Ариадна Сокольская - Марсель Карне
1933-35 годы были важными для Карне. Общественная атмосфера тех лет сформировала его гражданские позиции. Совместная работа с Фейдером подготовила к самостоятельной творческой деятельности.
Февральские события 1934 года ― предотвращение фашистского путча, разгром заговорщиков, многотысячные антифашистские демонстрации и образование Народного фронта ― сплотили прогрессивную французскую интеллигенцию.
Вместе с Жаком Превером, Жан-Полем Ле Шануа, композитором Жозефом Косма, Марсель Карне вошёл в ассоциацию революционных писателей и артистов, основавших в 1935 году группу «Свободное кино». Надежды этих лет, вскоре убитые предательством министров, позором Мюнхена, войной, определили многие мотивы его произведений.
Автор статьи, написанной для «Словаря шестидесяти французских режиссеров», несомненно прав, говоря, что во всем своем творчестве Карне «остается тесно связанным с эпохой Народного фронта»{“Cahiers du cinéma”, mai 1957, № 71, p. 52. Статья без подписи.}. «Популистские мотивы» его фильмов, неизменный интерес Карне к народной жизни, верность героям, обойденным счастьем и богатством, берут начало в социальной атмосфере того времени. Так же как ноты разочарования и пессимизма, которые после кризиса 1937 года зазвучат в «Набережной туманов», «Северном отеле» и «День начинается».
Нельзя, конечно, забывать и о влиянии Фейдера. Карне недаром называет себя выходцем из его школы. Фильмы Фейдера дали молодому ассистенту не только настоящий профессионализм. В чем-то они формировали мироощущение Карне, его подход к изображению действительности.
Тоскливый колорит безвременья, господствующий в «Большой игре» и «Пансионе Мимоза», казалось бы, не соответствовал тональности эпохи. Но то, что в период общественного подъёма могло восприниматься лишь как смутные предчувствия, несколько лет спустя стало реальностью. Надежды, которые развенчивал Фейдер, и в самом деле оказались иллюзорными. «Странной войне» предшествовал «странный мир» конца тридцатых годов, дышавший безысходностью.
Перед войной французское кино подхватывает, развивает, тиражирует фейдеровские образы людей, стоящих на пороге гибели. Тему утраченных надежд, тоски, фатальной обречённости можно найти едва ли не в любой второстепенной мелодраме того времени. С ней неизбежно сталкиваются и мастера «первого ряда» режиссуры: Жан Ренуар, Жан Гремийон, Жюльен Дювивье, Карне.
В ГРАНИЦАХ МЕЛОДРАМЫ
1В 1936 году Марсель Карне получил первую самостоятельную постановку. Это была мелодрама «Женни», написанная Жаком Превером и Жаком Констаном по роману Пьера Роше. Сценарий предназначался для Фейдера, только что закончившего «Героическую кермессу». (Карне вложил в эту работу много сил ― он совмещал обязанности ассистента режиссера и директора картины).
В отличие от предыдущих лент Фейдера, «Героическая кермесса» ― «историко-костюмный» комедийный фильм. Насмешливый, брызжущий жизнью, полный воздуха и Света, живописный в каждом кадре. Образ эпохи (Фландрия XVII века) «списан» с полотен Рубенса, Яна Фейта, Яна Брейгеля. Есть кадры, где почти репродуцированы натюрморты Снайдерса, портреты Ван Дайка, и голландца Франца Хальса. При этом режиссер и декоратор (Лазарь Меерсон) чуть умеряют густоту деталей, буйство форм. Цветущий, пышнотелый, грузный мир фламандского искусства едва заметно стилизован во французском духе, превращён в «воздушное барокко».
Несколько лет спустя в «Вечерних посетителях» Карне воспользуется приёмом живописной стилизации для создания пластического образа средневековья и в ряде кадров даже повторит пространственные композиции Фейдера.
«Героическая кермесса» получила Большую премию французского кино за 1936 год. Но вокруг фильма вспыхнул политический скандал. Французские националисты обвиняли режиссера в идеологической диверсии. В Бельгии фильм был запрещён ― его сочли немецкой пропагандой. (Между тем Геббельс после начала войны также запретил демонстрацию «Героической кермессы» в Германии и в оккупированной Европе).
Виною был сюжет: шутливая история победы, которую веселые фламандки одержали над сердцами завоевателей-испанцев, внезапно, в праздничный день ярмарки-кермессы вступивших в город Бум. Сценарий был написан постоянным соавтором Фейдера Шарлем Спааком за десять лет до постановки и предназначался для немого фильма. Вернувшись к старому сюжету, Фейдер и Спаак не учли, что в 1935 году, когда тень гитлеровской Германии уже нависла над Европой, он может прозвучать совсем иначе.
