Жан Паван - Марлен Дитрих
Четвертого июня 1944 года союзные войска вошли в Рим. 6 июня — состоялась высадка в Нормандии. Париж был освобожден 25 августа. Перемирие же будет объявлено почти через десять месяцев. На севере нацисты оказывали сопротивление. В ходе Арденнской операции погибло около 24 тысяч американских солдат. Марлен находилась там. В своей книге она вспоминает о крысах и вшах, холоде, об обморожениях, о растерянности и подавленном состоянии немецких пленных и раненых, с которыми она разговаривала на их родном языке. А потом:
«Снова прошел слух, что на подмогу придут французские войска и в том числе — 2-я бронетанковая дивизия. Как-то раз вечерний концерт отменили, и я умолила сержанта дать мне джип, чтобы поехать на поиски Габена. Вечерело, большое количество танков стояло прямо в поле. Я стала бегать от одного танка к другому, пытаясь увидеть волосы с проседью под фуражкой стрелка морской пехоты. Большинство солдат были очень молоды, почти мальчишки, они спокойно сидели и смотрели, как спускаются сумерки. Неожиданно я увидела его со спины. Я громко окликнула его по фамилии, он обернулся и сказал: „Черт побери! Вот и всё“».
Он спрыгивает со своего танка. Они заключают друг друга в объятия. И танковая колонна снова отправляется в путь.
«К тому же времени относится моя любимая история военных лет, связанная с именем Дитрих, — с недоверием замечает Мария Рива. — Ради спасения героической кинозвезды был выслан самолет 82-й воздушно-десантной дивизии с отрядом парашютистов». Командующий дивизией якобы получил приказ лично спасти Марлен и доставить ее на джипе в Париж. Это был генерал Джеймс Гавен, который станет одним из ее любовников. Его фамилия только одной буквой отличалась от фамилии Габена. Как бы там ни было на самом деле, но существует восхитительная расплывчатая фотография Марлен в Голландии, на которой маленькая фигура в военной форме, снятая со спины, запрокинув голову, смотрит в широкое небо на сотни парашютистов из дивизии Гавена.
В ноябре 1947 года американское правительство наградило Марлен Дитрих самой высокой наградой — медалью Свободы, и она стала первой женщиной, получившей ее. В 1951 году посол Франции в Вашингтоне вручил ей орден Почетного легиона 5-й степени и она удостоилась звания «кавалер Почетного легиона». В 1971 году Жорж Помпиду наградил ее орденом Почетного легиона 4-й степени и она получила звание «офицер Почетного легиона», а при Франсуа Миттеране в 1989 году Марлен была произведена в «командоры Почетного легиона» и получила орден Почетного легиона 3-й степени.
Марлен приехала в Париж в феврале 1945 года. Затем, еще до подписания Акта о капитуляции, она отправляется в Германию, где видится со своей сестрой Элизабет в лагере смерти Берген-Бельзене, обнаруженном в апреле союзными войсками, и одной из тысяч жертв которого стала Анна Франк. Муж Лизель Георг Виль заведовал там кинотеатром и столовой для военнослужащих вермахта. Он не сильно пострадал при денацификации. Но Дитрих с тех пор перестанет о них упоминать и, в конце концов, вообще будет отрицать факт существования сестры. Актрису вызвали в Нью-Йорк. 13 июля она прилетела в США и узнала, что у нее больше нет денег на банковском счете. «Ну, ничего страшного», она ведь умеет их зарабатывать. В этот момент Марлен обеспокоена совсем другим — судьбой матери, которой нелегко пришлось сначала при нацистах, а теперь при вошедших в страну иностранных войсках. В середине сентября люди Гавена нашли Жозефину фон Лош. Он сообщил об этом Марлен, и она тут же выехала в Берлин. Прежде чем увидеться с «мамочкой», она смогла поговорить с ней по телефону. Сохранилась запись их разговора:
«— Лена, я так довольна и так признательна за все, что ты сделала.
— Мама, ты так пострадала из-за меня, мне очень жаль, прости меня.
— Да, моя дорогая».
Жозефина умерла в ночь на 6 ноября 1945 года, во сне, немного не дожив до шестидесяти девяти лет.
Возвратившись в Париж, Марлен хотела осуществить серьезный проект: сняться с Габеном в сентиментальном фильме на французском языке. И это была одна из серии ошибок, очень редко случавшихся в ее карьере. Первой ошибкой было решение убрать из своего репертуара написанную специально для нее и самую известную во всем мире из всех песен Жака Превера и Жозефа Косма «Опавшие листья». Она стала необыкновенно популярной в Америке благодаря исполнителям сентиментальных песен и джазовым музыкантам и даже была записана на пленку и дала название одной из самых ярких мелодрам с участием Джоан Кроуфорд, снятой в 1956 году Робертом Алдрихом.
Далее: ни Дитрих, ни Габен не играли в фильме Марселя Карне «Врата ночи», и не Марлен напевала песню, пока шли заглавные титры. Еще одна ошибка ее французского периода — в отказе сниматься в роли Принцессы — аллегории смерти — в «Орфее» Кокто, вышедшем на экраны в 1949 году. В итоге ее поразительно сыграла Мария Казарес, а об отказе Марлен остается только очень и очень сожалеть. Правда, отчасти утешает то, что десять лет спустя она все же сыграла другую роль, тоже своего рода аллегорию смерти в произведении другого гения — Орсона Уэллса — «Печать зла».
