От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф - Сюзан Нейпир
Приключения Тихиро настолько своеобразны, что поначалу может показаться трудным сравнить ее историю с другими аниме, обсуждаемыми в этой главе. Однако некоторые тематические элементы имеют общие черты с «Экспериментами Лэйн». В обоих случаях девушки неохотно попадают в нереальный мир, одновременно манящий и угрожающий, к которому они поначалу оказываются не подготовлены, в отличие от Утэны. Она с радостью окунается в мир своих фантазий. Также, в отличие от Утэны, обе главные героини начинают свой путь слабыми и неуклюжими, в условиях токсичных отношений в семьях. Вместо того, чтобы поддерживать своих дочерей, родители ведут себя крайне проблемно. Тихиро должна спасти отца и мать от их собственных эксцессов, а родителей Лэйн даже не существует в реальности. Оба случая вызывают в памяти образ японской семьи из книг популярной писательницы Бананы Ёсимото, который Джон Трит назвал «случайным, условным и временным»[225].
С этим связана проблема воспитания, которую затрагивают оба произведения, обрисовывая эмоциональное состояние каждой главной героини. В «Унесенных призраками» эта проблема напрямую связана с исчезновением Тихиро. Обнаружив, что ее родители изменились, она забегает в реку и видит, как ее тело начинает исчезать. В этот момент появляется Хаку и дает ей волшебную пищу. Судя по выражению ее лица, Тихиро кажется вкус угощения очень неприятным, но еда действительно восстанавливает ее тело и дает силы начать приключение в купальнях.
Хаку, пища и забота сходятся вместе в одной сцене, которая в некотором смысле является эмоциональным ядром картины. В ней Хаку привел Тихиро к родителям/свиньям. Потрясенная этим зрелищем, Тихиро расстраивается еще сильнее, когда Хаку возвращает ее человеческую одежду и спрятанную в ней открытку из школы, где бывшие одноклассники написали ее имя. Осознав, что чуть не забыла свое имя, Тихиро в отчаянии начинает плакать. Тогда Хаку подает ей рисовые колобки (онигири) и советует съесть их, потому что он «их заколдовал, и от них уйдут все печали». Слезы катятся по лицу Тихиро, но она все же проглатывает угощение. В следующей сцене, когда мы видим ее со спины в купальнях за тяжелой работой, становится очевидно, что онигири вернули ее к жизни.
В то время как карнавальные сцены гротескного обжорства Безликого привносят постмодернистский и даже нигилистический характер в «Унесенных призраками», эта тихая зарисовка, в которой Тихиро поедает рисовые колобки (основной продукт национальной японской кухни), связана с обедами из бенто-боксов, которые мамы готовят для своих детей. Она обладает огромной эмоциональной глубиной, демонстрируя традиционные ценности, которые составляют основу фильма и придают ему эмоциональную и моральную основу[226]. Тот факт, что сцена начинается с признания Тихиро, что она почти забыла свое имя, напоминает зрителю о ее уязвимости перед лицом растворения личности, которое в более графическом виде представлено в начале фильма.
Важно подчеркнуть, что, в отличие от обычных ассоциаций онигири с заботливой матерью, именно Хаку – речной дух – помогает Тихиро восстановить эмоциональное равновесие.
Таким образом, эта сцена также является неявной критикой отсутствующего родителя. В этой сцене Тихиро одна, временно осиротела и обессилена. Как и вся современная Япония, она, кажется, состоит из утраты и амнезии и окружена другими людьми со схожими проблемами, в первую очередь Хаку, который не может вспомнить свое настоящее имя. Наконец, Тихиро сама должна воплотить то, что отсутствует, восстановить свое исчезающее «я» и помочь другим вернуть свою подлинную личность.