Ожесточенные нападки прессы возмутили режиссера. Он разорвал контракт с «Ар-Синема» и, отказавшись от «Женни», уехал в Англию. Перед отъездом состоялся разговор с продюсерами. Фейдер рекомендовал передать постановку Марселю Карне. На том же настаивала исполнительница главной роли Франсуаза Розе.
Дирекция «Ар-Синема» шла на риск с большой неохотой. Доверить фильм начинающему режиссеру согласились лишь при условии, что Фейдер возьмет на себя общее наблюдение («чисто символическое», ― как утверждает Лепроон{См.: Пьер Лепроон. Современные французские кинорежиссёры, стр. 361.}). Кроме того, был назначен непосредственный руководитель, Жан Стелли, который контролировал действия постановщика.
Стелли относился к своим обязанностям ревностно. Его вмешательство не раз приводило к стычкам. Они протекали бурно. Последнее слово неизменно оказывалось за молодым режиссером: чем-чем, а уж сговорчивостью Марсель Карне не отличался. Впоследствии он имел основания заявить, что, несмотря на «помощь» Жана Стелли, полностью отвечает «за авторство этого фильма независимо от того, хорош он или плох»{“Cinémonde”, 15 mars 1957.}.
Премьера «Женни», состоявшаяся 16 сентября 1936 года, прошла скромно. Реакция зрителей была благожелательно сдержанной, кассовые сборы – обычными. Критика особого энтузиазма не проявила.
Теперь, с дистанции лет, легче увидеть в фильме то, что предвещало рождение «поэтического реализма» Карне - Превера. Р.Н. Юренев прав, говоря, что «достоинства «Женни» — и приобретённые у Фейдера и привнесенные самим Карне — заметны ретроспективно»{Р.Н. Юренев. Марсель Карне. Сб. Французское киноискусство. М., «Искусство», 1960, стр. 299.}. В свое время «Женни» восприняли как «фильм в духе Фейдера», профессиональный, но не вполне самостоятельный и потому не слишком интересный.
Заёмность некоторых мотивов, ситуаций, способа ведения рассказа, характеристики среды и в самом деле очевидна. Вторичен уже сам сюжет. Историю Женни — немолодой хозяйки ресторана «с номерами», ее тридцатилетнего любовника Люсьена, юной Даниэль, которая, конечно же, не знает о предосудительном источнике доходов своей мамы, можно рассматривать и как сентиментальный вариант «Профессии миссис Уоррен» Шоу и как дежурную эксплуатацию коллизий «Милого друга» Мопассана{См. Сб. Французское киноискусство, стр. 298.}.
Ещё яснее связь с психологическими мелодрамами Фейдера. Образ Женни написан специально для Розе: с учетом внешних данных и любимых тем актрисы, под явным впечатлением от роли мадам Нобле, сыгранной в фильме «Пансион Мимоза». Сходство бросается в глаза: те же наивные попытки жить устойчиво и трезво в нетрезвой атмосфере (жильцы мадам Нобле проводят ночи за игрой в рулетку — рядом игорный дом, где служит ее муж; Женни, как уже сказано, владелица ночного ресторана); то же несоответствие между житейской деловитостью, властной энергией рачительной хозяйки и внутренней незащищенностью; та же болезненная, запоздалая любовь, в которой материнское начало борется с женской страстью, ревностью…
Правда, в «Женни» все откровеннее, грубее. Чувство мадам Нобле к ее воспитаннику Пьеру безотчетно. Она сама не сознает, что действует из ревности, когда в финале разлучает Пьера с его возлюбленной Нелли. В фильме Карне «семейный треугольник» на поверхности: Люсьен — любовник матери, дочь — ее соперница в любви.
Упрощена и роль среды. В «Пансионе Мимоза» драма вызревает в глубине. Опасен самый воздух, источающий флюиды азарта, безрассудств, дурных страстей. Пьер с детства дышит этим воздухом, отравлен им. Все его будущее — страсть к игре, безвольная любовь к кокотке, самоубийство — уже таится в детских впечатлениях. В «Женни» нет этой внутренней закономерности событий, глубинного взаимодействия характеров и атмосферы. Наоборот, характеры героев, их человеческая сущность ни в коей мере не зависит от среды. Предосудительность «ночного бизнеса» важна только как фабульный мотив: узнав, чем занимается Женни, дочь порывает с ней. Кроме того, именно в ресторане (перст судьбы!) Люсьен встречает Даниэль.