Но вот о чем приходится сожалеть без всякого утешения, так это о том, что в 1946 году она снялась в фильме «Мартин Руманьяк». Вот как оценивает ее работу Мария Рива: «Потрясающе естественный Габен здесь выглядит деревянным, притом что говорит на родном языке, он явно переигрывает, и его игра становится карикатурной. Что касается Дитрих, то она просто ужасна». Действительно, возникает вопрос, каким образом она, Марлен Дитрих, такая здравомыслящая и безупречная, создавшая свой определенный стиль и образ в фильмах американских киностудий, одетая в доведенные до совершенства костюмы Ирэн и в особенности Трэвиса Бентона, как она могла позволить сделать себе легкую завивку на манер Сьюзи Делэр или Одетт Жуайё, слегка капризно надувать губы, накрашенные помадой, и надеть чудовищные платья из яркой хлопчатобумажной ткани с рукавами-буфами, зауженными книзу. И как она смогла согласиться на второстепенную роль, всего лишь оттеняющую персонаж Габена, не имеющую ничего общего по значимости с ее прежними ролями, и которая, видимо, была написана в расчете на актрису вроде Мирей Бален, Жинетт Леклерк или Вивиан Романс, которые, несомненно, были бы здесь уместнее? Неужели любовь ослепляет до такой степени? Но, видимо, ее ослепляла любовь не только к Габену, но и к Франции. В противном случае, почему ее удивительная прозорливость не подсказала ей, что нельзя доверять себя гримеру Бона де Фасту, позволять делать себе прическу Адаму Югетту, а костюмы Жану Дессу, выбравшему цветастую ткань и соорудившему рукава с буфами, и почему она не учла плачевное состояние французской моды после оккупации, о чем свидетельствовали безобразные костюмы в фильме Жака Беккера «Дамские тряпки» (1945), не лишенного, в целом, хорошего вкуса и стиля. «Мартин Руманьяк» Жоржа Лакомба остается особым примером чудовищного «офранцуживания» американской звезды в направлении искусства, явившем после войны примеры губительной «американизации» в основном французских и европейских кинозвезд.
Правда, костюмы и макияж Марлен снова поднимет на прежний уровень, когда после долгого перерыва вернется на «Парамаунт». В фильме «Золотые серьги» режиссера Митчела Лейзена, в котором она снималась с августа по октябрь 1946 года, Дитрих необычайно смешно и с обретенной вновь энергией играет роль некультурной цыганки с необузданным характером, которая приручает, дрессирует, гримирует, наряжает и феминизирует пребывающего от всего этого в ужасе английского офицера, который вследствие сложившихся из-за войны обстоятельств оказался в полной от нее зависимости. Итак, если «Кисмет» запомнился только благодаря совершенству ее ног золотистого цвета, то фильм «Золотые серьги» остается в памяти исключительно благодаря несомненно и бесспорно удачному черному грязному парику и темному цвету лица Лидии, что очень выигрышно подчеркивают ее сияющие светлые глаза. Этот прием Дитрих использует, когда будет играть роль Тани в «Печати зла».
Следующий фильм, в котором она снималась с декабря 1947-го по февраль 1948 года, также на «Парамаунт», — явно более заметный. Это «Зарубежный роман» Билли Уайлдера. Она играет роль немки, которая сотрудничала с нацистами и которая теперь «среди руин Берлина» (так называется одна из новых чудесных песен Холлендера, написанных для фильма) пытается выжить, выступая с песнями перед оккупационными войсками и соблазняя американских офицеров. И только в этом неоднозначная деятельность героини фильма отличается от прямо противоположной искренней добровольческой деятельности самой Марлен, поскольку в остальном Дитрих делает в фильме все так, как делала в жизни.
Она появляется в своей боевой форме — облегающем платье с блестками от Ирэн и поет песню «Черный рынок», ей аккомпанирует Холлендер в бурлящем и тонущем в дыму сигарет кабаре, снятом почти так же блестяще, как кабаре в «Голубом ангеле». Четкость ее жестов и величественные движения в переливах направленного на нее света делают этот номер самым мастерским со времени номеров, снятых Штернбергом, с той лишь разницей, что теперь это результат ее собственного творчества и мастерства, которое она умно и бережно переняла у блистательного режиссера, честь ему и хвала. И снова любопытный намек на лесбийскую составляющую ее натуры — Эрика фон Шлютов, которая насвистывает, раздеваясь, в полутемной комнате перед своей простой, воспитанной в пуританском духе и притворно холодной соперницей Феб Фрост (что в переводе означает Заиндевевшая Луна). В общем-то, трагический сюжет снят с долей иронии, и в этом одновременно и преимущество, и слабость этого замечательного фильма. Преимущество в явной ненавязчивости Уайлдера, с одной стороны, и в сильной игре Дитрих — с другой; а слабость в чрезмерной прямолинейности фильма и в личной отстраненности режиссера.