Лэйн также должна помогать другим, но в ее случае полезность достигается за счет вычеркивания себя из памяти и отказа от любой формы эмоциональной поддержки. Однако в последнем эпизоде ей даровано видение иллюзорной заботы, чая и печенья мадлен, которые «отец» обещал с ней когда-нибудь съесть. Упоминание чая в иллюзорном мире напоминает «Алису в Стране чудес» (безумное чаепитие у Шляпника), а печенье (мадлен) – очевидная ироничная отсылка к «Поиску утраченного времени» Пруста. Этот роман начинается с хвалебной песни лимонному аромату мадлен, который приглашает автора открыть дверь в детские воспоминания. Однако в постмодернистском мире Лэйн память угасает, чтобы люди могли жить в парке пустых электронных развлечений, который олицетворяет современную Японию.
Создатель «Лэйн» Ёситоси Абэ продолжил исследовать проблемы памяти, отношений и смерти при участии сёдзё в другом сериале, к которому он приложил руку (только в качестве дизайнера), незабываемом «Союзе Серокрылых». «Союз Серокрылых» во многих отношениях усиливает темы, уже обсуждавшиеся в этой главе, но с более мрачным и в то же время более вдохновляющим поворотом. Сериал начинается с образа молодой девушки, падающей в небо. Сцена переходит к старомодному зданию, в котором другая молодая девушка, с крыльями и нимбом, несет какие-то коробки с сигаретой во рту. Краем глаза она замечает гигантский белый кокон и спешит прочь в несказанном удивлении, но в то же время как будто она ожидала увидеть нечто подобное.
Оказывается, в коконе находилась молодая девушка из введения. Вскоре она видит девушку с сигаретой (ее имя Рэки) и несколько других молодых девушек, все с нимбом и крыльями, скопившихся вокруг нее. Они задают ей странный вопрос: что ты видела, когда падала? Оказывается, каждый получает имя в честь того видения, которое сопровождало его при падении в небо. Новоприбывшую они называют Ракка (падение), потому что она не может вспомнить ничего, кроме ощущения падения. Остальные носят самые разные имена: Нэму (сон, потому что она большую часть времени спала в своем коконе), Кана (рыба, потому что она видела воду), Хикари (яркость, из-за ослепительного света, окружавшего ее) и Куу (воздух, потому что она в основном вспоминает парение). Имя Рэки (камень) происходит от воспоминания о гальке на залитой лунным светом дорожке.
Как и в случае с другими аниме из этой главы, «Союз Серокрылых» – это история о взрослении, но на этот раз с очень мрачным сюжетным поворотом. Хотя главный персонаж Ракка действительно приходит к зрелости из довольно слабой субъективности, с которой она входит в мир (находясь в сознании в первые несколько мгновений, она отчаянно плачет и хочет пойти домой, но ей говорят: «Никто в твоем мире не помнит тебя»), она приобретает взросление за очень болезненную цену. Намек на это появляется в начале первого эпизода, когда у Ракки начинают расти крылья. Рост крыльев показан совсем не в сказочном стиле – акцент смещен на ощущение боли. В зрелищных подробностях кадр фокусируется на двух красных шишках на спине Ракки, которые начинают гноиться и лопаться, пока она кричит от боли. В какой-то момент она кусает (к счастью) перевязанный палец Рэки, чтобы не прокусить собственный язык. В конце концов она теряет сознание, затем просыпается и видит, что Рэки спокойно смахивает кровь и другие грязные пятна с ее новых крыльев.
С крыльями Ракка становится полноценным Серокрылым. Но все страдания, связанные с выращиванием крыльев, кажутся бесполезными: в отличие от обычных фэнтези, крылья не позволяют их обладателю летать, а нимбы не дают никаких сверхъестественных преимуществ.
Напротив, жизнь серокрылых кажется удивительно прозаичной. Их существование протекает на территории обветшалого общежития, известного как Старый дом (используется английский термин), и Города, смутно напоминающего средневековый европейский, с мостовыми, башнями и арками в пасторальном зеленом пейзаже. Хотя они иногда взаимодействуют с некоторыми таинственными мужчинами, входящими в администрацию «Союза Серокрылых», большая
