Жан Паван - Марлен Дитрих
Съемки фильма «Дьявол — это женщина» продолжались с октября 1934-го по январь 1935 года. После предварительного показа фильм урезали примерно на 15 минут, без сомнения, эти кадры утрачены безвозвратно. В том числе и эпизод, где исполнялась песня. Впрочем, ее звукозапись сохранилась, и, судя по глубине текста, вряд ли стоит сожалеть о том, что она была вырезана: «Если нет страданий, значит, нет и любви». Вырезанные эпизоды наверняка были более интересными, чем песня. Однако в фильме сохранилась другая песня, она исполняется в центральном эпизоде, где выражаются и творчески преобразовываются самые жестокие и грубые садомазохистские страницы романа.
Марлен не танцует обнаженной перед публикой, сидящей в зале, находящемся за главным залом. И не занимается любовью с Маренито за решеткой на глазах у Паскуаля, потерявшего голову от ревности. Но она поет со сцены, что у нее есть три любовника, и что она верна каждому из них, и что она может быть верна также и тем, кто сидит в зале. Она перечисляет их всех по очереди: «Один — сын… сын…» Похоже, слово, которое автор текста, а это, скорее всего, Штернберг, хотел, чтобы она произнесла, — «шлюха», то есть «сын шлюхи». Данное оскорбление, высказанное не впрямую и не вслух, адресовано, надо понимать, реальным любовникам Марлен. Ну а те, кого она называет, — это сын садовника, сын фермера и сын булочника, которые, как она говорит, ее кормят и дают еще много всего хорошего, прекрасного и нежного.
Песня кончается, раздаются громкие аплодисменты, летят вверх шляпы, Марлен ловит их с радостью хищницы. Одна из них отлетает в сторону и случайно оказывается рядом с Лионелем Атвиллом, тот вяло ее отбрасывает. Если бы в фильме был только один эпизод автобиографического характера, то он выразился бы в этом жесте, полном усталости и отвращения. Сюда же можно добавить ответ Штернберга, вложенный в уста Дона Паскуаля, когда в самом начале Антонио сообщает ему о своем свидании с самым прекрасным из всех созданий, которое он когда-либо видел, и спрашивает, слышал ли он о «живущей в этом городе богине по имени Кончита Перес». Джо, «спрятавшись» за Паскуаля, отвечает: «Нельзя сказать, что ее имя мне незнакомо». Нельзя сказать, что имя Марлен Дитрих ему незнакомо. Снятые крупным планом много раз лицо и взгляд Атвилла постоянно выражают взгляд Штернберга. Он не сводит глаз с Марлен.
В начале марта «Парамаунт», а вернее, Эрнст Любич заявил через прессу, что на предварительном показе фильм произвел плохое впечатление, но тем не менее принято решение, что «невзирая на определенные финансовые убытки» фильм все-таки выйдет в прокат, однако студия расстанется со Штернбергом. Премьера состоялась 3 мая в Нью-Йорке, была показана 76-минутная версия, собственно говоря, она и осталась единственной известной зрителю. Мнения были разными, не только плохими. Некоторые честные критики тотчас обнаружили разногласия на киностудии, но, как всегда в подобных непростых случаях, они были принуждены, с одной стороны, объяснить причины разногласий, а с другой — хвалить произведение.
Короче, буквально на следующее утро в «Нью-Йорк таймс» за подписью Андре Сеннвальда появилась назидательная и проницательная статья, где были такие строки: «Нетрудно понять, почему Голливуд столь враждебно отнесся к новому фильму Джозефа фон Штернберга… Дело в том, что „Дьявол — это женщина“ является едкой сатирой на ту романтическую любовь, которую Голливуд со всей серьезностью воспевает уже много лет… Все то, что, как правило, лживо выдается за обычное и нормальное явление, в руках господина фон Штернберга превращается в безжалостное изображение постоянного унижения мужчины в борьбе между представителями обоих полов… Мы считаем фильм „Дьявол — это женщина“ лучшим произведением творческой компании „Штернберг — Дитрих“ со времени „Голубого ангела“».
Среди писем Штернберга можно найти отклик на эту справедливую рецензию и своего рода подтверждение и одобрение сделанных выводов: «Мир любит простые формулировки, а поскольку я их ему не давал, на меня неизбежно обрушивалась жесточайшая критика, но вместе с тем появлялись и восторженные отзывы. Я всего лишь раскрывал невероятные возможности кинематографа, в то время как остальные использовали его для тиражирования эмоций».
А Кончита Перес — действительно «лучшее произведение» актрисы Марлен Дитрих со времени «Голубого ангела», поскольку работая над этим образом, разумеется, под более пристальным, чем когда-либо, взглядом Джо, и в самых роскошных и выразительных костюмах Трэвиса Бентона, ей удается достичь вершины актерского мастерства и создать живой и подлинный характер, как и в роли Лолы-Лолы. Поразительный синтез, и он очень хорошо виден, в частности, в великолепной сцене, когда Кончита приходит в ярость из-за того, что обезумевший от ревности Паскуаль застает ее с Моренито. И тут можно уловить второе автобиографическое признание: а именно в этой потрясающей сцене ревности, где почти все реплики взяты из текста Пьера Луиса. Впрочем, первоначально это признание было ярко выражено еще в пробах к фильму «Голубой ангел».
