на показе говорящих голов, несмотря на то, что я предупреждал о том, что в кино это практически недопустимо. Зритель обычно не слушает, о чем говорят персонажи, он следит за их поступками. Болтовня — это для телевизора, но не для кино. Некоторые слушатели изо всех сил пытаются решить серьёзные проблемы, поднимают важные темы, но они решают это не на уровне драматургического конфликта, а на уровне разговоров. То есть в их сценариях люди встречаются, разговаривают и в беседах объясняют друг другу, что такое хорошо и что такое плохо. Кино так не работает. Я точно знаю, что хорошего фильма из таких сценариев не получится. Я пытаюсь это объяснить максимально доходчиво, однако не запрещаю снимать такой сценарий. Я говорю: «Хорошо, сделайте. Я вас предупредил, но вы хотите убедиться на своём опыте, проверьте. Может быть, в следующий раз вы не будете совершать этих ошибок».
Как реагировали ученики, когда осознавали свои ошибки?
Большинство удивлялись: «Ой, как же?», а я им напоминал, что предупреждал об этом и советовал решить проблемы на уровне сценария; более того, и решения подсказывал, но этими решениями не воспользовались. И следующий вопрос слушатели задают о том, что сейчас можно сделать, чтобы исправить. Глобально — ничего, потому что это уже снято. Но что-то можно попытаться поправить. Некоторые переснимали куски, доснимали. Становилось лучше. Понимаете, дело не в том, что я такой мудрый, знаю все секреты мастерства, а потому что это были очевидные вещи. Я в детали стараюсь не влезать, они у каждого свои — интонации, например, это естественно и очень хорошо. Но когда речь идёт об очевидных вещах — о драматургической конструкции, о проблемах с диалогом и прочим, — они видны вам, мне, зрителям, это не бином Ньютона. С кем-то я перемонтирую картину, сокращаем, доозвучиваем. Одни это принимают, другие нет, у каждого своё восприятие. Я всё это прекрасно понимаю, потому что я сам долго учился внимательно слушать чужое мнение. Нам с детства внушают, что режиссёр должен обладать жестким характером, должен пробивать стены, настаивать на своем. Да, он должен быть таким, но при этом он не должен быть глупым или слепым. Когда со мной говорят профессионалы, когда высказывают свои соображения, я их очень внимательно слушаю, даже если я с ними категорически не согласен. Я понимаю, что если какая-то претензия прозвучала, значит, где-то в глубине сценария или отснятого материала кроются проблемы или недоработки; у меня есть возможность еще раз все проанализировать и улучшить фильм. Даже если я не воспользуюсь конкретно этим советом, потому что уверен, что в данном узле или сцене всё работает, — я обращу внимание на соседние линии или эпизоды: возможно, что-то в них не так.
Читая сценарий дипломных фильмов, вы часто спрашиваете «Почему вам важна эта история?», и на защитах тоже в первую очередь интересуетесь тем, что человек хочет сказать, почему он выбрал эту тему? Может быть и другой подход: на первом дипломном фильме отработать навыки, а потом уже во втором взяться за свою тему, высказывание. Но вы — и на мой взгляд правильно — выводите всех студентов на важность этого для творца и окружающих.
Мне кажется, что это аксиома. Если мы говорим даже о студенческой учебной работе, всё равно важно, чтобы она волновала тебя. Мы же работаем с эмоцией. Александр Наумович Митта, мой учитель, наставник и старший друг, которого я очень люблю, и люблю его картины, всё время повторяет, что фильм — это генератор энергии. Как вы можете сгенерировать энергию, если вы с холодным носом? Я даже не представляю, как можно снять картину, если материал тебя не волнует, — не важно, маленькая она или большая. Когда я снимал маленькие сюжетики для программы «Улица Сезам», я их так любил, каждую историю, я включался в них совершенно безоглядно. И я сделал наблюдение: когда я был до одури влюблён в историю — а истории были крошечные, две минуты или полторы, — на экране рождалось что-то интересное. Если я делал это с меньшим градусом — никогда с холодным носом, но, случалось, с чуть меньшим азартом, — она и получалась менее работающей. Мне кажется, что в основе всего лежит режиссёрская эмоция. И поэтому я говорю ребятам о том, как важно быть эмоционально открытыми. Что нужно быть умными, эрудированными, думающими, — понятно, это необходимо для профессии. Но также нужно быть и эмоциональными. Пусть это внешне не выражается, но страсть должна пульсировать внутри. А ещё важно быть здоровыми, хотя это довольно наивно звучит, но я убедился на себе: когда ты выходишь на площадку нездоровым или без сил — хоть на экране и всё правильно построено, но результат нулевой, эмоции нет, энергии нет. Поэтому режиссура — это загадочная профессия.