В октябре правительство Испании, надо сказать, еще за год до прихода к власти нацистов, начала репрессий и введения цензуры вследствие государственного переворота под руководством Франко, выразило протест против того, что в фильме «Дьявол — это женщина» испанцы изображены в комическом, то есть в оскорбительном, с его точки зрения, виде, и угрожало бойкотировать всю продукцию «Парамаунт», если этот фильм не будет уничтожен. Невзирая на такое требование руководство киностудии сохранило негатив, но с ноября изъяло его из проката. И в конечном итоге фильм больше не показывали публике.
Так или иначе, но изгнанный Любичем Штернберг снял один за другим два фильма для «Коламбии» еще раз благодаря Шульбергу, который занял там должность продюсера. Это «Преступление и наказание» — на редкость мрачная экранизация шедевра Достоевского и «Король удаляется» — безликая музыкальная комедия, задуманная для Грейс Мур. Если говорить о Марлен Дитрих, то озабоченная главным образом тем, чтобы ее имя не было забыто, она, по крайней мере, пока, кажется, видела в этом разрыве только новые трудности, которым должна была противостоять ради своей карьеры: «Фон Штернберг не оставил меня окончательно. Втайне он не выпускал из поля зрения те посредственные фильмы, в которых я затем снималась, и даже иногда тайком проникал на студию, чтобы вырезать или изменить некоторые кадры. Я сама и просила его делать эти ночные вторжения». Не будем расценивать как унижение, мазохизм или самоотречение то, что может быть более благородно названо бескорыстной дружбой и благородными чувствами людей, чувствующих свою ответственность за чью-то судьбу.
В феврале киностудия «Парамаунт» выпустила короткометражный рекламный фильм о демонстрации мод, показанный до выхода фильма «Дьявол — это женщина». Звезды киностудии Джоан Беннет, Кароль Ломбард, Клодетт Кольбер, Мэй Уэст демонстрировали костюмы, в которых они снимались. Марлен появилась там в шести эффектных платьях, черных или белых, Кончиты Перес. Она смиренно выполнила поставленную перед ней бессмысленную задачу: молча и бесцельно ходила туда-сюда по подиуму, разворачивалась, садилась, поднимала руку, затянутую в перчатку, поворачивала голову, поправляла вуалетку или шляпку под безапелляционный, резкий, злой и педантичный голос комментаторши. Дитрих проделывала все это отстраненно и равнодушно, но безукоризненно. Напрашивается вопрос: кто из профессиональных моделей, не умеющих делать ничего другого, мог бы справиться с подобной задачей так же красиво, с такой же притягательной силой, с таким же блеском и шиком?
Три минуты этого, так сказать, внутрислужебного рекламного ролика, естественно, были сняты Штернбергом. Можно сказать, что в чем-то они выглядят смехотворно, но, в еще большей степени, сбивают с толку, особенно если сравнивать их с другими тремя минутами самой первой пробы к «Голубому ангелу», поскольку нелегко понять истинную причину произошедшей с человеком метаморфозы менее чем за пять лет. В недоумение в основном приводит позиция Штернберга: ведь каждый фильм с Марлен поднимал проблему нравственных изменений и всегда делался один и тот же вывод: человек сам в ответе за свою судьбу, независимо от тех обстоятельств, в каких он вольно или невольно оказался.
ГОЛЛИВУД И ДРУГИЕ
Эрнст Любич рылся в старых сценариях, пытаясь раскопать что-то, что, по его мнению, смогло бы «спасти» Дитрих. Наконец он отобрал сценарий, по которому недавно, в 1933 году, были сняты две версии: на немецком языке под названием «Прекрасные дни в Аранжуеце» и на французском под названием «Прощайте, прекрасные дни». В обоих фильмах снималась звезда Бригитта Хельм, а режиссером и исполнителем главной мужской роли в немецком фильме были, соответственно, Йоханнес Мейер и Густав Грюндгенс, а во французском, соответственно, Андре Беклер и Жан Габен. Видел ли Габен фильм «Желание» до того, как встретил Марлен? Вполне возможно. Но, в любом случае, гораздо вероятнее, что Марлен могла видеть «Прощайте, прекрасные дни». В «Парамаунт» же решили по этому сценарию снять с Дитрих фильм под первоначальным названием «Жемчужное ожерелье», потом переименовали его в «Желание». Это забавная история про воровку драгоценностей, гоняющуюся в Испании за одним простофилей, к которому, о чем тот и не догадывается, по недоразумению попало очень ценное ожерелье, которое она похитила в Париже, ловко одурачив двух респектабельных чванливых господ.
